- А знает ли Хеннингер, о чем идет речь в этом репортаже?
- Не мое дело допрашивать председателя концерна, - раздраженно ответил Бомон. - Если он запрещает печатать какой-то материал, для меня это значит, что материал не должен увидеть свет.
- Но почему? Почему?
- Не знаю. Может быть, он один из ведущих акционеров фирмы "Черил"?
- Надо, чтобы кто-нибудь объяснил ему положение, - не успокаивался Дарк. Я затратил на этот репортаж много времени и знаю наверное: это именно то, что нужно нашему журналу. Скажу даже больше: напечатать этот материал - наш гражданский долг. Хеннингер не имеет права запрещать такую важную публикацию.
- Он глава концерна и ответственный директор, - спокойно ответил Бомон. Он платит нам деньги и имеет право на все.
- Но репортаж уже почти готов. Это несерьезно. Бомон терпеливо вздохнул.
- Для нас с вами. Пол, гораздо более серьезно, будем ли мы и дальше работать в журнале. Наверное, у Хеннингера есть на это свои причины: возможно, какие-то политические соображения или нажим со стороны рекламодателей, или, может быть, он знает каких-то лиц, причастных к этому делу.
- Я и сам знаю нескольких таких лиц, Бэзил. Одно из них - девушка, которой мы должны уплатить за ее участие в этом разоблачении. Я не могу оставить ее ни с чем.
- Ну, это не проблема. С нею заключен договор?
- Нет. Была устная договоренность.
- Хорошо. Мы не будем мелочными. Надеюсь, она согласится на некоторую взаимоприемлемую сумму - скажем, в пределах двухсот или трехсот фунтов. Самое главное сейчас то, что шеф наложил на репортаж абсолютное вето, и ни вы, ни я ничего не можем сделать.
- Разрешите мне поговорить с ним, - настаивал Дарк, - я могу показать ему рукопись и фотографии. Полагаю, он изменит свое решение, когда ознакомится с фактами.
- Нет, - твердо ответил Бэзил. - Все уже решено. Я отвечаю перед Хеннингером за "Обсервер" и должен выполнять его приказы. Репортаж о креме "Бьютимейкер" не увидит свет, потому что так сказал он, а теперь говорю я. Если вы попытаетесь действовать через мою голову, Пол, это ничего не даст вам, поверьте.
Дарк мрачно кивнул.
- Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда "Обсервер" побоится вскрыть явный обман, - с горечью произнес он.
- Дело не в трусости. У шефа есть свои причины. Весьма возможно, что это услуга какому-нибудь приятелю. Но концерном руководит он. Публикация репортажа исключена. Понятно, Пол?
- Понятно, - устало произнес Дарк. - Откровенно говоря, при таких условиях мне следовало бы уйти с работы...
- Но вы этого не сделаете. Дарк промолчал.
- Почти все мы готовы уйти с работы, когда затрагиваются наши принципы, сочувственно продолжал Бомон, - но никогда этого не делаем. Мы все склонны на компромиссы, цепляемся за насиженное место и.., потом все проходит. Через несколько недель нас увлекает какое-то новое дело, и мы радуемся тому, что не покинули работу.
- Да, вы правы, - невесело произнес Дарк. - Да здравствует свободная печать! Будем бороться за истину, но только с разрешения хозяина.
- Вот именно, - усмехнулся Бомон. - Такова жизнь. Сильный гнет слабого.
Дарк не ответил улыбкой на улыбку.
Дней через десять после этого, Дарк получил письмо от Пенелопы. Она виделась с известной ему особой, и известная ему особа обеспокоена тем, что он не делает никаких попыток связаться с ней. Опыт закончен. Известная ему особа вот-вот должна выехать на юг Франции; но надеется, что он встретится с ней до отъезда. Если Дарк сможет подождать ее в своей машине возле отеля "Оникс-Астория" сегодня ночью, примерно около часа, она будет очень рада, а он сможет сделать последние фотоснимки. Кроме того, добавляла Пенелопа от себя, если ему захочется немного развлечься, дверь квартиры на Саус-Кенсингтоне для него всегда открыта.
Дарк скомкал письмо и бросил его в корзину, затем налил себе виски. С той поры, как на репортаж о креме "Бьютимейкер" было наложено вето, он сознательно выбросил из головы какие-либо мысли о Мери Стенз. Его возмущение и обида не прошли и до сих пор, и он хотел, чтобы никто не напоминал ему об этой истории. Единственная его обязанность в отношении девушки, уверял себя Дарк, состояла в том, чтобы она получила денежное вознаграждение за свое участие в этом деле. Вообще для нее все сложилось хорошо с любой точки зрения, так же, как и для Фасберже и фирмы "Черил". Рекламная кампания должна была начаться в заранее назначенный срок и, насколько Дарку известно, ни одна газета так и не смогла добыть ни строчки информации.
Однако к вечеру его мысли приняли другое направление. Ведь девушка была только пешкой в хитроумной игре Фасберже. Несмотря на всю роскошь отеля "Оникс-Астория", несмотря на все дорогие туалеты и предстоящую поездку на Французскую Ривьеру, она, вероятно, очень одинока и растерянна, требует сочувствия и совета.
Поздно вечером Дарк отправился на машине к "Оникс -Астории". Как и в первый раз. Мери опоздала. Он не видел, как девушка вышла из отеля, только вдруг почувствовал, что она стоит рядом с машиной. На ней был строгий белый костюм и меховая шапочка. Она была прекрасна, необычайно прекрасна, и Дарк восторженно уставился на нее, совсем забыв о том, что надо открыть дверцу машины. Лишь тогда, когда Мери тихонько постучала, он встрепенулся и нажал на никелевую ручку, чтобы впустить ее.
- И вы тоже. Пол, - сказала она, садясь рядом с ним.
- Ничего не могу с собой поделать... Что он сотворил с вами, этот доктор Рафф?.. Просто невероятно!
- Это окончательный результат опыта, - объяснила Мери. - Слава богу, все уже кончилось.
- Склоняю голову перед доктором Раффом!
- А я считала, что вы намерены разоблачить его дела.., настоящие и прошлые.
Дарк ничего не ответил, только повернул ключ. Мотор тихо заурчал.
- Пол, почему вы не показывались? Мне так недоставало вас.
- По-моему, мы согласились на том, что это опасно, - ответил Дарк, - и уговорились встретиться еще раз в конце опыта...
- Я знаю. Но мне кажется, что если бы я не попросила Пенелопу написать вам, мы так и не увиделись бы. Он опять промолчал.
- Вы не хотите меня видеть? Дарк искоса взглянул на нее.
- Что вы! Кто не захочет видеть вас!..
- Не будьте циничным, - укоризненно сказала Мери. - Вы говорите точно так, как все. Мне надоели восторги мужчин. Их интересует только моя внешность, потому что я красива. Они осыпают меня комплиментами, объясняются, вертятся вокруг меня, но все это пустое! Несколько недель назад ни один из них не уступил бы мне места в автобусе. А мне ужасно хочется поговорить с кем-нибудь, кто знает меня такой, какая я есть, кому безразлична моя внешность...
- К примеру, со мной. Вы это хотели сказать?
- А разве я ошибаюсь. Пол?
Он включил мотор, и машина тронулась.
- Не знаю. Мери. Я видел все от начала до конца. Это было вовсе не плохое представление. Надеюсь, в конечном счете вы будете иметь от него прибыль.
Мери потянулась к нему.
- Вы чем-то огорчены, Пол?
- Возможно, - согласился он.
- Из-за меня?
Дарк смущенно улыбнулся.
- Сейчас, когда вы со мной рядом, я чувствую себя менее огорченным.
- Вы говорите загадками, - сказала Мери. - Я не понимаю.
- Меня самого окружают загадки, - ответил он. - Откровенно говоря, я бы охотно сейчас выпил.
Дальше они ехали молча. До квартиры в Найтсбридже добрались в половине второго...
Они слегка чокнулись рюмками.
- За самую красивую женщину в мире, - произнес Дарк.
- За самого удивительного мужчину в мире, - ответила Мери.
Он печально покачал головой.
- Я думала, вы захотите сделать последние снимки, - сказала она. - Завтра я улетаю в Ниццу. Вернусь только через месяц.
Дарк закурил сигарету и задумчиво поглядел на девушку.
- Кто вас будет сопровождать?
- Я еду одна. Торговые агенты Фасберже в Канне приготовили виллу возле Антиба. А через неделю ко мне присоединится Тони Лури - она руководит отделом сбыта фирмы "Черил" и приедет немного отдохнуть. Как я поняла, там уже есть какие-то друзья Фасберже. Ведь он француз, вы знаете?
- Все это выглядит очень заманчиво. А что будет, когда вы вернетесь в Лондон?
- Не знаю, Пол. Это зависит от вас. От того, что произойдет, когда в "Обсервер" появится ваш репортаж. От того, как будет реагировать на него Фасберже. Если он узнает, какую роль сыграла я...
- Он ни о чем не узнает, - возразил Дарк. - "Обсервер" не выступит с разоблачением. Сверху поступило распоряжение зарезать мой репортаж.
Девушка недоверчиво уставилась на него.
- Вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, что кто-то нажал кнопку, и председатель концерна "Стайн-Хеннингер" запретил его печатать. Все, как видите, очень просто. Репортаж зарезан и похоронен. Фасберже радуется, доктор Рафф в безопасности, и вам теперь беспокоиться нечего.
- Мне очень неприятно, - сказала она. - Я знаю, как много это значило для вас.
Дарк пожал плечами, стараясь казаться безразличным.
