– Это Ярцева.
– Слышу, не глухой.
– Как там мой заказ, ничего не сместилось?
– С чего вдруг он будет смещаться? Пошел уже в печать, со всеми доработками, что ты намедни ввести велела.
– Какими еще доработками? А, ну да, вспомнила, – действительно, вчера утром заказчик попросил кое-что убрать.
– Еще бы не вспомнила, – проворчал мастер. – Не совсем же мозги пропила, верно?
– Не бухти, Петрович, – сонно улыбнулась я. – Лучше проконтролируй там все.
– Не учи отца…
– Все, пока. – Я торопливо нажала кнопку отбоя, не желая слушать матерный фольклор.
Наш Петрович без мата не общается, грубоват, иногда – хамоват, но специалист отменный.
Ну все, теперь отключить звонки – и баиньки.
Нет, все-таки здорово, что веселье случилось в пятницу! И именно то веселье, на которое я решила нанести боевую раскраску индейцев племени сиу, вставших на тропу войны. Раскопай я свой томагавк в какой-нибудь из прошлых разов, когда приходилось выходить на работу на следующий день после вечеринки, контраст внешности смело можно было помещать на рекламные фото «до» и «после». В данном конкретном случае реклама предполагалась социальная, о влиянии нездорового образа жизни на человеческих особей женского пола детородного возраста.
И вообще, дамы, не забывайте смывать перед сном косметику, как бы сильно вы ни устали! Не всякая психика выдержит тот сюр, который вы утром увидите в зеркале.
Моя-то выдержала, к тому же я дипломированный психолог, если кто забыл, поэтому смогла убедить мысленно визжавшую от ужаса себя, что вон те объедки пиццы, прилипшие к мятой подушке с непонятыми щелочками посередине – человеческое лицо. И даже, судя по некоторым признакам, женское, щетины, во всяком случае, не видно.
Остатки недоеденной пиццы – ох, простите, косметики – смыл утренний душ. Но подушка со щелочками осталась. И продержалась до вечера, обмявшись лишь следующей ночью.
В воскресенье я съездила к родителям (не то чтобы лень готовить было, просто очень хотелось поделиться с мамой событиями корпоратива), просидела у них до вечера, совершенно забыв про выключенный мобильник. Как, впрочем, и про то, что, проснувшись вчера от звонка будильника, я обнаружила в телефоне толпу непринятых вызовов. Они суетились, наступали друг другу на ноги, толкались локтями, торопясь обратить мое внимание именно на себя.
Но внимания хватило только на звонок Петровичу, а потом мы с ним (с вниманием, конечно, не Петровичем) бухнулись досыпать дальше.
И вообще, на эти два дня лучше всего было уйти в подполье и не вылезать оттуда до понедельника, что я и сделала.
Если честно, в понедельник мне впервые за пять лет работы на фирме было страшно идти на работу. Эйфория праздника давно уже истлела, включенный утром мобильник злорадно показал мне уплотнившуюся толпу непринятых вызовов, среди которых угрюмо сопел и совсем незнакомый номер.
Который почему-то заставил сердце дернуться от нехороших предчувствий.
Неужели что-то с моими случилось? Я торопливо набрала мамин номер и облегченно выдохнула, услышав ласковое:
– Доброе утро, солнышко! Неужели успела соскучиться за ночь?
– Привет, ма! У вас все в порядке?
– В смысле? – немедленно заволновалась мама.
– В прямом. Ты, папа – все нормально, ничего плохого не произошло? Не заболел никто?
– Мы здоровы, все нормально, с чего вдруг? Варенька, ты меня пугаешь!
– Да сама не знаю, как-то тревожно на душе. Включила утром свой мобильный телефон, увидела там незнакомый номер, и сердце сжалось.
– Фу ты, глупая какая! – облегченно рассмеялась мама. – Ну подумаешь – номер незнакомый! Выходные, к тому же католическое Рождество, народ празднует вовсю, вот кто-то и ошибся номером.
– Да, но этот кто-то перезванивал несколько раз!
– Все правильно, ты же не ответила, и кто-то не знал, что ошибся. И вообще, волнуешься – перезвони по этому номеру.
– Я сначала Олежке позвоню.
– Хорошо, потом меня набери, а то разбередила душу. Совсем ты заработалась, доча, в отпуск тебе пора. Ты же каждый год только неделю берешь, остальное – компенсацией. Так нельзя…
– Мамуля, все-все, я уже опаздываю, потом поговорим!
Я перезвонила брату, устроив ему мелкую пакость – Олег не встает раньше двенадцати, он у нас птица ночная. Сов. Или как там зовется самец совы?
Поэтому звонок в полвосьмого утра, да еще после воскресенья был воспринят братом как изощренное издевательство. О чем он и поторопился мне сообщить, причем не все выражения были литературными.
Ага, в порядке, значит. Вот и хорошо.
Звонить сама по незнакомому номеру я не стала. Зачем? Терпеть не могу подобные ситуации – «Вы мне звонили?».
Накинув шубку, я на мгновение задержалась перед зеркалом в прихожей – ну что же, там опять была прежняя Варвара Ярцева: невыразительное лицо, слегка подкрашенные губы, очки, тщательно заплетенная коса, деловой костюм…
Стало вдруг тоскливо, но заверещавший в сумочке мобильник загнал непродуктивное чувство в аннал. Сама не знаю, что это и где, но там обычно хранится весь исторический хлам. Пусть и моя тоска полежит пока.
На дисплее высветился тот самый незнакомый номер. Вот и отлично, сейчас все выясню.
– Да, слушаю, – очень неудобно разговаривать, прижимая крохотный мобильник плечом к уху, но необходимая гарнитура валяется в машине, а входную дверь запереть надо.
– Варвара Николаевна? – Женский голос, причем знакомый, но вот чей – с ходу не пойму.
– Да.
– Ну наконец-то! Почему до вас нельзя дозвониться, вы же обещали быть постоянно на связи!
– Извините, а кто это?
– Ираида Исааковна, начальник отдела маркетинга…
– Ох, ради бога, простите! – это же моя главная заказчица из того самого банка. Но с ней лично мы практически не общаемся, все вопросы я решаю с ее подчиненной, Лидией. Сердце снова болезненно дернулось, замерло и затем понеслось вскачь, ускоряя темп все больше и больше. – Просто у меня ваш номер не занесен в телефонную книжку, поэтому я и не узнала вас. Вы ведь мне никогда раньше не звонили. А где Лидия?
– Лидия уже у вас на производстве, пытается оценить размеры катастрофы.
– Что?! Какой еще катастрофы?
– Не ожидала я от вас, Ярцева, никак не ожидала! Вы что, с ума сошли?! О чем вы вообще думали, мы ведь все согласовали! Что за идиотская самодеятельность!!
– Я… – кажется, с заказом банка случилась полная… Нет, не полная – глубокая. Проктологи там еще обычно шарят. – Ираида Исааковна, я пока не понимаю, о чем вы говорите, я не была на производстве, но в субботу утром, когда календари ставили в печать, все было в порядке!
– Вы это лично проверили?
– Я звонила, и мне сказали…
– Ах, звонили! – прошипела банковская начальница. – Но мы же договаривались, что вы будете лично контролировать весь процесс! И, насколько я помню, все эти годы так и делали! Почему же, позвольте поинтересоваться, на этот раз вы решили перейти на мобильную связь, а?! Почему вы самостоятельно внесли эти чудовищные изменения? Почему даже ваши печатники, увидев, что получилось, засомневались? Они пытались дозвониться до вас, чтобы уточнить, но вы соизволили отключить телефон, и когда! В момент печати заказа на пятнадцать тысяч долларов! Катастрофа! Президент нашего банка требует наличия всей оговоренной представительской продукции к двадцать девятому декабря, то есть через три дня, а типография запорола наши фирменные календари! Учтите, Ярцева, у вашей фирмы на исправление ситуации есть не три, а два дня, и все, разумеется, за ваш счет.
– За мой? – я в который раз тщетно пыталась попасть ключом зажигания в узкую прорезь замка, но руки тряслись так, что впору было порвать провода, как это делают угонщики, и соединить их в нужном месте. Вот только я не знаю, какие провода надо рвать и где их соединять.
– А вот это меня уже не интересует – за ваш лично или за счет фирмы. Разбирайтесь сами. Но чтобы через два дня весь тираж был готов!
Трубка, похоже, была полностью согласна с владелицей и злобно обматерила меня короткими гудками.
Я нажала кнопку отбоя и отшвырнула ни в чем не повинный аппаратик на соседнее сиденье. Он обиделся и немедленно разорался. Кто на этот раз?
Ну кто – руководство собственной персоной.
– Да, Сергей Евгеньевич, я уже в курсе, – выслушивать очередную порцию ора не хотелось, буду работать на опережение, – пока ничего сказать не могу – сама не понимаю, что произошло. Сейчас еду в цех, разберусь на месте.
– Ну-ну, – неожиданно миролюбиво хмыкнул шеф, – разбирайся. Как приедешь в офис – сразу ко мне в кабинет.
Почему-то мне от его добродушия стало совсем хреново.
Кажется, Варька, ты влипла. В то самое, причем по уши.
Как выбираться будем?
Понедельник, утро, конец декабря. Москва.
Думаю, не надо объяснять ситуацию на дорогах?
Особенно это тонизирует, когда очень куда-то торопишься. Очень-преочень. А стадо металлических баранов тупо стало на твоем пути и оголтело мемекает. Хотя нет, мемекают козлы, но и этих красавцев тоже хватало.
