Марина Серова - Сдержать свое слово

Ну вот, опять вокруг меня кишат злодеи. Мне уже порядком надоело с ними сражаться. Но — се ля ви. Такова уж жизнь частного детектива. Сама же решила посвятить себя благородному делу восстановления справедливости, а в этом случае столкновение добра со злом неизбежно. Так что точи, Танюша, саблю — и в бой! Покой нам только снится.

Чрезвычайно довольная ощущением сытости, все-таки появившимся, несмотря на худобу аэропортовского цыпленка, в моем организме, а также успехами в порученном мне деле об убийстве, я вышла из здания аэровокзала подышать свежим воздухом.

До посадки оставалось ждать еще сорок минут. Мое внимание привлек книжный киоск, пестревший бестселлерами различных авторов и разных форматов. Задрав голову, я разглядывала последние достижения книжного рынка, когда ремешок моей сумки, висевший на плече, сильно дернулся. Повернув голову влево, я стала свидетелем того, как коричневого окраса собака породы доберман, повторно дернув мою сумку и на этот раз заполучив ее в зубы, бросилась бежать.

Все произошло так быстро, что я опомнилась только тогда, когда собака отбежала от меня на несколько метров. Ну уж нет! На этот раз я не позволю оставить себя без документов, авиабилета и средств к существованию. «Снаряд не падает дважды в одну и ту же воронку», — вспоминала я известную фронтовую поговорку, преследуя собаку. Без сомнения, воришка-доберман бежит сейчас к хозяину, и то, как скоро он остановится, зависит от одного — насколько далеко этот хозяин находится. Главное — не отставать.

В школе, а впоследствии и в университете я имела по физкультуре сплошные пятерки. Бег на короткие и длинные дистанции не представлял для меня особого труда. Конечно, моя физическая форма, особенно в сравнении с прытью добермана, уже не та. Но безграничное чувство праведной злости, овладевшее мной в данный момент, прибавляло сил.

Доберман бежал дворами, цепко держа в зубах мою кожаную сумку. Путь к хозяину он преодолевал уверенно, и мне стоило больших усилий не отставать от него. Наконец собака забежала в какой-то подъезд, и я, притормозив, смогла немного перевести дыхание. Стараясь ступать и дышать как можно тише, я поднималась по ступенькам вслед за четвероногим похитителем дамских сумок.

— Умница, — услышала я сильный голос, звучавший с площадки лестничной клетки между третьим и четвертым этажом. — Отлично сработано.

Я увидела, как бритый молодой человек одобрительно хлопает собаку по морде. Как только доберман освободился от моей сумки, перекочевавшей в руки хозяина, он принялся истошно лаять в мою сторону.

— Молчи! — приказал ему бритый. — Не привлекай внимания.

Но пес будто не слышал хозяина. Он продолжал упрямо намекать на присутствие чужого человека. Если бы хозяин не держал его за ошейник, доберман рванул бы мне навстречу.

Имея фотографическую память на лица, бритоголового я узнала сразу. Так, так. Значит, денег, добытых с квартирных краж, нам не хватает, и в свободное время мы подрабатываем на большой дороге: совершаем изъятие денег у женской части населения весьма экзотическим способом. Однако мой жизненный опыт подсказывает — небескорыстная любовь к животным не приводит ни к чему хорошему. Забыл ты, мерзавец бритый, натаскать свою собаку на то, чтобы она не трогала имущество девушек спортивного вида, а довольствовалась лишь тетеньками, которые и ходят-то с трудом, не то что бегают. Придется тебе, родной, расплачиваться и за мои до сих пор опухшие руки, и за мою головную боль, и за дырявые тапки с безразмерным балахоном, которые я вынуждена была носить, и просто за то, что ты родился.

Пытаясь утихомирить собаку, бритый стал торопливо спускаться по лестнице. Я преградила ему дорогу, держа руки в карманах куртки и глядя на него, как на обреченного, которому суждено наиболее продуктивную часть своей жизни просидеть за решеткой. Бритый тоже узнал меня сразу и остановился на середине лестничного пролета.

Я стояла внизу, на площадке, нас разделяла пара метров. Правая рука вора медленно разжалась, выпустив ошейник, и он негромко скомандовал собаке:

— Фас!

Доберман давно уже мечтал покусать женщину, которая посмела его преследовать и представляла опасность для хозяина. В два прыжка собака оказалась рядом со мной, но я успела выкинуть вперед левую руку, как приманку, за рукав которой пес и уцепился. Пока его челюсти были заняты, я приложила к собачьей голове вытащенный из правого кармана шокер. Получив неслабый разряд тока, доберман перестал трясти мою руку, разжал челюсти и, громко скуля, кинулся вниз по лестнице. С одним грабителем я разделалась, пора браться за второго. Бритый в растерянности стоял не двигаясь, соображая, что ему делать.

— Ну, иди сюда, — поманила я его рукой. — Никогда не совал пальцы в розетку? Пойдем, я добавлю ощущений в твою однообразную жизнь. А хочешь, можно обойтись и без этой штуки… — Я убрала шокер обратно в карман. — Уделаю тебя голыми руками, сопляк.

По его глазам я видела, что он в этом нисколько не сомневается. Внизу щелкнул замок, дверь одной из квартир приоткрылась, и в образовавшейся щели возникла голова любопытного дедка. Воспользовавшись тем, что я на секунду отвлеклась, бритый перемахнул через перила, приземлился ниже меня на лестнице и дал деру. О, нет… Опять догонялки! Мои ноги хоть и были обуты в туфли на низком каблуке, но все же в кроссовках я чувствовала бы себя более полноценным спринтером.

Выбежав из подъезда, я увидела, как собачник прытко мчался в противоположную от аэропорта сторону. Худенький жареный цыпленок барахтался в моем желудке, причиняя мне массу неудобств. После трапезы такого рода спортивные демарши — последнее, о чем я мечтала.

И все же расстояние между мной и грабителем медленно, но уверенно сокращалось. Впереди виднелась дорога с интенсивным движением. Не желая становиться жертвой какого-нибудь многотонного грузовика, а может быть, просто следуя к намеченной цели, преследуемый свернул налево и продолжил свой бег по парку, лавируя между играющими детьми и их родителями.

Но пытаясь удрать от меня, бритый изначально переоценил свои силы: последний раз он, наверное, бегал в начальных классах средней школы. Обернувшись и увидев, что дистанция между нами стала совсем небольшой, вор решил отделаться от меня и бросил на землю пакет, в который предварительно засунул мою сумку. Но этот омский ворюга-собачник плохо думал о тарасовской женщине-детективе. Как там говорил Глеб Жеглов? «Вор должен сидеть». Вот и я так считаю: пора тебе, парень, отдохнуть, а то вон как уморился бегаючи, аж лицо приобрело цвет спелой вишни.

Я подхватила пакет и, прежде чем сделать последний рывок, решила применить тактику биатлониста — замедлить движение на последнем круге, для того чтобы потом попасть точно в цель. Бритый клюнул на мой обманный трюк, радуясь, что теперь можно сбавить темп. Парк закончился, и мы опять бежали вдоль домов, по асфальтированной дорожке. Грабитель даже не успел заметить, как я быстро приблизилась к нему и схватила за шиворот. Я заранее решила догнать его в тот момент, когда мы будем пробегать вдоль бетонного забора, ограждавшего стройку. Вот об этот бетон я и ударила его побагровевшую рожу. И не один раз.

После того как из носа парня потянулась струйка крови, я развернула своего обидчика к себе лицом и для профилактики саданула ему ногой в пах. Бритый скрючился, как пересохший стручок фасоли. Пока он стонал и ломался от боли, я вытянула из его брюк ремень и принялась перетягивать ему руки. Эту операцию я произвела с особым, каким-то даже садистским удовольствием.

— Сейчас я покажу тебе, что такое колющие, одеревеневшие руки, в которые не поступает кровь, — прокомментировала я.

— Больно же, пусти, — сквозь зубы процедил пойманный.

— Ах, какие мы нежные! — издевалась я, еще туже затягивая ремень. После того как узел был закреплен, я взяла его в левую руку, держа, как ошейник, а в правой зажала шокер.

— Учти, шаг вправо, шаг влево — побег. Рыпнешься — догоню, и будешь ты у меня дымиться, словно куча сухих листьев, — предупредила я на всякий случай.

Скорчившись, он шел за мной, как за поводырем: голова его с окровавленным лицом была опущена, и он практически не видел дороги. Сначала мне показалось, что он симулирует боль, а потом подумала: для человека, не привыкшего «держать удар», это нормальная реакция.

Я вела вора в ближайшее отделение милиции, мимо которого незадолго до того мы как раз пробежали. Узник и не думал сопротивляться, только изредка косился на мою руку, державшую шокер. Когда же перед его глазами ближайшей перспективой замаячил пункт охраны и порядка, он все-таки сделал еще одну попытку уйти от ответственности. Рванул обеими руками из последних запыхавшихся сил.

Но хватка у меня была мертвая — выскользнуть оказалось бы под силу лишь закаленному в боях мужчине, но никак не этому, изнемогшему от быстрого бега и побоев горе-воришке. Дабы окончательно его успокоить, я все же приложилась ненадолго к его ненатруженным ручкам своим токовыдающим прибором.