Петр Северцев - Хакер и его тень

И она порхнула к Князеву, ловко угодив своей рукой на подставленный стариком локоть.

– Как приятно иметь такую обворожительную знакомую! – слышал я их удаляющиеся голоса. – Вы поможете мне скрасить одиночество?

– Знакомую? – переспрашивала Лида. – Ох, вы так решительно настроены? Что ж, пожалуй. Почему бы и нет? Я, право, вся уже волнуюсь... Чувствуете? Нет? Потрогайте здаесь и еще вот здесь...

Я запрыгнул в автобус последним. Отказавшись пройти в салон, я попросил водителя притормозить недалеко от выезда. Он, очевидно, принял меня за кладбищенского работника и не стал возражать.

Спрыгнув с подножки, я больно ударился пяткой о торчавший из земли железный штырек. Хромая и чертыхаясь, я побрел к главной аллее.

Длинный ряд памятников тянулся вдоль дорожки, выложенной мраморными плитами. От высоких гранитных памятников на прохожего доносился холодок величия и богатства. Эти люди, когда-то сами являвшиеся «крышей» теперь обрели крышу из огромных черных глыб.

Здесь, на этих метрах, сгруппировался весь цвет местного криминала, сложивший голову в тяжких боях с коллегами и государством.

Смерть уравнивала бывших врагов на элитном участке кладбища и теперь в двух шагах друг от друга лежали продырявившие друг друга в смертельной схватке авторитеты. Надгробные памятники были украшены изображениями покойных – все как один с мужественными и волевыми лицами, вдохновенно глядящие тебе прямо в глаза.

Я был уверен, что мой объект в черных очках и со слуховым аппаратом не выходил из ворот кладбища, иначе я бы встретил его на пути – к выходу все тропинки сходились в одну и минововать пятачка перед воротами, где я соскочил с автобуса, было невозможно.

Но, несмотря на то, что я выбрал наиболее удобный пункт наблюдения между могил Людоеда и Красивчика, ожидаемая мной фигура не просматривалась.

Я уже понемногу начал терять терпение и остатки тепла под одеждой, в нетерпеии поглядывать на часы и переминаться с ноги на ногу, как вдруг ЭТО случилось. Произошло событие из ряда вон выходящее и попахивающее нездоровой кладбищенской мистикой.

А именно: поджатые губы Людоеда на памятнике вдруг расплылись в добродушной улыбке.

В свою очередь, правый глаз его извечного недруга и конкурента Красавчика за какие-то доли секунды покрылся бельмом.

И мне после всего увиденного не оставалось ничего другого, как немедленно упасть на землю и поплотнее вжать голову в плечи.

Сказать, что я испугался было бы некоторым перебором и известнй натяжкой. Просто я чертовски не люблю, когда в меня стреляют. Бывает это не так уж и часто, но все равно не люблю.

Предназначенная мне пуля резво чиркнула по памятнику, пройдя по касательной и, испортив фасад Людоеда, рикошетировала к гранитному камню Красавчика, попав изображению покойного мафиози прямо в глаз.

Стрелял этот тип, несмотря на черные очки и вправду неплохо.

Память тотчас подбросила мне «рифмующееся» с этой минутой воспоминание – агнонию Виктории Петровны на аллее среди опавших листьев, угрожающий шелест еловых ветвей с пригорка и мой спринтерский рывок по открытой местности к забору психлечебницы.

Тогда я ждал выстрела, но он не последовал. Теперь вот дождался.

«Любпытно, – думал я, отползая подальше за высокий постамент Кривого, – влияет ли глухота на меткость. Странно стрелять, когда ты не слышишь выстрела. Надо бы запросить Приятеля насчет статистики по глухим чемпионам по стрельбе. Наверняка есть какие-то данные...»

Холодный мрамор надгробия упирался в задравшуючя рубашку. Можно сказать, что я всем своим телом ощуал могильный холод.

Долго валяться у подноджия могил бандитов я не собирался. Просто в таком положении в меня можно было выстрелить только сверху, да и то подойдя как можно ближе к моему укрытию.

Шаги незнакомца с пистолетом, действительно, приближались.

Я осторожно высунул голову наружу и заметил черную брючину, мелькнувшую метрах в десяти от меня.

Черт, что же делать!

Пристрелят же как собаку.

Ох, до чего же не хочется играть роль соседского бульдога Хрюши! Впрочем, до него так и не добрался со своим пистолетом запойный бизнесмен, а ныне покойник Андрей Князев. А меня чаша сия не минует.

Рука сжала комья пожухшей травы и пальцы наткнулись на что-то прочное и твердое.

Из кладбищенской земли сантиметров на восемь торчал невысокий штырь – вроде того, на который я наткнулся, прыгая из автобуса.

«Что они здесь – сваи забивают? – в раздражении подумал я. – Тогда почему такие маленькие?»

Потом до меня дошло, что это стояк, удерживающий в фиксированном положении решетку, которая огораживает надгробия – полые столбики надеваются на штыри, расположенные на равных промежутках друг от друга по всей территории элитного квадрата захоронений.

Очевидно, земля на этом участке была распределена давным давно. Желающих приобрести здесь энное количество метров было более чем достаточно – штырьки торчали из земли там и сям.

Я ухватил железяку ладонью и подергал из стороны в сторону.

Подается.

Пошевелив ее еще немного, я образовал конусообразную ямку и, поднапрягшись, с силой вытащил прут из земли и крепко сжал его в руке.

Не бог весть, конечно, какое оружие, но лучше, чем совсем ничего.

Звук приближающихся шагов уже слышались в непосредственной близости от меня.

Я лежал, затаившись и ждал только удобного случая, чтобы нанести удар.

Черт, а вдруг у него хватит ума подкрасться с другой стороны?!

Что же делать?

Вот так вот спокойно лежать и ждать, повезет мне или нет?

А потом ощутить, как он всадит мне в позвоночник всю обойму?

Я в панике огляделся вокруг себя и тут увидел трехлитровую банку с цветами, стоявшую возле постамента Гвоздилы. В ее стекле можно было наблюдать за происходящим впереди как в зеркальце.

Ага, я не ошибся.

Он заходит ко мне справа.

Еще немного...

Еще пару шагов...

«Ну давай же, давай, – про себя поторапливал я его. – Иди сюда, дружок».

Я швырнул вперед банку и, судя по звону разбитого стекла – попал.

В ответ на мой жест из укрытия, неизвестный разразился градом пуль.

Он палил, не снимая палец с курка, очевидно. ошалев от неожиданности.

Я, разумеется, не стал дожидаться, пока он придет в себя от моей наглой выходки и, перекатившись за противополложный конец надгробия, вскочил с занесенным для удара витым железным прутом.

Вся эта вереница последовательных действий на самом деле произошла за какие-то считанные доли секунды, просвистела в одно мгновение.

Подсчитывая потом хронометраж, я не без удивления констатировал, что требуется гораздо больше времени для того, чтобы их вспомнить, чем время, которое они заняли в реальности.

Заслышав шум у себя за спиной человек в очках тут же обернулся. В глаза мне сверкнул блеск холодной стали пистолета.

Еще бы чуть-чуть, самую капельку и мне наступил бы полный даун.

Но я исхитрился ударить его раньше, чем он успел прицелиться.

Сжатый в моей ладони прут вмазал ему по руке, на несколько сантиметров отклонив направление выстрела и пуля просвистела куда-то вперед, в направлении подъехавшего катафалка с очередным покойником.

А уже второй удар, немедленно последовавший за первым, я нанес ему по лицу.

Человек со стоном выронил оружие и, как подкошенный рухнул на колени. Скорчившись от боли, он прикрыл ладонями глаза.

Я протянул руку, чтобы отвести его ладони и, наконец-то посмотреть ему в глаза.

Но, увы, мне не суждено было даже дотронуться до него. Потому что в этот момент началось самое страшное во всей этой истории.

В ответ на выстрел, разбивший стело автобуса, оттуда вычсочили парни с автоматами наперевес и разрядили в нашу сторону по полному магазину.

Братва стреляла неплохо и пульки вспахали горизонтальную полоску земли в нескольких миллиметрах от носков моих ботинок.

Мы, само собой, не стали дожидаться, пока парни перезарядат свои калашниковы и дадут по нам новый залп. Я и мой противник рухнули на землю.

Причем, как это не печально, падение очкастого убийцы было более удачным.

Человек в черных очках очень технично отполз за могилу Гвоздилы и, загораживаясь момуентом бывшего короля Хмелевского микрорайона, стал осторожно отползать по направлению к забору.

Моя же судьба была куда более плачевной. Как говорится, врагу не пожелаешь.

Падая, я снова зацепился ногой за очередной штырь, потерял равновесие.

Автоматически сделав вперед несколько шагов на полусогнутых, я выставил руки вперед и, беспомощно хватаясь за жесткие комья земли с торчащими их них сухими стеблями желтой травы, рухнул мордой вниз в глубокую свежевырытую могилу.

Через несколько минут меня окружили. Раз, два, три, четыре ствола смотрели мне в лицо. Два «калашниковых», «узи» и «бизон».

– Вылезай, – ласково предложили мне. – Или тебе там понравилось?