Теперь для Анатолия Андреевича я стала свидетелем обвинения. Как и Антон.
И скорее всего, ждала нас незавидная участь. Уже полчаса назад наши трупы загрузили бы в багажник «ягуара» и вывезли в укромное место с глубокой могилой или омутом… Поскольку нет свидетелей – нет обвинения.
– А какие гарантии у меня? – решился, наконец, Коновалов.
– Никаких, – усмехнулась я. Эх, мне бы только выбраться из дома! Только б улизнуть!
Рубпольский сообщил, что долговые расписки могут признать недействительными, огромный долг перестал давить на плечи стотонной плитой, мне б потанцевать сейчас, событие отметить!
Но для начала надо выжить. Мне и маленькому хоккеисту с больной мамой.
– Так, хорошо, – кивнул Коновалов. – В спорткомплекс поедешь вместе с Бобром…
– Э нет! – быстренько перебила я. – А если Антон там ваши рожи увидит и сбежит? Снова пугать его через маму будете? Понадеетесь, что она вам сына сдаст?
Коновалов ничего не ответил, и я продолжила:
– Молодцы. Женщина в реанимации лежит, умрет с испуга, и как, вы думаете, после этого поступит Антон? Отдаст вам флешку и спасибо скажет? Нет, господа, – я довольно закинула ногу на ногу, – мальчишка прямо побежит в милицию.
– Что-то ты уж больно веселишься, – с угрозой прошипел Коновалов.
– А чего мне не веселиться-то? По-легкому срублю бабла… Найду мальчишку и отдам толь ко тогда, когда вы мне все деньги на счет переведете.
«Господи всемилостивый и всемогущий, сделай так, чтобы они мне поверили!!!»
И враг поверил. Затушил в пепельнице сигарету и встал:
– Поехали. По дороге разберемся. – Глянул на меня сверху вниз и произнес с сомнением: – А в Ярославль он рвануть не мог?
– На какие шиши? Все его деньги в количестве сорока восьми рублей остались в рюкзаке. Домой, к соседям Лизы он не рискнет поехать, наведается к друзьям по команде. Только там он может денег на билет занять.
Коновалов, покачиваясь на носках и сминая мысы ботинок, проговорил с едва заметным огорчением:
– Соображаешь, – и покосился на длинную тум бу, где когда-то стояли часы.
Всю дорогу до спорткомплекса ЦСКА меня изобретательно пугали. Демонстративно разглядывали записные книжки с телефонами и адресами родных и близких и грозили казнями египетскими. Послушать Коновалова с Бобром – так все мои родственники уже сидят у них в заложниках и слезно просят не рубить им пальцы.
– И за мамой Антона тоже приглядывают, – напоминал сидящий за рулем «ягуара» Анатолий Андреевич. – Так что не дури, бери флешку и возвращайся.
– Значит, сам мальчик вам уже не нужен? – оживилась я.
– Нужен, – после секундного раздумья ответил Коновалов.
– Зачем?!
– Он меня оболгал, – сурово буркнул враг. – Я хочу с ним поговорить. Обязательно.
«Господи, да чего такого наговорил Антон в милиции, раз Коновалов его так ищет?! – огорчилась я. – Что он сказал капитану и лейтенанту и недоговорил мне?!»
…У высоких кованых ворот спорткомплекса машина остановилась.
– Не дури. Мы тебя ждем, – многозначительно напутствовал Анатолий Андреевич, и я оказалась на свободе. На жуткой жаре, в окружении раскаленного асфальта и выхлопных газов.
И свобода эта не пьянила. А давила чувством горького похмелья. Голова гудела от множества тревог и мыслей, ноги безвольно путались и стукались коленями, в теле поселилась противная дрожь. Но с каждым шагом, уводящим меня от «ягуара», прыти прибавлялось, и на широкую, засаженную высокими деревьями аллею я уже почти выбежала.
Коновалов с компанией плохо знали внутренний спортивный мир. Я с предсезонной подготовкой маленьких хоккеистов тоже была знакома не слишком, но все же могла предположить: на главную ледовую арену спортивного клуба я приехала, скорее всего, зря. Детская спортивная школа наверняка базируется где-то на второстепенных ледовых площадках, и встреченный, по счастью, Виктор Тихонов (его одного я четко знала в лицо) мне вряд ли поможет. Я вообще и в принципе не хоккейная болельщица. Вот волейбоо-о-ол – другое дело. Тут я всех поименно могу перечислить.
Но начинать освобождение и поиски с чего-то надо было. По возрасту я вычислила год, с которым тренируется Антон, сосед подсказал фамилию мальчика – Сиротин, тренерский штаб должен иметь в центральном офисе хоть какие-то сведения об игроках и тренерах, а в остальном – язык до Киева доведет.
Лиха беда начало.
Впереди меня своеобразной пластично-упругой походкой хоккеиста шагал пожилой кривоногий субъект. В руке мужчина нес коротковатую для него детскую клюшку с измочаленной на крюке обмоткой, я припустила быстрее и окликнула его вежливым:
– Простите! Вы не могли бы мне помочь?!
Мужчина остановился. Дождался, пока я подойду ближе, и изобразил лицом внимание.
– Простите, пожалуйста, – залопотала я, – где я могу найти тренера такого-то года?
Пожилой седовласый мужчина с оспинами на лице прищурился:
– А зачем он вам?
И я пустилась врать, почуяв в собеседнике не пустое любопытство:
– Понимаете, я двоюродная сестра Антона Сиротина. Приехала из Ярославля и никак не могу найти мальчика. Он не отвечает на звонки по сотовому, дома его нет, а телефонов его друзей я не знаю…
– Вы приехали из Ярославля? – перебил мужчина.
– Да. Я…
– Вы двоюродная сестра Антона?
В тоне мужчины мне послышалось недоверие, и я быстро внесла корректировку:
– Ну, не совсем двоюродная… так, седьмая вода на киселе. – Кто ж их знает этих сестер?! Вдруг Ан тон единственный ребенок во всем семействе? А я тут вру, скоро совсем запутаюсь и завалю все дело с самого начала. Нелишним будет добавить конкретики: – Понимаете, у нас в семье произошла трагедия, погибла Лиза…
– Я знаю, – вновь перебил мужчина. – Антон мне звонил.
– Вам?! – Я только что не присела от неожиданности.
– Мне, – кивнул собеседник с клюшкой. – Я его тренер. Владимир Яковлевич.
– Какое счастье! – совершенно искренне выдохнула я.
Так не бывает. Едва пройдя в ворота огромного спортивного комплекса, я сразу, через тридцать секунд, наткнулась на нужного человека. Так не бывает.
Что это? Компенсация за полугодовые несчастья? Судьба смилостивилась и решила: хватит Саше пинки раздавать, пора осыпать благоденствиями?..
Сначала совершенно своевременный звонок Рубпольского и сообщение об аресте нотариуса, теперь случайная встреча… А ведь я готовилась язык о зубы стереть, добиваясь сначала фамилии тренера, потом разыскивая его, потом вымаливая у него телефоны ребят, потом…
Так не бывает. Если только в сериалах.
Облегчение, так явно выразившееся в моем голосе, отчего-то обеспокоило тренера:
– У вас что-то еще случилось? Что-то с мамой Антона?
– Да, – не стала уклоняться я. – Ирина Викторовна в больнице. – Какое счастье, что Коновалов так детально пугал меня осведомленностью! Теперь я хотя бы знаю, как зовут маму Антона! А то сама не догадалась об этом спросить и сейчас прокололась бы на первой минуте… – За ней Маша ухаживает, а меня прислали сюда.
Не знаю, слышал ли Владимир Яковлевич о тете Маше, но последнее недоверие исчезло. Тренер сунул клюшку под мышку, достал из нагрудного кармана рубашки сотовый телефон и, подслеповато щурясь, отвел руку далеко вперед и принялся копаться в его телефонной памяти.
– Так, так, так, – бормотал он. – Если Антон к кому и поехал, так это к Кириллу…
– Или к Макару, – быстро вставила я.
Вчера, когда мы ехали к дому Лизы, я отвлекала Антона от грустных мыслей расспросами о команде, и чаще всех звучало имя Макар.
– Кирилл Макаров, – кивнул тренер. – Макар – это прозвище. – И произнес уже в трубку: – Кирилл? Это Владимир Яковлевич. Ты Антона сего дня не видел?.. Ах, у тебя! Только что приехал! А ну-ка, дай ему трубочку. Я в свою очередь протянула к тренерскому телефону цепкую ладошку, но тот увернулся, отгораживаясь от меня плечом:
– Антон! Как дела? Тут к тебе родственница из Ярославля приехала… Какая? – И мне: – Как вас зовут?
– Антон! – закричала я, максимально приблизившись к тренерскому уху. – Это Саша Пряхина! Я тебя ищу!
Антон, по всей видимости, позволил Владимиру Яковлевичу передать мне трубку, и дальше мы разговаривали уже без посредников.
– Алло, Антон! Это я! Как у тебя дела?!
– Нормально, – тихо и настороженно ответил мальчик, но я, войдя в возбуждение, продолжила орать, как деревенская бабка, впервые разговаривающая по телефону:
– Ты где сейчас?! Я к тебе приеду!
Антон замолчал на какое-то время, потом шепнул:
– А ты одна?
– Да, да, я одна! Все в порядке!
– Они… они тебя отпустили?
– Ты молодец, ты все правильно сделал! Я сейчас к тебе приеду! Я одна и сейчас к тебе приеду!
