Пока Том по-хозяйски проверял, что появилось в кухне нового за время его отсутствия, я закрыла дверь в спальню, чтобы не улепетнул он отсюда прежде времени, и почти на ощупь, но уже достаточно уверенно подобралась ко второй двери. Приоткрыв ее, глянула одним глазком — безопасно. Совсем пустая комната, если не принимать во внимание здоровенный трехстворчатый шкаф. Оттуда прямой выход в гостиную. Торшер или бра там горит. Освещение мягкое и неяркое. Прекрасно слышно, как по телевизору Джек и Хьюги со смехом пристают к Мэгги, требуя что-то им показать.
Третья дверь вела в коридорчик, начинающийся в прихожей. Пробираясь по нему сюда, я ее не заметила. Путь из дома, таким образом, для меня открыт, но уходить, не набезобразив, мне уже не хотелось.
Том, требовательно взмурлыкнув, попытался протиснуться в коридор между моей ногой и косяком. Пришлось отпихнуть его назад, и довольно бесцеремонно, а когда он повторил попытку, я попросту прикрыла дверь.
Телевизионная болтовня сделалась отчетливей, видно, Сергей прибавил громкости. Соблюдая, несмотря на это, осторожность, я заглянула в холодильник и сразу обнаружила то, что мне подходило, как нельзя более — гору сарделек на верхней полке в большой эмалированной миске. Тому сей деликатес был знаком не понаслышке. Он весь извелся, пока я откручивала одну от связки, а когда шагнула с ней к столу, чуть с ног меня не сбил.
Поставив на самый край стола пустое ведро, я положила в него сардельку. Том поднялся на дыбы, вытянулся, с треском деря когтями плотную материю моей штанины и глядя на меня горящими голодными глазами. Выходя из кухни в пустую комнату, я обернулась — Том сосредоточенно готовился к прыжку на стол. Остального я предпочла дожидаться, укрывшись за шкафом.
Ждать не пришлось совсем. Как только я оказалась в этом укромном уголке, раздался грохот упавшего со стола ведра и зычный вопль напугавшегося кота.
— Че-орт! — взревел, в свою очередь, Бонза.
Телевизор смолк, и он быстрыми шагами прошел мимо меня в кухню.
Нашаривая на ходу в сумке кассету, я на цыпочках кинулась в гостиную.
— Том, — вопил Бонза, — где ты это взял?
Кресло стояло посреди гостиной. Напротив него, на низком столике — телевизор с застывшей в полуобороте дамой на экране, а на нем — небольшой видачок. Быстро заменив кассету на свою, я выскочила в прихожую и замерла возле входной двери, готовая в любой момент выбежать из дома.
Шум на кухне стоял невообразимый. Гремело, катаясь по полу, ведро, орал возмущенный хозяин, благим матом вопил наказываемый Том. Они увлеклись настолько, что я была почти уверена, что за суетой Бонза не заметит поднятую оконную створку, если только кот не изберет ее как путь для своего спасения. Мои опасения оказались напрасными. Завывания кота смолкли, и почти сразу он очутился возле меня у двери, примчался, топоча лапами в хорошем кавалерийском галопе.
— Тихо, Томас, — попросила я его шепотом.
Он, разобиженный, отвернулся с видом, который можно было выразить словами: «Идите вы все с вашей колбасой куда подальше!» — и мне стало совестно за провокацию, которую я ему устроила.
— Уйдем вместе, — пообещала я в качестве извинения. — Сейчас…
Оставшись один, Сергей быстро выдохся и замолчал. Он звякнул злополучным ведром, убирая его из-под ног, повозился еще с чем-то и вернулся в гостиную, плюхнулся в кресло так, что оно двинулось по полу. Зашипела, со щелчком слетела пробка со второй бутылки пива, и наступила тишина. Все правильно. Звуковое сопровождение в моем фильме не предусмотрено. Только как же он не замечает, что экран пуст? Ах, какой невнимательный этот Бонза.
Том не хуже меня навострил уши, когда из гостиной послышался плеск и бульканье. Я с удовольствием поменялась бы с ним шкурой, чтобы иметь возможность без опаски заглянуть туда, насладиться зрелищем, которое представлял сейчас собой Сергей, развалившийся, раскорячив ноги, в кресле, с выпученными глазами и отвисшей челюстью перед экраном телевизора, на котором он, собственной персоной, перешагивает через меня, изображающую, лежа на полу в электрощитовой, труп Тамары Роминой, и идет по неширокому проходу к пульту управления. Идет, между прочим, для того, чтобы сжечь током высокого напряжения меня же. А сожжет бездыханное тело. Сидит сейчас Бонза, пялится на экран, на котором вместо «Поющих в терновнике» происходит такое вот безобразие, и ровным счетом ничего не понимает. А из бутылки, сжатой пальцами опустившейся руки, льется пиво, растекается по полу белопенной лужей.
У калитки я оглянулась на кота, оставшегося посередине выложенной кирпичом дорожки, и он взмахнул мне на прощанье пушистым хвостом. Пока, единомышленник!
Марафон до машины я исполнила в хорошем спринтерском темпе и задохнулась к концу дистанции настолько, что с трудом попала ключом в прорезь замка дверцы. Бросив надоевшую донельзя сумку на заднее сиденье и взгромоздившись на место, позволила себе передохнуть несколько секунд. И именно в этот момент из «бардачка» раздался сигнал мобильного телефона. Кроме Базана, звонить по этому номеру некому. Меня всегда поражала его способность делать все своевременно.
— Артюха, подождешь! — отказала я ему в немедленном ответе, запуская двигатель машины. — Мир еще не перевернулся, и господин Степанов пусть и не в добром здравии, но, по крайней мере, жив пока. Сама позвоню минут через двадцать.
Мобильник стих, будто вызывающего удовлетворило мое обещание.
За то короткое время, что потребовалось для перегона машины к особняку, Бонза мог покинуть дом только опрометью, а это маловероятно, как маловероятно и то, что он ушел, не успев оправиться от потрясения, когда я бежала к машине. Так что какие-то звуки из гостиной особняка приемник выдавать должен был. Но пока не выдавал. Скорее всего каким-то образом оказалась сбита волна в том единственном микрофоне-передатчике, что я вставила в телефон Сергея. Наконец в самом конце диапазона приемник сквозь шумы немодулированного эфира выдал нечто хриплое, но похожее на длинные телефонные гудки.
Голос, услышанный мной вслед за гудками, вполне мог принадлежать молодцу из фирмы Скопцова, которому я для передачи хозяину объявила о своем существовании.
— Андрея мне, — пробубнил Бонза и заорал, когда его не поняли: — Скопцова Андрея Семеновича, мать его и твою тоже! Да пошевеливайся давай, ты!..
— Слушаю я, чего кипятишься? — мгновенно, как по параллельному телефону, отозвался Андрей Семенович.
— Все, Андрей…
Ивлев поперхнулся и закашлялся.
— Что все?
— Бросай все и приезжай. Та зараза, что мы в ливневку спровадили, дала о себе знать. Или сама, или не одна она была там, в подстанции.
— Не трясись, — спокойно посоветовал Скопцов. — Мне она еще днем о себе заявила. Звонила сюда. Ты знаешь, на работу просилась! Ха!
— Приезжай сюда, — не унимался Сергей, — я тебе по видео покажу такое! Ты ее не только на работу возьмешь, ты на ее имя свой банковский счет переделаешь!
— Скорее застрелю из газового пистолета, — рассмеялся Скопцов, но смех его был тревожным. — Еду!
Способность Базана угадывать подходящий момент подтвердилась в очередной раз — связывающий меня с ним мобильник ожил сразу, как только эти двое наговорились. События следовали одно за другим с пугающей плотностью. Знаю по опыту, это — верный признак того, что ситуация напряжена, и если не разрядить ее каким-либо образом, то в самом скором времени можно утратить способность влиять на события и потерять здоровье. Я называю это мистикой повседневности. И мистика эта имеет под собой вполне реальную основу.
Еще одно событие — мне звонил не Артемий.
— Давай без паролей и прибауток, Юлия, напрямую, — командным тоном попросил меня Андрей Леонидович, не утруждая себя приветствиями. — Чем ты сейчас занимаешься?
Пусть будет уверен, не плюшки трескаю.
— Прослушиваю телефонные разговоры подопечных, — ответила я, не вдаваясь в подробности.
— Результаты? Кратко только, — потребовал Суров отчета.
— Через непродолжительное время подопечные встретятся на территории одного из них для обсуждения снятого мною фильма.
— Ага! Значит, копия уже в деле, — понял он и порадовал меня переходом к своему обычному обращению. А то я уж было подумала, что Грома начинает поколачивать паника. — Что дальше, Юлия? Ну!
Все-таки стресс у него. Просто вынь да выложь и прогноз событий, и план действий. И все немедленно. И не более, как в двух словах. Ладно!
Я назвала ему адрес и приметы бонзовской берлоги, напомнила номер «девятки» Скопцова, которая скоро будет стоять здесь, на месте моей машины, и жестко потребовала ее минирования и оснащения средствами обнаружения.
— Это, Андрей Леонидович, срочно, — прибавила я, отыгрываясь за то, что не доверили они с Базаном мне взрывчатку. Поосторожничали. А может быть, поосторожничали, меня оберегая.
