снова смешивается с нарастающим гневом. Такой злости он еще никогда не испытывал, даже по отношению к братьям.
Пока идут приготовления, он старается держать себя в руках. Все происходит на удивление беззвучно.
Все спланировано тщательнейшим образом. Он так себя настроил. Всегда всё можно сделать лучше. С этим он рос, к этому готовился – к мгновению, которого сейчас ждет.
Ждет с диким страхом и гневом.
Под ногами песок. Еще не остывший. По ступням и дальше, по всему его щуплому телу, разливается забытое тепло.
Тепло проникает туда, где его больше всего не хватает.
Снова скрип песка под ножками стула. На этот раз тоже без продолжения. Наоборот, пляж погружается в еще более плотную тишину. Может быть, именно сейчас самое темное время суток. Все-таки пятое июля, ночь такая короткая.
Вот опять слышится тихое-тихое жужжание. Звук мотора. Прожужжал и затих. Звук идет как будто оттуда. С моря.
На мгновение ему кажется, что рядом с ним существо из прежнего мира. Оно словно смотрит ему в душу, читает его мысли, нынешние и будущие. На какой-то миг он заглядывает прямо в ад.
Потом тело постепенно начинает само регулировать его систему. Он снова слышит прежний голос внутри себя, тот самый, что определил ход его короткой жизни.
Он опять уверен, что все это – для его же блага.
Что бы ни случилось, как бы ни было больно.
Оно того стоит.
Он станет другим.
Пятница, 2 июня
Молодой человек идет по улице, как обычный мужчина. Мир теперь выглядит иначе. Он и сам стал другим.
Он наделен властью над жизнью и смертью. Он вырос. Только сейчас он понимает, насколько он высокий. До этого он всегда ходил, как будто пригибаясь. А лишь сейчас выявились его истинные параметры.
Особенно он сжался за годы в секте. Эта вечная рубка дров…
Начало лета, чудесный солнечный день. На площади Фридхемсплан многолюдно. Даже чересчур.
Молодой человек не желает им зла. Его задача не в этом. Наоборот. Но он видит, насколько они уязвимы. Как легко было бы их убить. Насколько хрупка наша жизнь.
Он просто стоит в толпе с сумкой наперевес. Они идут со всех сторон. Люди. Живущие ныне пережили все. Их родители преодолели невероятные трудности, смогли дожить до взрослого возраста, произвести потомство, вырастить детей. Каждый из нас – оттуда. Мы победители.
Но вечной жизни никто из нас не получил. Ни один человек.
И уж точно не он.
Молодой человек стоит на восточном конце Дроттнингхольмсвэген и смотрит, как из гаража здания полиции выезжает патрульный автомобиль. Потом поднимается к парку Крунуберг, карабкается по разветвленным тропинкам, находит нужное место – но скамейка занята. Там сидит женщина. Молодая, значит, долго сидеть не будет. Это не какая-нибудь пенсионерка.
У каждого возраста свое восприятие времени…
Он поспешно сворачивает. В парке много других дорожек. Он научился импровизировать.
Бредя по парку в сторону Паркгатан, он слышит голос внутри себя. От этого голоса ему никак не избавиться. Наверное, он не так и хотел, по крайней мере, пока. Он снова перечитал все листочки на стене, весь текст из разодранного блокнота он знает наизусть.
Необходимо поглотить слова, переработать их, понять, чтобы потом истребить.
«Человеческие жертвы. Что-то должно умереть, чтобы что-то другое продолжило жить. В наши времена тоже приходится все время делать выбор между важными жизнями и неважными. Приходится приносить в жертву одних, чтобы спасти других. Только так можно достичь увеличения срока жизни. Нас слишком много на Земле. Земная поверхность прогибается под тяжестью людей, которых становится все больше, в то время как другие виды исчезают. Сейчас у нас появились возможности продлить жизнь, оградив себя при этом от дряхлости. Тут вопрос не в количестве – кому захочется жить до ста двадцати, если последние сорок лет будут посвящены борьбе с болью? – а в качестве. Мы обладаем способностью обновляться. Постепенно обновляться. Всё, что есть у нас внутри, можно заменить».
Тропинка снова поворачивает и идет круто вверх. Теперь скамейка свободна.
Молодой человек садится. Мысленно разворачивает перед собой карту. Осталась всего пара дней. Структура, ниточки, ложные следы. Фэрингсё. Бьёркё. Мёркё. Следующий логический шаг.
Он читает газеты. В основном местную прессу. Судя по всему, пока ни один журналист не связал три преступления между собой. Что уж говорить о полиции. В мире сейчас столько всего происходит, убийства оказались в тени медийного пространства. Как он и предполагал. Просто разрозненные новости местного масштаба.
Какая разница, на самом деле.
Он торопливо осматривается и натягивает пару почти незаметных одноразовых перчаток, выуженных из кармана. Потом достает флешку и вставляет ее в маленькую просвечивающую трубку, закручивает синюю крышку. Быстро прячет в карман.
Молодой человек снимает перчатки, помещает их в другой карман, а сам сквозь зеленеющие ветки всматривается в большой дом у подножия холма.
Фасад полицейского управления смотрится величественным и грубоватым, настоящее бюрократическое здание. Медно-коричневого, с металлическим отливом цвета. В голове проносится мысль: «Интересно, кто-нибудь из них уловил связь? Кто-нибудь вышел на мой след?»
Но это тоже не так важно.
Не ради этого он здесь.
Он тут ради одного окна.
Молодой человек отыскивает его взглядом, улавливает движение внутри.
«Твое время почти пришло», – думает он.
Над ним опускается темнота. Песчаный пляж. Мгновение. Ненависть. Он такой маленький. Сидит на стуле, на берегу, с завязанными глазами. Скоро будет больно.
Желваки заходили на скулах. Он отмахивается от воспоминаний. Снова светит солнце. Но уже не такое теплое.
Он снова устремляет взгляд к тому окну. Все тело цепенеет. Он смотрит на левую руку.
Она слегка подрагивает.
Не более того.
Пятница, 2 июня
По непонятной причине они оказались в одной комнате.
Бергер постепенно перенес сюда свои вещи, а потом и стационарный компьютер установил напротив компьютера Блум, в ее кабинете. Так проще обсуждать дело. Конечно, когда у них нет посетителей.
Но сегодня посетитель есть.
Странно, грубоватый мужской разговор двух полицейских по другую сторону стола заставил Молли Блум задуматься глубже. Как приглушенная музыка, звучащая на заднем плане, эта беседа поглотила весь звуковой мусор. И теперь создалось ощущение, что, наконец, начал вырисовываться смысл всех поисков и размышлений последних дней. По крайней мере, появились первые клочки плодородной земли, на которой могли взойти ростки проведенной мыслительной деятельности.
Блум начала осознавать, что их ролевая игра была именно игрой. И теперь ее можно завершить. Чтобы сосредоточиться непосредственно на деле.
С тех пор, как рядом
