– Артистка! – улыбнулась Мадам. – Но хе готовит обалденно… А блины я могу и в кафе «Бонапарт» заказать – мы все там берем…
– Выпьем? – Базиль приблизил свою стопку к ее стопке. – За самую красивую, удачливую, страстную женщину на свете! За тебя, Милашка Зингер!
– И за тебя!
Они чокнулись, выпили, обменялись парочкой комплиментов. Мадам перенесла бутылку со стойки на столик, разлила по второй. Тут и Катя подоспела со своими наспех сварганенными бутербродами.
Мадам и Базиль опрокинули еще по одной стопке. Пила Милка с видимым удовольствием, но без страсти и азарта, значит, не спилась, как большинство ее коллег, что делает ей честь.
– Ты где пропадал, Базик? Я тебя сто лет не видела, думала, тебя грохнули…
– Жив, как видишь… Просто я много путешествовал, в город приезжал редко…
– Так и не женился?
– Нет, ты же знаешь, как я люблю свободу…
– И даже никому не обещал?
– Что за вопрос? Конечно, нет…
– Значит, врала, засранка, – хохотнула Мадам.
– Ты о ком?
– О Кувалде, помнишь, такую?
Услышав эту кличку, Базиль похолодел. Он совсем забыл, что Кувалда и Милка работали в одном притоне! Неужели эта ненормальная молотометательница рассказала обо всем своим подружкам? Если да, то ему конец!
– Кувалда, это большая дебелая бабенка с волосами цвета соломы? – как можно беспечнее спросил Базиль.
– Да, та самая. Она еще залетела от тебя…
– От меня ли?
– Клялась, что от тебя. Говорила, что ты обещал на ней жениться…
– Вот врунья!
– Потом она куда-то пропала, говорили, что в деревню уехала, рожать… А после я ее не видела!
– Я тоже…
– Но она родила кого-нибудь не знаешь?
– Понятия не имею! – выдав это, Базиль поспешил сменить тему. – Кстати, почему я не вижу девочек? Ты обещала мне их показать!
– Готовятся. Наши гости сегодня соберутся к десяти, у моих куколок еще есть время…
– Много за ночь принимаете?
– Когда как. Сегодня, например, у нас будет тихо: шестерых, восьмерых примем, если, конечно, они гостей с собой не приведут… У нас частенько так – ждем двоих, а они с собой целую ватагу ведут.
– Справляетесь?
– Всегда справлялись… – Она нахмурилась и замолчала.
– Тебя что-то беспокоит? – участливо спросил Базиль.
– Девочку мою самую лучшую позавчера убили… Теперь будет сложнее.
– Да ты что! – сочувственно протянул он, призвав на помощь все свое актерское мастерство, чтобы не показать заинтересованности. – И кто ее?
– Не знаю. – Она поморщилась. – Менты тоже.
– Но у тебя есть версия?
– Наверняка какой-нибудь придурок из ее клиентуры… Сам знаешь, сейчас извращенцев – море! Некрофилы, зоофилы, педофилы чертовы, этим я бы лично причиндалы отчикала! И все трахаться хотят! Но не все могут реализовать свои желания… Не будет же уважаемый политик приставать к своей собаке, а известный тележурналист шастать по моргам…
– Ты о конкретных людях говоришь? Или об абстрактных?
– О конкретных! Фамилий называть не буду, но скажу, что у Афродиты был клиент (местная телезнаменитость, между прочим), который частенько заставлял ее изображать из себя мертвую!
– И она изображала?
– За те бабки, которые он ей платил, наша Афа согласилась бы даже в землю лечь… Жадная она была до денег, просто ужас… Все ей мало было! Ничем не брезговала, лишь бы заработать… Вот и поплатилась!
Базиль слушал, затаив дыхание, но к великому его разочарованию, Мадам решила сменить тему.
– Хватит о грустном! – воскликнула она, хватаясь за бутылку. – Давай лучше выпьем за Моцарта! А потом ты мне расскажешь, как жил эти годы…
Они выпили за Моцарта, а так как рассказывать Базилю было нечего, он решил закурить – глядишь, за этим занятием его настигнет вдохновение, и он придумает более-менее правдоподобную историю своей жизни…
Базиль достал портсигар (позаимствованный там же, где и перстень с булавкой), вынул из него сигару.
– Ты не против? – Он вопросительно посмотрел на Милу – раньше, помнится, она не терпела табачного дыма.
– Кури, – разрешила она. – Я за годы жизни с Мотей привыкла к табаку…
Базиль сунул сигару в рот, щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся. Табак оказался превосходным!
– Раньше ты курил «Новость», – заметила Мадам. – А теперь, значит, на сигары перешел…
– Я вообще-то бросаю. Курю один раз в день, видишь, даже ношу с собой одну-единственную сигару, чтоб не соблазняться…
– Ладно, ты мне зубы не заговаривай… – Она погрозила ему пальцем с устрашающе длинным ногтем. – Выкладывай, чем занимался эти годы.
Базиль собирался начать свое сказание с длинного вступления, типа «в некотором царстве, в некотором государстве», а там по ходу придумать сюжет, но на его счастье в тот момент, когда он открыл рот, в гостиной появилась девушка с трубкой радиотелефона в руках. Девушка была очень хороша собой: коротко стриженая брюнетка с ярко-карими глазами и четкими, выразительными чертами лица. Одета она была в простую водолазку и джинсы. Значит, не «куколка». Но кто? Еще одна кухарка? Или это уборщица? Как показало наблюдение, в «Экзотике» даже обслуга отличалась редкой привлекательностью.
– Кто эта прелестная девушка? – спросил Базиль, с интересом разглядывая проступающую через ткань водолазки грудь красавицы.
– Знакомься, это одна из моих девочек – Багира. Хороша, не правда ли?
– Очень.
– Ты ее еще обнаженной не видел! Кстати… – Мадам строго глянула на девушку. – Почему мы до сих пор не раздеты? Почему ходим в спецодежде американских пастухов?
– Я приболела. Можно мне сегодня не раздеваться догола?
– Это что еще за новости!
– Мне Далила свой пеньюар пообещала. Он очень открытый, в нем я почти как голая…
– Тогда какая тебе разница?
– Он хоть плечи прикроет и спину… У меня температура и озноб!
– Ладно, черт с тобой! – Мадам махнула рукой. – Иди!
Девушка радостно взвизгнула, чмокнула хозяйку в щеку, развернулась, чтобы умчаться, но резко затормозила.
– Черт, совсем забыла! – Она протянула хозяйке телефон. – С вами хотят поговорить.
– Кто?
– Элефант какой-то…
Мадам тут же схватила трубку и, приложив ее к уху, выпалила:
– Слушаю.
Некто Элефант начал разговор с какой-то не совсем приятной для Мадам новости, потому что она сдвинула брови и, насколько позволяли имплантаты, сжала губы. Затем беззвучно выругалась, шепнула Базилю слова извинения и ушла разговаривать в коридор.
Воспользовавшись ее отсутствием, Базиль развернулся (Мадам посадила его спиной к лестнице, лицом к стойке), чтобы окинуть взглядом все помещение. Ну-с, следует отметить, что архитекторы постаралась! Дом был перепланирован полностью, причем очень грамотно. От маленьких темных кабинетиков, в коих царствовали доперестроечные коммунальщики, не осталось и следа. На первом этаже все стены были снесены, на втором – он снизу видел – убраны перегородки, а узкие темные лестницы заменены широкой винтовой, ведущей на галерею, утыканную дубовыми дверями с золочеными ручками.
Базиль хотел встать с дивана, чтобы посмотреть в коридор, ему было интересно, чем занимается охранник, пока в борделе нет ни одного посетителя, но тут в гостиную вышла Катя, и ему пришлось брякнуться на место.
– А где Мадам? – спросила девушка, в руках у которой оказался поднос с кофе и булочками.
– Разговаривает по телефону…
– Когда придет, скажите, что я отнесла Марго немного еды. Пусть не волнуется.
– Хорошо, – кивнул Базиль и вернулся к своей сигаре, но краем глаза продолжал следить за кореянкой.
А Катя поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась возле ближней двери. Постучала. Через некоторое время ей открыли. Катя быстро шмыгнула внутрь. Но даже мгновения оказалось достаточно, чтобы Базиль заметил, кто открыл Кате дверь.
Это была девушка из желтого «Фольксвагена»! Та самая красавица с иконописным лицом!
Значит, ее зовут Марго!
– Извини, что заставила тебя ждать, – раздался над его ухом знакомый голос – это Мадам, наговорившись по телефону, вернулась в комнату.
– Ничего… Тебе Катя велела передать, что Марго будет накормлена. Кстати, кто она, эта Марго? Я видел мельком ее лицо, оно показалось мне знакомым…
Но Мадам его не слушала, она о чем-то напряженно размышляла. Очевидно, Элефант ее сильно озадачил.
Базиль тут же замолчал, давая Мадам спокойно подумать. По прошествии нескольких минут она отмерла и сконфуженно произнесла:
– Прости, я не расслышала, что ты сказал…
– Может, мне уйти? – спросил Базиль. – Не думай, я не обижусь…
– Еще чего! – Она быстро наполнила стопки, приподняла свою. – Сейчас хряпнем, потом я пойду улажу кое-какие дела, а ты пока развлечешься…
– Я могу тебе чем-то помочь, Мила? Я вижу, у тебя трудности…
– Это не трудности, Базик, так, ерунда! – хохотнула она и, опрокинув стопку, запела: – «Все перемелется, родная! Все перемелется, пойми! Ведь жизнь хорошая такая…» А дальше я не помню ни фига!
