и исключительно по доброте душевной решила остаться с Машей.
Но Северский, по-видимому, был тверд в своих решениях и добивался поставленной цели любым путем.
— Могу прислать за вами машину, — внезапно предложил он.
— С мигалками? — уточнила я.
— Если хотите, — усмехнулся Северский.
Он что, издевается? Если так, то я отвечу той же монетой.
— А присылайте, — весело сообщила я.
— Отлично, — отрезал он и отключился.
Собрав волосы в хвост, я вышла из своей комнаты. Тетя Мила уже была дома и вовсю гремела на кухне кастрюлями.
— О, гляньте-ка, кого к нам принесло, — обрадовалась она, увидев меня на пороге кухни. — Супчик? Тефтельки? Я же вижу, что ты ничего не ела.
— Минералку и чашку кофе, — попросила я. — И побыстрее. За мной полиция вот-вот приедет.
Тетя Мила медленно опустилась на табуретку.
— Женя, — ровным тоном произнесла она. — Нам нужно серьезно поговорить.
— Пожалуйста, теть Мил, — простонала я.
Но оставлять ее в таком расположении духа я не могла.
— Ладно, супчик, — решила я.
— Конечно. Я быстро.
Суп, как и все, что готовила тетя Мила, был превосходным. Поглядывая на часы, я коротко рассказала тетушке о том, что произошло прошлой ночью.
— Прохожу по делу свидетелем, — объяснила я, выбирая ложкой из тарелки остатки супа. — Но, честно говоря, даже не представляю, что им от меня нужно.
— Мне кажется, они собирают психологический портрет подозреваемого, — предположила тетя. — А уже потом будут решать, мог человек совершить преступление или нет. Способен ли он на такое? Давай тарелку, сама помою.
А ведь она была права, а я со своими заботами и беготней совсем забыла о том, насколько важно для следствия знать о том, способен ли кто-то на плохой поступок или нет. Но я ведь и тут мало чем смогу помочь. Опять же, по причине того, что пообщалась с Дмитрием и Артуром совсем недолго.
Я вовсе не удивилась, когда увидела за рулем машины, присланной за мной следователем, его самого собственной персоной. Он покинул авто, чтобы галантно открыть мне дверь.
— Здравствуйте, Женя, — без тени улыбки произнес он, когда с церемониями было покончено. — Рад, что вы согласились встретиться. Это очень кстати.
— Если вы сами приехали за мной, значит, я действительно вам нужна, — решила я. — Но я теряюсь в догадках. Вы женаты?
Северский не ответил. Понятно, не мое дело. Или выгляжу как пугало.
— Извините.
— Ничего страшного, — успокоил Северский. — Я все объясню на месте.
До отдела полиции добрались очень быстро по причине того, что час пик уже прошел. Северский припарковал машину и так же заботливо помог мне из нее выйти.
Всю дорогу он молчал, я тоже не лезла с расспросами, хоть они у меня и были. Решила приберечь их для крайнего случая. В моих руках находилась репутация следователя в прямом смысле этого слова, потому что именно я застукала его в одном симпатичном баре в тот момент, когда он решил снять проститутку. Меня.
Он открыл дверь своего кабинета, зашел первым и включил свет. Обстановка рассказала о том, что Северский на рабочем месте действительно трудится, а не делает вид — на его столе присутствовал лишь стационарный компьютер, больше ничего. Ни плакатов на стенах, ни всяких мелочей типа фотографий с коллегами или с семьей. Облезлый сейф в углу, несколько стульев под окном да старенький электрический чайник на подоконнике — вот и весь дизайн.
— Присаживайтесь, Женя.
Я послушно опустилась на стул, на котором наверняка в разное время сиживали убийцы, насильники и грабители.
Северский открыл ящик стола и вынул из него какие-то распечатки.
— Я здесь обнаружил весьма занятную вещь, — задумчиво произнес он, не сводя глаз с листа бумаги.
— Вы очень непонятно изъясняетесь, — сказала я. — А что там у вас?
Следователь положил лист бумаги передо мной.
— Ознакомьтесь, пожалуйста.
Список насчитывал несколько позиций. Это был перечень уголовных дел, и рядом с каждым стояло мое имя с уточнением статуса. Свидетель, свидетель, понятая, свидетель, потерпевшая… Что?
Всмотрелась в дату. Дело было заведено больше года назад. Я сдвинула список в сторону Северского.
— Что это такое?
— Ваше имя фигурирует в нескольких уголовных делах, и каждый раз вы выступаете в новой роли.
Ах, вот в чем дело.
— Дайте-ка, — протянула я руку.
Северский тут же вернул бумагу. Я снова вчиталась в текст.
— Если я правильно понимаю, вы подозреваете меня. В чем? — напрямую спросила я.
— Если один и тот же человек неоднократно попадает в серьезные неприятности, то обычным невезением это оправдать нельзя, — пожал плечами следователь. — Вам прям медом намазано в таких местах, где непременно случается что-то плохое. Вас в полиции в лицо знают.
— Тогда я по списку.
Я могла бы разозлиться, но причины не было. Просто Северский не в курсе, что иногда я не ограничивалась своими прямыми обязанностями, а шла дальше в поисках правды И практически всегда ее находила. Разумеется, была при этом и свидетелем, и понятой, и даже пострадавшей.
— Номер один, — начала я. — На моего клиента, на тот момент бывшего, совершено нападение около дверей его квартиры. Здесь я проходила свидетелем, потому что преступник оказался его конкурентом, с которым я тоже была знакома. Номер два. Мой подопечный попадает в больницу с острым отравлением. Мне удалось вычислить отравителя раньше правоохранительных органов. Я обезвредила его в приемном покое той самой больницы всего за пять минут до приезда полиции. Значит, опять свидетель. Понятой была в тех случаях, если больше никого не могли найти. База отдыха, например. Прекрасно помню ту историю. Самоубийство одной очень успешной во всех отношениях дамы. Как потом выяснилось, ее просто убрал бывший муж. Но расследованием я не занималась, там все выяснилось без меня. Труп обнаружили утром, в это время я спала в соседнем номере. Поэтому проходила по делу не свидетелем, а понятой, хоть какие-то показания я все равно давала. Странно, что этого дела в списке нет. Номер три — пострадавшая. Да, точно. Мы с подругой оказались на месте аварии и помогли выбраться из машины двум детям. Тогда-то я и вывихнула ногу, а потом пропорола ступню. Мать, застрявшую в салоне, вытаскивали спасатели. Позже выяснилось, что аварию подстроила ее родная сестра, которая хотела отжать у старшей имущество. Знаете, я бы могла еще долго продолжать, но тут больше ничего не написано.
Северский наблюдал за мной с тихим восторгом. Он сидел, подперев подбородок ладонью, и едва заметно улыбался. Эта улыбка меня и взбесила.
— Что тут смешного? — не выдержала я, возвращая ему список.
— Просто наблюдал за вашей реакцией, — признался следователь. — Вы могли бы психануть, обидеться,
