– Как вы думаете, она могла убить его? – напрямую спросила я.
– Теоретически да, – ответил Городецкий. – Но тут есть ряд нюансов... И раньше замечал ее особое отношение к Темочке, но, естественно, не знал, как далеко все это зашло. Но посудите сами – она же на грани нервного срыва, словно ее жизнь закончилась вместе с его. Хотя... Под влиянием эмоций она вполне могла его и грохнуть, а потом, осознав, что натворила, впасть в истерику. Физически она могла это сделать – спальни у них с Владимиром отдельные, и кто знает, может быть, после того, как он лег спать, Регина тайком поехала к Артему. Произошла ссора, он мог наговорить ей по пьяному делу бог знает что... Может быть, она приехала в неподходящий момент, когда Артем был с другой. Женщина, если ее унизить, способна на такой эмоциональный взрыв... Поверьте, я хорошо знаю женщин. Потом вернулась домой и легла в постель, а когда раздался телефонный звонок, вышла как ни в чем не бывало из своей комнаты. Все это вполне реально. А истерика ее и сокрушения по поводу гибели Артема запросто могут быть искренними.
– Самое печальное, что теперь мне предстоит разгадывать сразу две тайны – кто убил Артема и кто украл деньги. Как вы считаете, это может быть один и тот же человек?
– Вовсе не обязательно, – покачал головой Городецкий. – Могу предположить, что эти два обстоятельства вообще никак не связаны между собой. И не могу сказать, что сейчас важнее. Не хочу показаться законченным циником, но за смертью Артема все-таки не следует забывать о пропавших деньгах. Личность вора должна быть установлена, хотя бы для того, чтобы впредь неповадно было. А Артем... Я, наверное, кажусь вам чудовищем, но считаю, что от его смерти все только выиграли. И даже Регина, хотя так бурно это переживает. В конце концов, она освободилась от этой почти что наркотической зависимости.
– Извините меня, Аркадий, за не совсем скромный вопрос... Меня в связи с происшедшим весьма интересуют ваши отношения с Полиной Глазуновой. Понимаю, что вам не совсем приятно об этом говорить, но...
Городецкий застыл. Некоторое время молчал, потом опустошил еще одну рюмку коньяка и пробормотал:
– Вот же, суки, уже наболтали с три короба! – Потом он поднял на меня свои орлиные глаза и отчеканил: – Какими бы ни были наши с ней отношения, могу сказать, что это самая достойная женщина во всей компании. Она единственная, кто не замешан ни в какой мерзости и априори находится вне подозрений. И я просто требую, чтобы вы оставили ее в покое, поскольку у Полины и так хватает проблем. Что же касается наших с ней отношений, то они чисто дружеские. Тем не менее весьма теплые и уважительные. Об остальном же, о чем вам наплели, простите, говорить не хочу.
– Понятно, – кивнула я. – Значит, наиболее вероятной кандидатурой на роль убийцы вы считаете Регину. А что насчет кражи денег?
– Вот этого не знаю. Понимаю, что я в этом смысле должен внушать вам подозрения, тем не менее знаю, что не делал этого. Во Владимире также уверен – не станет же он красть деньги у самого себя, а потом нанимать детектива! Мне вообще кажется, что это сделал кто-то извне. Поскольку у секретарши Анжелики на это мозгов не хватит, а больше никто к фирме отношения не имеет.
– А Колокольцевы? – спросила я.
– Сергей вряд ли способен улицу перейти в неположенном месте, настолько он добропорядочен. А Катя... Она, конечно, помешана на деньгах, но предпочитает другие способы их получения.
– А именно? – заинтересовалась я.
– Для этого есть мужчины, – спокойно пояснил Городецкий.
– А кто именно? Кроме вас, имею в виду... – уточнила я.
– А вот, извините, до сплетен скатываться не хочу, – посуровел Городецкий. – И так сказал вам достаточно.
– Что ж, спасибо. – Я поднялась. – Дальше уж буду действовать сама.
– Удачи, – пожелал Аркадий Дмитриевич. – Только вы уж информируйте нас, пожалуйста.
– Непременно, – пообещала я и вышла из его машины.
Пересела в свою «девятку», видела, как Городецкий резко тронулся с места, и отметила, что он, несмотря на приличное количество выпитого, повел машину уверенно и профессионально. Увидев, как его «Ауди» скрылась за поворотом, поехала домой. Время приближалось к полуночи.
Игоря Ломакина распирала жажда деятельности. Он ходил из угла в угол по своей комнате и постоянно говорил, убеждая меланхолично лежавшую на диване Анжелику:
– Нет, но ведь нужно же что-то делать! В противном случае все раскроет эта частная сыщица!
– Ну и что? – лениво отвечала Анжелика.
– Как «ну и что»? Тебе неинтересно, кто прихлопнул брата твоего шефа?
– Не-а, – так же лениво ответила Анжелика. – Зачем это мне?
– Не понимаю таких людей! – всплеснул руками Ломакин. – Не понимаю!
– А я не понимаю, зачем ты рыпаешься? Тебе что, газеты своей мало?
– В том качестве, в котором присутствую в ней сейчас, – мало! – упрямился Ломакин. – Мне нужен рост!
– И расти, – невозмутимо продолжала Анжелика.
– А ты что, сама всю жизнь собираешься быть секретаршей?
– Не знаю...
– А может, тебя это устраивает, потому что твой шеф в тебе видит больше, чем секретаршу?
– Ну, видит, и что?
– Так ты что, спишь с ним?
Анжелика поморщилась.
– Зачем? Он же старый... А деньги мне и так папа дает. К тому же, по-моему, я своего шефа возбуждаю больше так, на расстоянии.
Услышав эти слова Анжелики, Ломакин успокоился на данный счет и снова углубился в проблемы дальнейших своих действий.
– И все-таки что-то предпринять необходимо, – задумчиво проговорил он.
Анжелика уже не слушала, она включила плеер. Ломакин внезапно поднял палец вверх и сам для себя воскликнул:
– Точно! Нужно сделать именно это... Потому что альтернативы все равно нет.
Он порывисто прошел в другую комнату, оттуда в прихожую, оделся и вышел.
* * *
– Ну и что? – хмуро спросил Сергей Колокольцев, удивленно и вместе с тем раздраженно глядя на Ломакина.
– Как это «что»? – изумился Ломакин. – Это может означать, что ваша жена находится в сговоре с Городецким. В преступном сговоре.
Ломакин смотрел на Колокольцева, желая проникнуть внутрь его мыслей. Журналист, вообразив себя великим сыщиком и знатоком людей, пытался определить, замешан ли сам Колокольцев в этом деле или нет.
– Это ваши домыслы, – Сергей парировал тем временем нападки Ломакина.
Однако в душе Колокольцева бушевал в это время пожар. Ему на самом деле было далеко не наплевать, в каком сговоре находится его жена и с кем. И пускай не в преступном, а всего лишь в постельном. И ему приходилось сдерживаться, чтобы не разъяриться. Это был как раз тот самый момент, когда невозмутимый и флегматичный Сергей готов был вспылить. Хотя обычно он себе этого не позволял. В душе просто кипел от злобы и не мог дождаться момента, когда избавится от присутствия назойливого журналиста. Тот, однако, вовсе не спешил уйти.
– И вообще, Сергей, – продолжал тем временем Игорь. – Я вам предлагаю сделку.
– Какую еще сделку? – не скрывая неприязни, покосился Колокольцев на Ломакина.
Тот, казалось, совершенно этого не замечал и непринужденно продолжал:
– Очень простую. Мы с вами выводим Городецкого и вашу вероломную жену на чистую воду. В результате этого появляется огромная разоблачающая статья от моего имени, в которой вам как помощнику будет уделено центральное место. Сделать это довольно просто, нам всего лишь нужно объединить наши усилия. Одним словом, мы разделим функции...
Ломакин вскочил и, жестикулируя перед носом нервно подрагивающего ноздрями Колокольцева, проговорил:
– Вы следите за своей женой, а я за Городецким. Не мешало бы поставить подслушивающее устройство в его квартиру и машину, а заодно и в машину вашей жены... О результатах мы ежедневно информируем друг друга. Рано или поздно они себя выдадут!
По мнению Ломакина, все получалось просто гениально. Колокольцев, до сего момента тупо слушавший и ничем не выдававший своего отношения к предложению журналиста, теперь пошел красными пятнами. Лицо его перекосилось, и он выдохнул:
– Вы... Да вы что? Как смеете предлагать мне подобное?
– А что я такого... – удивленно начал было Ломакин, но Колокольцев перебил его.
– Вон! – заорал.
– Простите? – не понял Игорь.
– Вон из моего дома! И больше чтобы ноги вашей здесь не было!
Он даже вскочил с места, видимо, намереваясь выкинуть Ломакина с лестницы.
– Да ладно, ладно, – с недоуменным испугом проговорил тот, примирительно поднимая руки. – Я же для вас хотел как лучше!
Колокольцев, не слушая его, расстегивал ворот рубашки. Когда за журналистом закрылась дверь, он, едва владея своими чувствами, набрал номер Бережнова.
