Виталий Иванович объявил: бывшая их банда отменяется и он набирает людей в особую группу под названием "Новые Крепкие". Цели задачи пока он предпочитает держать в секрете по некоторым понятным причинам.
- По каким Виталий Иванович? - спросил кто-то из ребят.
- Ну если они тебе не понятны значит ты дурак! - очень кстати ответил Крыса.
А Свинцов будто вообще не услышал этого диалога. Пока мы обязаны, продолжал он хорошо освоить приемы драки приемы нападения.
- А защиты?
- Бей первым, - он ответил не спеша, - и бей крепко, никакая защита не понадобится. Жить будем в лагере среди лесов. Два раза в неделю - выезд на боевые учения.
Немало исходил он на лыжах, прежде чем нашел поляну и заброшенный лесной хуторок дом, банька, сарай. В доме он решил жить сам, а вокруг поставить палатки для народа.
Но в результате ничего не вышло! И победили их такие сущие мелочи, как комары которых в мае всегда, что называется навалом. А тем более в майском лесу, а тем более ночью. И потом оказалось, что есть круглые сутки одни бутерброды - никакая армия не выдержит. А готовить они не умели. А котла, хотя бы для чая у них тоже не было.
И Свинцов тогда поступил совершенно по наполеоновски, хотя и не знал про это. На второй день он просто бежал из лагеря предоставив Крысе разбираться с народом.
Дома однако Свинцов опомнился. Команда ему была нужна. С командой своей он был все, а без команды - просто странный ханурик, вроде тиранов, которых вышибут из родной страны коленом под одно место и они сидят в Нью-Йорке или Лондоне пишут пасквили про свой народ.
И Свинцов сидел бы. Даже еще хуже. Те хоть миллионы обычно успевают награбить.
В школе и вообще среди поселочного народа были разные выдающиеся личности. Они выделялись чем-то именно своим, что только им могло принадлежать, чего у них не отнимешь. Тот по бадминтону кандидат в мастера. Тот по химии лучше всех соображает. Тот по стихам. Хоть стихи - вещь непонятная и даже глупая, но и по стихам выделяются люди. Даже очень заметно.
А Свинцов выделялся только своей командой. У него была странная слава, какая-то особая, какая-то немного опасная. И теперь он ее терял!
Тогда Свинцов сообразил нужна война: "Небольшая но победоносная..." Нет конечно он не такими известными словами подумал. Он просто сообразил, что хорошая драка сплотит его толпу, его "Новых Крепких". "НОК" - так они будут называться в сокращении.
При помощи Крысы-верного он каждому из "ноковцев" вручил послание напечатанное на машинке (что конечно тоже поднимало его акции). "Секретно! Испытания в лагере пройдены тобой успешно. Поэтому приказываю будь в среду на станции в 17 часов. Кисти рук и плечи размять! В.И. С-ЦОВ"
А когда начнут спрашивать, что это за "Кисти рук и плечи размять". Крыса должен был ответить:
- Что же ты не знаешь? Это же сигнал "Готовься к драчке!"
Свинцов вот, что решил сделать они садятся в поезд. Проезжают какое то количество остановок находят двух или трех подходящих парней. Свинцов объявляет, что "это враги" и "ноковцы" их метелят. Сразу пойдет другое настроение. Общий успех общая тайна. У себя на Скалбе Свинцов этого ничего делать не хотел узнают, милиция то се...
Они погрузились в поезд (явилось человек семь) отъехали малость, стояли в тамбуре курили, но как незнакомые. А Свинцов все поглядывал в вагон. Наконец сели два подходящих парня. И возраст как раз совпадал. Тогда Свинцов ткнул Крысу пальцем в бок. А тот уже и сам "присмотрел" эту же парочку.
Крыса вошел в вагон, перекинулся двумя-тремя словами с одним из мальчишек. Тот сразу встал - лицо нахмуренное и удивленное. За ним встал и приятель... Отлично! Потому, что, если одного метелить всемером, все же не то.
Но Свинцов оказался плохим полководцем. В тамбуре эти двое поняли, что против них не один Крыса, а вся семерка. И тогда они как-то очень умело прижались спиной к дверям и начали махаловку. А так как в тамбуре было тесно, "ноковцы" не могли развернуть свои ряды - использовать преимущество в живой силе.
А тут и поезд начал останавливаться, двери зашипели. Двое неизвестных выскочили на перрон. И по тому, как они не побежали, а решительно так начали приглашать Свинцова и его компанию немного прогуляться, стало ясно: здесь их родная территория, навалом друзей и вылезать никак нельзя.
Двери закрылись... Парни сказали скалбинцам еще несколько ласковых слов, и на том история закончилась, плюс, к сожалению, несколько вполне профессионально поставленных "ноковцам" синяков и чувство огромного неудовлетворения.
- Чего они тебе хоть сделали-то, Свинцов? - спросил один из тех, кому досталось. Спросил нарочно без "Виталия Ивановича", нарочно таким наглым тоном.
- Что они - не твое собачье дело! А вот, что я сейчас с тобой сделаю!
- Да плевал я на тебя! - И парень ушел в другой вагон. Но не потому, что трусил, а потому, что злился и презирал. За ним двинулись еще двое. И тоже не для того, чтобы врезать тому или хотя бы задержать.
Прошел месяц. Примерно, стало быть, до середины июня время докатилось. И вдруг Крыса заговорил!
Свинцов, что-то творил у себя в мастерской. Он любил повозиться с инструментами, только не любил, чтобы об этом особенно знали: как-то нелепо - он такая личность, и вдруг, как простой пэтэушник, скрипит подпилком. И тут явился Крыса, человек, естественно, посвященный в свинцовские пристрастия, тихо сел в углу - действительно крыса крысой, вернее, мышь мышью, потому, что с таким старанием ему до крысы еще расти и прорастать!
Но вот Свинцов перестал молотком постукивать, Крыса и говорит, что, мол, есть план... Свинцов так и сел..., чтобы сразу не умереть от хохота, чтобы все-таки прожить еще какое-то время.
Крыса предлагал разогнать старую гвардию "ноковцев", а вместо нее создать новую организацию - "свинцовские береты". Четыре абсолютно надежных гладиатора - рядовые и он, Крыса, командир. Цель - охрана Свинцова от всего!
Свинцов удивленно смотрел на Крысу и вдруг понял один непреложный закон джунглей: подчиненный рано или поздно хочет командовать сам!
Чтобы они были абсолютно надежны, эти свинцовские береты, продолжал Крыса, им надо платить. В месяц рублей сорок. Червонец ему, Крысе, а тридцатник на остальных...
- Ну, ты изложил? - осведомился Свинцов почти приветливо. Руки у него буквально вздрагивали, как у пианиста перед началом концерта, - до того хотелось врезать. - А где я эти деньги, например, найду?
Оказывается, Крыса "прошурупил" и этот вопрос. Например, он считал, можно украсть у Ивана Витальевича - у него часы японские, светящиеся, со всеми там делами, с калькулятором... Их с рук продать (чтобы там разные люди не спрашивали, откуда такие) можно рублей за двести.
- Сегодня какое число? - поинтересовался Свинцов.
- Семнадцатое июля...
- Это я, чтобы ты его запомнил лучше! - Свинцов врезал Крысе так, что тот улетел на диван.
Ни слова не сказав, не огрызнувшись, но и не посмотрев на Свинцова с обычной преданностью, Крыса встал и ушел. Свинцов остался один. И так сидел день, и два, и три... Ему как-то отвратительно казалось воровать у отца часы. Он бы, может, и украл их, но уж не по крысиному указу!
Не знал Виталий Иванович, что и адъютант его тоже думал о Свинцове! Виталий Иванович не очень знал, куда девать ему свою армию. А Крыса-то отлично знал. Хотя бы, например, "батонов" будет куда проще клеить. Так Крыса довольно-таки устарело называл лиц женского пола. А с этим полом у него тоже не все было удачно. Потому, что уж он-то истинно был "не очень красивый" и прозвище досталось ему недаром.
Можно при случае и денежки из граждан потрясти - когда у тебя под командой такой отряд... А то, что отряд будет у него под командой, Крыса был уверен. Свинцов, что? Свинцова только "охраняй", устраивай ему этот глупый почет, а реальная власть... Но Крыса, естественно, не знал таких терминов. Хотя мыслил вполне правильно. То есть, конечно, по-крысиному правильно. Судьба сама, как говорится, подсунула выход. Крыса возвращался из магазина, вдруг его окликнули:
- Ты! Как тебя? "Старый", что ли? Крыса аж вздрогнул. "Старый" была его, извините за повторение, старая кличка по древнейшему школьному обычаю от имени или от фамилии: Старостин - значит, "Старый".
Он оглянулся и вздрогнул во второй раз. Перед ним стоял Генка Гарусов. Это был чудо-человек: семиклассником он сумел загреметь в колонию, и с тех пор, видно, ничего хорошего с Гарусовым не произошло. Он учился когда-то со Свинцовым и Крысой, хотя и был старше их годика на два, на три...
- Здорово, Градус!
Градус стал за эти годы заметно здоровее, выше, матерей. Может быть, даже и стройнее. А вот с лицом его произошла какая-то странная перемена. Его словно на время сняли с Градуса и повесили где-то отдельно. Потом, через некоторое время, когда лицо это успело измяться и запылиться, его опять надели на бывшего ученика седьмого "В" класса Гарусова Геннадия, словно противогаз. Но если противогаз налипает на человека очень плотно, то это лицо приклеилось как-то неудачно, неровно, с дефектами. Да плюс еще помятость от долгого висения, да плюс еще запыленность...
