– Не имею такой привычки. До свидания, Ардальон Гаврилович.
Следуя за ней, Суров внушительно зашептал в коридоре:
– Отдайте приставу пуговицу!
– Не отдам.
– Отдайте. Возможно, она улика.
– Я же сказала – не отдам. И кончим на том.
– Маргарита Аристарховна! – повысил голос Суров. – Вы… вы мешаете следствию!
– Милый Александр Иванович, – остановилась Марго в темном коридоре и повернулась к нему. – Этому следствию нельзя помешать, ибо оно ничего не делает. Уж который по счету труп, а пристав даже цели преступника не знает. Ему бы поспрашивать людей, тех же крестьян, а не относиться к ним с пренебрежением.
– Вы не знаете, он, может, и расспрашивал.
– В таком случае должен знать то, что известно нам.
– Отдайте пуговицу!
– Ни за что.
– Вы не имеете права…
– Не имею, – согласилась Марго. – Ну и что?
Суров негодовал и не находил определения такому ее поведению, к которому ни одно прилагательное не приставишь. Нет, приставишь: чудовищное поведение – Маргарита Аристарховна (графиня!) украла пуговицу! Он заходил по коридору туда-сюда и беззвучно ругался. Сразу видно – мадам не пороли в детстве и не научили нести ответственность за поступки. Он подлетел к Марго так близко, что едва не коснулся носом ее носа, и процедил:
– Были б вы моим солдатом, я б из вас… – и потряс в воздухе кулаком.
– Слава богу, я не ваш солдат. Да будет вам. Я отдам… но не сейчас. Потом. При случае.
Торжество осветило ее личико, она прекрасно понимала, что подполковник не станет с ней драться из-за пуговицы. Марго прошествовала в экипаж, а Суров зло захлопнул дверцу за нею, вскочил в седло. Напротив Марго полулежала мадемуазель с закрытыми глазами.
– Она у нас как второй труп, – сказала Марго презрительно, выставив перед собой ладони. – Мой муж платит ей за обмороки, потому что большую часть времени она проводит в беспамятстве. Надо сказать, чтоб уволил столь нервную мадемуазель.
После ее слов гувернантка открыла вялые глаза и со стоном поднесла кисть руки ко лбу. Англичанка-то, оказывается, неплохо понимала русскую речь.
Подполковник думал, что Марго после убийства доктора откажется играть спектакль. Она не сделала этого – ведь гости приглашены, будет нехорошо лишать их развлечения. Гувернантка пробовала сказаться больной, но Марго проявила жестокость:
– Вы будете играть! Только попробуйте упасть в обморок, я вас уволю и не дам рекомендательных писем!
Перед ужином провели последнюю репетицию, Марго осталась довольна. Христич с Ворониным остались в усадьбе, ведь завтра нужна помощь с утра. После ужина слушали на террасе романсы в исполнении Воронина, которому подпевала Анфиса, отвлекаясь от волнений, связанных с завтрашним днем. Гувернантка дулась, однако аккомпанировала на рояле, когда ее просили. Суров, сидя чуть позади Марго, подался к ней:
– Вы слишком строги к мадемуазель. У нее чувствительная натура.
– С чувствительной натурой не нужно работать, – слегка повернув к нему голову, категорично заявила графиня и зашептала: – Когда все улягутся, приходите в купальню. Там нам не помешают.
– Вы надумали опять следить за братом? – ужаснулся он. – Увольте, я более не стану грести на тот берег даже под страхом того, что вы рассердитесь навсегда.
– С чего вы взяли, что я хочу следить за братом? – смерила его Марго удивленным взглядом. – Про него мне все известно. Вы придете?
– Приду-с, – пообещал он.
Суров заподозрил, что у нее созрел какой-то новый план, и решил: ему лучше быть в курсе ее намерений. Подполковник недоумевал: как муж отпустил Марго? Зная характер женщины, ее следует держать под замком.
Один Уваров не принимал участия в посиделках, а в задумчивости то ходил по лужайке, то стоял у колонны, покусывая травинку. Марго, исподволь наблюдавшая за ним, позвала подполковника:
– Вам не кажется, что мой брат мечтает прогнать нас с террасы?
– Хм, вполне объяснимо, сударыня, он ведь влюблен.
– Влюблен? – оглянулась Марго. – Я ему не завидую. Породниться с таким ужасным семейством – что может быть хуже?
– Безответная любовь, сударыня, – дал заключение Суров.
– А у вас что, есть подобный опыт?
– К счастью, нет. Хотя, судя по всему, у Мишеля с мадемуазель Шарлоттой полное согласие.
– Надобно еще получить согласие герцогини, ее спесь не удовлетворится графским титулом.
– Вы никак женить надумали брата? – прыснул Суров.
– Почему нет? Ему тридцать два года, карьеру делать он не собирается… Отчего ж ему не жениться? Шарлотта мне понравилась, в отличие от матери.
– А мнение Мишеля вас по сему поводу не интересует?
– Пустое. Он только рад будет, когда я объявлю ему о своем… – Марго осеклась, не найдя подходящего слова.
– Решении? – подсказал Суров.
– Решать будет он, а я посоветую.
– Вы зовете меня в купальню, чтобы обговорить, как Мишеля натолкнуть на мысль сделать мадемуазель Шарлотте предложение?
– Совсем по другому поводу.
Она заинтриговала его, но до назначенного часа осталось недолго ждать.
Дом затих. В окружающий покой привносили немного света фонари у террасы, горевшие всю ночь, а темноту углубляло озеро, пахнущее водорослями. Суров курил трубку, стоя у воды и наслаждаясь прохладой, затем вошел в купальню, на ощупь нашел плетеное кресло. Ждал недолго.
– Как здесь темно… – были первые слова Марго, когда она вошла.
– Зажечь фонарь?
– Скоро брат поплывет к своей Шарлотте, заметит нас, подумает бог знает что. Идите ко мне и садитесь рядом, Александр Иванович. (Он пересел на лавку у стены, где устроилась Марго.) Провалился наш план с доктором.
– Планы, Маргарита Аристарховна, только у вас, – внес уточнение Суров. – Замечу: безумные планы. А я при вас в качестве охраны состою, потому планов не строю.
– К чему этот ваш тон? Я с вами как с другом, а вы… Впрочем, оставим спор. Что вы думаете по поводу убийства доктора?
– Вы поступили очень дурно, не отдав пуговицу.
– Ой, да знаю я! – отмахнулась графиня на манер простых женщин. – Вы видели раны на шее доктора?
– Разумеется. Весьма глубоки. А на подбородке, коль заметили, царапина.
– Заметила, – хвастливо заявила она. – Знаете, как я себе представляю убийство? К доктору пришел тот человек, которому он вынул пулю…
– С чего вы решили, что доктора убил непременно тот человек?
– А вы слышали, что сказал Ардальон? У доктора не было врагов! Кроме одного – которого он мог узнать и узнал бы, увидев его.
– Есть завистники, – возразил Суров. – Среди докторов.
– А вы не учли, как убит доктор. Тем же способом, что и остальные жертвы! Кроме того, пристав сказал, что расстояние меж ранами у всех равное, значит, удар наносит одна рука и одним предметом!
– Вы хотите сказать – оружием? – поправил он.
– Да что же это за оружие такое? Шилом одинаковые раны не нанесешь, согласны? Я хотела вас спросить: есть оружие из двух шил? Чтоб вот так были?
Она поднесла к носу подполковника два растопыренных пальца, показывая, какое, по ее мнению, должно быть оружие. Тот припоминал минуты две:
– Только трезубец, которым сражались в Древнем Риме.
– Да-да, трезубец… но без одного зубца посередине и маленький. Вот таким двузубцем и наносит удар по шее убийца. Как думаете, что это может быть?
– Честно признаюсь, не знаю. Но вы правы, шилом не сделаешь два удара в шею с равным расстоянием разным людям.
– Тсс! Идет…
Она повернулась лицом к деревянной стене и, отыскивая широкую щель, наклонялась, вставала, наконец нашла, припала глазом. Суров остался сидеть, чиркнул спичкой и поднес ее к трубке. Марго зашипела, замахала руками.
– Кто здесь? – послышался голос Уварова.
– Я, – отозвался Суров, выходя из купальни.
– Что ты тут делаешь так поздно? – удивился Уваров.
– Купался, – ответил подполковник, неторопливо двигаясь к другу. Марго в купальне не дышала и зажмурилась, приставив к подбородку кулачки. – Купание ночью преприятнейшее занятие. А ты чего не спишь?
– Тоже решил… поплавать. Только в лодке. Душно, прохлады хочется. Наверное, к дождю.
– Плечо у меня не ноет, знать, дождя не будет. Компанию тебе составить?
– Ммм… – протянул Уваров, придумывая, как отказать другу и не обидеть его. Ничего удобоваримого не придумал. – Я намеревался в одиночестве…
Издалека донеслось пение.
– А, ну, хорошо, – не стал навязываться Суров, – плыви. А я покурю на воздухе. Чертовски хорошо поет…
Уваров побежал к лодке, запрыгнул в нее и отчалил. О том, как он торопился, можно было судить по частым всплескам воды. Суров проводил его взглядом, пока друг не скрылся из виду, вернулся в купальню:
– Ну-с, что там дальше с нашим убийцей?
– Боже мой, – держалась за сердце Марго. – Я едва не умерла. Вы специально чиркнули спичкой? Хотели, чтоб он нас застал здесь?
Подполковник остался совершенно спокойным:
