После ужина Валентина прибралась и легла на чистую постель, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Ее увлек английский фильм «Площадь Беркли» о жизни молоденьких нянь и служанок начала века. Спокойное и даже какое-то замедленное действие фильма в конечном счете усыпило ее. Она видела сон, где служанкой была уже сама Валентина, прогуливающаяся по красивому парку с маленькой девочкой. У девочки в руках была большая металлическая бабочка, которую она возила по земле с помощью длинной палки. Палкой же она принялась стучать о деревянную, крашенную белой краской лавку, да так громко, что Валентина проснулась. Стучались в дверь. Это пришли ее арестовывать за воровство. А она успела лишь оплатить комнату и купить спагетти… Таким образом, почти все украденные ею деньги находились пока еще в целости и сохранности.
На самом деле стучала соседка Лена. Она отдала Валентине ключи от входной двери и сказала, что мыть коридор эту неделю будет она, Лена, а вот следующую – Валентина.
Лена ушла, а Валентина вернулась в постель и спряталась с головой под одеяло. Ее всю трясло от страха…
…С аккуратно постриженной головой она вышла из парикмахерской и пешком отправилась в сторону торгового центра. Теперь ей предстояло купить одежду, с помощью которой она собиралась соблазнить Ступина. Она понимала, что этот мужчина вряд ли кинется на женщину, одетую в дешевую одежду с рынка, но и одеваться в дорогих магазинах она не могла себе позволить. Оставалось одно – купить приличные джинсы и блузку. Она ходила из магазина в магазин, раздевалась и одевалась в душных примерочных кабинах, мало думая о том, как именно она собирается познакомиться с мужчиной, который должен был стать ее мужем. Инстинкт самосохранения словно толкал ее в спину, еще начиная с того рокового дня, когда она, взяв ведро и тряпку, отправилась мыть лестницу в том доме, где жил Ступин. И не случайно, по ее мнению, она подслушала разговор Дины, в котором она сообщала своему мужу о том, что ключи от их квартиры провалились в щель… Так пусть и дальше все идет своим ходом. И даже если случится такое, что ее схватят на улице и арестуют, посадят в тюрьму, она и это воспримет как должное, как закономерный итог ее непонятной и совершенно бесполезной жизни.
Ближе к обеду она, одетая во все новое и прижимая к груди новую же сумку, была вымотана, хотела есть и думала только об одном – как можно скорее добраться до своего дома, пообедать и лечь отдохнуть. Путь ее лежал мимо большого и шумного летнего кафе, которое сейчас, в обеденное время, было заполнено посетителями. Под полосатыми тентами вился искусственный виноград, на легком теплом ветру трепыхали какие-то красные праздничные флажки, а за столиками, застеленными белыми скатертями, сидели, судя по всему, работающие поблизости от кафе мужчины и женщины и ели. Тихая мирная обстановка, и с аппетитом жующие обыватели вряд ли думали о том, что их скоро арестуют… Они жили другой жизнью, где не было места грязным лестницам, вороватым визитам в чужие квартиры… Валентина сначала хотела было пройти мимо кафе, но вдруг остановилась, разглядев в толпе знакомое лицо. Нет, это был не ее муж. Она ясно видела Ступина, держащего в руке чашку с кофе. Лицо у него было задумчивым, взгляд устремлен куда-то поверх голов посетителей кафе. На нем были светлый костюм, светлые ботинки, обычная летняя одежда, но все равно он чем-то отличался от остальных людей, что-то неуловимое выдавало в нем человека неординарного, сильного и наделенного властью.
Валентина, даже не успев удивиться тому, что Ступин пил кофе именно в том кафе, мимо которого проходила она, двинулась ему навстречу. Она не знала, что сейчас произойдет, да это уже и не имело никакого значения.
– Николай Борисович? – спросила она, чувствуя, как все звуки вокруг нее стали глуше, а голос ее звучит твердо, проникновенно, хотя и негромко.
Ступин, очнувшись, повернул голову в ее сторону и с удивлением проследил взглядом за тем, как она усаживается в плетеное кресло.
– Ведь вы же Николай Борисович Ступин? – переспросила она, все еще не веря в то, что действительно сидит напротив человека, ради которого она и решилась на воровство и покупку этой одежды, и что все это – не сон. Откуда он здесь взялся? Неужели ему негде выпить чашку кофе, кроме как в этом многолюдном кафе, на глазах у целой толпы?
– Да, я Ступин.
– А меня зовут Валентина. Вы можете пообещать мне, что выслушаете меня не прерывая и что после того, как я вам все расскажу, вы позволите мне так же спокойно уйти из кафе?
Он не соизволил ей ничего ответить. Просто сидел и смотрел, как она сгорает от стыда. Мало того, что ограбила его, так теперь еще собирается сообщить ему об этом и хочет, чтобы он позволил ей уйти…
– Ваша фамилия Юдина? – вдруг спросил он. – Вы – Валентина Юдина, та самая женщина, что повадилась принимать в моей квартире ванну, да еще время от времени предпочитала своему бетонному колодцу мою чистую постель? Сидите спокойно и не двигайтесь. Я не собираюсь сдавать вас милиции. У меня в отношении вас другие планы.
– Но откуда… Откуда вы знаете?
– Да какая разница? Я так понял, что вам негде жить, что у вас нет ванны и кровати, но это не преступление… А вот то, что вы украли у меня деньги…
– Я украла их, чтобы купить себе одежду и прийти к вам. Попытаться устроиться на работу. Я погибаю, я совсем погибаю… У меня ничего нет. Мой муж разорил меня.
– И это я тоже знаю.
– Вы следили за мной?
– Не я лично, конечно, но один мой человек. Он и сфотографировал вас… К тому же в квартире повсюду камеры наблюдения. О них не знает никто, кроме меня и того, кто их устанавливал.
– А ваша жена, Дина?
– Она тоже ничего не знает.
– Что вы намерены теперь со мной сделать?
– Предложить вам выпить вместе со мной по чашке кофе. Или вы хотите есть? Поверьте, мне было искренне жаль вас, когда вы, сильно нервничая, таскали у меня котлеты. С другой стороны, это было так необычно… Как вы оказались у меня? Кто вам дал ключи?
– Я случайно подслушала, как Дина звонила вам по телефону и жаловалась на то, что уронила ключи, а они упали…
– Ах, вот оно что… Теперь понятно. – Лицо его стало как-то мягче, а взгляд теплее. Полные губы расплылись в улыбке. – И вы, конечно, достали ключи и стали хозяйничать в моей квартире…
– Получается, что так… Я понимаю, что теперь полностью в ваших руках, но на самом деле я не воровка… Я бы обязательно вернула вам эти деньги.
Она говорила, и слова скользили по душному, желейному воздуху, напитанному крепким курино-чесночным духом, не вызывая доверия, как казалось Валентине, ни у Ступина, ни у нее самой. Да, самое ужасное заключалось в том, что она не верила себе. Интересно, как она собиралась вернуть ему тысячу долларов, когда у нее нет ни работы, ни своей крыши над головой, ни близких людей, которые могли бы предложить ей помощь?
– Я не знаю, что мне теперь делать… То, что я совершила по отношению к вам, – единственный серьезный проступок в моей жизни. – Она перевела дух, чтобы спросить о том, что беспокоило ее сейчас почему-то больше, чем страх быть арестованной. – Скажите, Николай Борисович, вы оказались в этом кафе случайно?
– Да, случайно, – солгал он ей, потому что вот уже несколько дней за Валентиной следили его люди и постоянно докладывали ему обо всех ее перемещениях. На сегодня было запланировано организовать «случайную» встречу, во время которой он хотел увидеть, как поведет себя женщина, заставившая его немного отвлечься от Дины и даже в какой-то мере от работы, которая в последнее время поглотила его целиком. Просмотрев пленки с записями, где Валентина принимала ванну у него дома, где ела в кухне и пряталась в кладовке, напуганная появлением в квартире Дины, он нашел ее привлекательной, интересной и не имеющей ничего общего с опустившимися женщинами.
От природы внимательный, Ступин сразу заметил, что в его квартире побывал кто-то посторонний. Мокрые полотенца, не там (нарушив заведенный порядок) оставленные кухонные приборы, капли воды на паркете, следы босых ног на кафельном полу в ванной комнате и, конечно, чужой запах. Это явно была не Дина. У нее были свои привычки, свои принципы и свой запах. От людей, приставленных им же к Дине и Соболеву, некогда его другу, он знал, что любовники не собираются расставаться, что все чаще появляются на людях вдвоем, совершают длительные прогулки на автомобиле за город, подолгу находятся в квартире Соболева и ведут себя так, как если бы Дина не была замужем, а являлась просто невестой Андрея. Поэтому Соболев тем более не мог появиться в квартире Ступина после того, как сам же рассказал Николаю о том, что любит Дину, а Дина любит его. Значит, кто-то третий принимал ванну в его квартире и ел у него на кухне, кто-то пусть час, но считал себя хозяином этой квартиры. Но вот кто это мог быть? Неожиданно Ступину пришла в голову мысль установить видеокамеры в каждое помещение. Его увлекло желание докопаться до сути и доказать самому себе, что он не ошибается и что у него не сорвало крышу от свалившегося на него несчастья, связанного с предательством Дины. Он даже на какое-то время оставил свои привычки и вместо того, чтобы и дома продолжать работать над документами, теперь просматривал пленку с изображением незнакомой ему женщины. Он пытался представить себе, что же заставило ее поступать таким образом, так рисковать быть застигнутой в чужой квартире, но четкой картины не получалось. Женщина была красива, но истощена, привлекательна, но затравлена… Кто она и почему выбрала именно его квартиру, его ванную, его кухню?
