Кашалот снял с полки аэрозольную склянку с туалетной водой «Cherrvan», изготовленной в самом Париже, побрызгал коту на спинку, за ушками и на яички.
Спонсор к сеансу любви был готов.
Он благоухал, от него исходили сама свежесть и чистота. А главное любовная сила и нежность. Такому жениху любая Мурка была бы рада.
Да что там рада — счастлива! Кошки ведь тоже не дуры, соображают, что к чему.
Невест у Спонсора, как у всякого порядочного изажиточного кота, было несколько. Две из них проживали в соседних домах, на этой же улице, где обитал Спонсор со своим хозяином и его матерью. Одна из невест, Матильда, была ангоркой, девицей с именитой родословной и… кгм!.. кгм!.. девственницей. Для хозяйки Матильды, сорокалетней склочной дамы, также пока не познавшей мужских ласк, этот факт был весьма значимым. Отдавать свою любимицу на растерзание дворовых распутных котов она не собиралась и потому искала для кошечки достойную партию.
Она знала, что у соседей, Кушнаревых, подрастает кот, видела его не раз, благосклонно относилась к будущему любовному союзу Спонсора и Матильды. Во-первых, Спонсор был из богатой семьи, во-вторых, красив, в-третьих, молод. Обстоятельства эти можно было ставить в любой последовательности, от этого мало что изменилось бы — важна суть, первопричина. Хозяйка Матильды не раз заговаривала с Кашалотом, уважительно называя его при этом по имени-отчеству. Скромно потупив глаза, сгорая от смущения, хозяйка Матильды тем не менее-настойчиво вопрошала:
— Когда же, Борис Григорьевич? Матильда вся, понимаете, извелась…
Ухмыляясь, Кашалот, как всякий мужик, знающий себе цену и небезосновательно полагающий, что и сама хозяйка ангорской кошки без сожаления рассталась бы со своей целомудренностью, снисходительно поглядывал на соседку.
— Потерпи, Александровна. Еще не дошел наш жених до кондиции. Готовится Женилка растет.
Александровна вспыхивала, заливалась краской, уводила глаза, косясь на свой дом, где в окошке, как букет флоксов, торчала ее изнывающая от любовного недуга Матильда.
Второй потенциальной невестой Спонсора была беспородная Маня, прибившаяся к их улице неизвестно откуда — скорее всего Маню подбросили какие-нибудь обнищавшие пенсионеры с правого берега. Маню приютила другая соседка Кушнаревых, Максимовна, малоразговорчивая угрюмая старуха, которая славилась на Шинной тем, что подбирала и выхаживала всякую несчастную тварь: хромых кошек и собак, голубей со сломанными крыльями, полузамерзших воробьев и ослабших от бескормицы синичек…
Маня на этом фоне выглядела вполне пристойно, в серой пушистой шубке, с ласковыми желтыми глазами и нежным, заискивающим голоском. Кошечка, конечно, была домашняя, воспитанная, когда-то, безусловно, ухоженная и в любви знающая толк. Но вот ее социальное положение, беспородность и все такое прочее…
Кашалот искал своему Спонсору ровню.
А ровню ему готовила Надежда. Звали ее протеже Джиной (в честь великой киноартистки Лоллобриджиды) — белоснежная длинношерстная красавица с хвостом-метелкой и такими же изумрудными, как у Спонсора, глазами. Детишки у них должны были получиться очень занятными! Джину к тому же воспитывали знакомые Надежды — весьма состоятельные коммерсанты, торгующие обувью и также мечтающие найти для своей любимицы достойного во всех смыслах жениха.
Кот районного авторитета им вполне подходил. Даже ботсе того породниться с Кашалотом эта семья коммерсантов считала за честь.
Джина и Спонсор, сами о том не подозревая, готовились к встрече, к любовному свиданию.
И все бы, наверное, у них потаилось как надо Но…
Свидание пришюсь отложить на неопределенное время — Спонсор сломал сразу два клыка верхний и нижний. Какой же он жених — со сломанными зубами?
Стучилось стедующее, кот грыз куриные кости, брошенные ему хозяином, малость перестарался, нажал и…
Хруст сломавшихся зубов — даже Кашалот услышал, сидел тут же, за столом в кухне, обедал, а кот ел у его ног.
Спонсор кости оставил и так и сидел, бедолага, с открытой пастью, жалобно мяукая. Надо понимать, плакался хозяину.
— Вот, пожадничал. Все спешит, спешит, никак не нажрется, — сказала мать Кашалота, и голос ее при этом звучат вполне равнодушно.
Предсвадебные приготовления кота ее никак не волновали. Это все блажь великовозрастного сыночка. От безделья и сытой жизни. Работал бы от темна до темна, некогда было бы котов купать да яйца им одеколоном опрыскивать.
Впрочем, вслух эти мысли мать Кашалота не высказала. Борис такой, что и звезданет под горячую руку между глаз. Весь в папашу. Заводится с пол-оборота, слова поперек не скажи. А про кота тем более — помешался на нем. Как с дитем носится. Зубы пообломал, подумаешь, страсть Божия! Новые вырастут.
Однако Кашалот беду своего любимца воспринял всерьез. Кот уже поменял молочные зубы на постоянные, новые не вырастут, это мать зря говорит. Надо что-то придумать. Лечить придется, это факт.
Сломанные зубы у кота болели. Спонсор перестал есть, молча отлеживался где-нибудь в уголке, за диваном, похудел и подурнел. В таком виде представлять его невестам не годилось.
Свадьба с Джиной откладывалась. И обе стороны были серьезно расстроены.
Врач-стоматолог городской платной поликлиники, веснушчатый, как мухомор, мужичок в хрустящем белоснежном халате, с клинышком бородки, верткий и общительный, похохатывая, осмотрел Спонсора, которого Кашалот держал на руках, сказал:
— Борис Григорьевич, ничего страшного. Клыки частично сломаны, да, какое-то время ваш котик похандрит, не без этого, но… ха-ха-ха… жить будет.
Кашалот вовсе не разделял игривого настроения этого зубодера, нахмурился.
— Доктор, это я и сам знаю. Мне нужно, чтобы вы моего кота подлечили, как можно быстрее поставили в строй.
— Каким образом мне это сделать, уважаемый Борис Григорьевич? — Манеру поведения врача определяла новенькая купюра, сунутая Кашалотом в нагрудный карман стоматолога.
— Наденьте ему коронки, мосты поставьте, если в этом есть необходимость… в общем, сделайте все, что требуется, вы же специалист. Кот должен быть стопроцентно здоров и как можно быстрее.
Я, прошу прощения, женить его собрался.
Гм… незадача. — Стоматолог с новым интересом глянул на необычного пациента — Но… сломаны клыки, Борис Григорьевич, я вас уверяю, на потомство это никакого влияния не окажет. Здесь, как вам известно, требуется другой инструмент, и мне кажется, там все в порядке. — Врач пинцетом раздвинул Спонсору задние лапы, с одобрением посмотрел на мохнатые, приличных размеров бугорки любовного аппарата.
Потянул носом:
— И пахнут, я вам доложу… Хо-хо-хо… Франт у вас котище, Борис Григорьевич. Какая мадемуазель устоит перед таким запахом?! Обрабатываете, видимо, блох «тройным одеколоном»? Или каким специальным средством? Поделитесь опытом, у меня ведь тоже такой кавалер дома имеется.
— Обижаете, доктор, — усмехнулся Кашалот. — Какой «стройной», что вы! Это для алканов.
Париж. «Cherivari». После баньки в обязательном порядке. И приятный запах, и дезинфекция, тут вы правы. Мальчик не возражает, напротив.
— О-о, простите! — смутился зубодер. — Я вовсе не хотел его обидеть… Так что вы пожелаете конкретно, Борис Григорьевич?
— Вставьте ему зубы. Золотые, — веско сказал Кашалот. — Все четыре клыка. Чтобы и есть было чем, и чтобы блестели.
— М-м-м… Но это дорого будет стоить, Борис Григорьевич. Пациент необычный, может укусить, наверняка станет вырываться. Так сказать, неординарный для нас пациент. Мне, честно говоря, не приходилось еще надевать коронки представителям кошачьих. Может быть, вам все же удобнее обратиться в ветеринарную лечебницу?
Там, насколько я знаю, зубы животным лечат.
— Мы там уже были. Зубы котам лечат, да, но золотые коронки не надевают. И если честно сказать, то подняли меня на смех. Предложили Спонсора… усыпить. Представляете? Ну, я ему сказал… сучий потрох! — И Кашалот грозно повел глазами.
— Ну, это, конечно, преждевременно, кот ваш вполне здоров. — Эскулап погладил Спонсора. — Зубы можно сделать. Но, Борис Григорьевич, я повторяю, это вам будет дорого стоить.
— Сколько?
— Миллион рублей… или около того.
— За все четыре?
— Нет, за каждый.
— Гм.. — Кашалот на мгновение замялся. — Четыре «лимона»… Годится. Деньги хоть сию минуту. У меня с собой. «Зеленью» пойдет?
— Пойдет. Но сегодня можно оставить просто аванс, за два зуба. Да, можно положить сюда…
Спасибо, Лена!.. Сейчас мы с Леночкой сделаем вашему котику… Вы говорите, его Спонсором зовут? Оригинальное имя, я не встречал. Моего просто Цаськой зовут, у соседки по лестничной площадке — Пан Директор, а вот Спонсор… Хохо-хо… Так, сейчас мы сделаем вашему котику укольчик, чтобы он нас с Леночкой не покусал, осмотрим полость, снимем слепки, подточим, закажем коронки… Вы настаиваете на золоте, Борис Григорьевич? Может быть, фарфор? Пластмасса? Это и красивее и дешевле.
