– Похоже, тут кто-то собирался проводить раскопки, – высказал свое мнение Валентин. – Точно, – сказал он через некоторое время. – То-то я думал: зачем в кухне стоит тот странный аккумулятор. Я таких вообще раньше никогда не встречал.
– Где там аккумулятор? – воскликнула Марина.
– Ящик такой большой сбоку от разделочного стола, – пояснил Валентин. – Электричества тут нет, а это – бурильный молоток. – Он показал на агрегат.
– Что здесь можно копать? – спросила Татьяна. – Или бурить? Тут нефть, что ли, ищут?
– Может, у них тут алмазы, – высказала предположение я. – Или рубины? Изумруды?
– Их разве бурильным молотком добывают? – задумчиво произнесла Марина.
Этого никто не знал, но факт оставался фактом: в сарае было на самом деле много инструмента. Да ведь и дом посреди тайги зачем-то построили?
Валентин взял в сарае лопату, Пашка – метлу. Камеру мы оставили в комнате. Мы также обнаружили в доме, в туалете наверху, обычный веник, которыми метут пол в квартире, и швабру с тряпкой на кухне. Веник мы тоже взяли с собой и пошли всей компанией, за исключением второго пилота. Он в любом случае идти не мог и спал. Поклонницы тащили за собой Артура: Марина заявила, что мы его не будем оставлять в доме. Однако после половины пути он так всех достал своими стонами, что я не выдержала.
– Алена, Надя, ведите его назад! Или я за себя не отвечаю!
Алена ответила, что пойдет с нами дальше. Однако Надежда перекинула руку Артура себе на плечо и радостно потащила его в дом.
– Что они находят в этом придурке?! – воскликнула Марина, потом посмотрела на Алену. – Он хоть ночью что-нибудь смог?
Алена потупила глазки. Арсений откашлялся. Я просветила Марину относительно сексуальной ориентации Артура.
– Это не так! – завизжала Алена. – Он вчера просто устал и… Всем известно, сколько женщин было у Артура!
– Это так, – подтвердил Валентин. Арсений кивнул. И Олег Владимирович тоже.
– Милая девушка, – посмотрел он на Алену печальными глазами. – Найди себе хорошего простого парня и забудь о Севке.
– Каком Севке?
– Артура на самом деле зовут Сева. Он – мерзавец, негодяй, слюнтяй, тряпка и вообще полное ничтожество. Просто у него смазливая внешность и сладкий голос, а при теперешних масштабах рекламы раскрутить можно кого угодно – как в шоу-бизнесе, так и в политике. Были бы деньги. Технологии уже давно опробованы. И Александр Каренович на этом собаку съел. А Севка был его любовником. Кареныч ведь девочек не раскручивает? Девочек раскручивают те, кто их любит. А наш Кареныч всегда любил таких смазливеньких сладкоголосых мальчиков с безволосым телом. У него уже два новых на подходе. Артуру в любом случае скоро конец.
Алена хватала ртом воздух. Информации было слишком много. Но, может, и хорошо, что поэт на нее так все вывалил? Вдруг девчонка очнется и в самом деле начнет нормальную жизнь?
Я подошла к Алене и обняла за плечи.
– Вокруг много интересных мужчин, которым Артур в подметки не годится. Ты просто приглядись повнимательнее. Не надо смотреть на красивое лицо. Красивые мужики – самые худшие. Это, как правило, самовлюбленные эгоисты, которые считают себя пупом земли. Они привыкли к женскому вниманию и воображают о себе невесть что. А некрасивый частенько добивается кое-чего в жизни. Чего-то стоящего. Сам. Своим умом, руками, а не подставляя задницу продюсеру, который годится ему в отцы. Ты ищи мужика.
– И вообще с лица воду не пить, – добавила Татьяна. – Ладно, пошли дальше.
Останки самолета производили удручающее впечатление, в особенности при свете дня.
– Может, стоило все-таки заснять и днем? – спросил у меня Пашка.
– Вчерашних кадров хватит, – заметила я. – И куски металла в любом случае никуда не денутся. Давайте смотреть. Может, и найдем что-нибудь интересное.
Если бы вчера все не завалило снегом, нам было бы легче. Пашка, правда, работал метлой из сарая, а Арсений веником. Лопата пока не требовалась.
Мы находили обломки музыкальных инструментов и декораций. У наших спутников все эти вещи вызывали ностальгические воспоминания. Они тут же начинали пересказывать какие-то случаи с гастролей и выступлений в различных залах и клубах нашего города.
– Может, возьмем по куску всего? – предложил Арсений. – Ну, например, кусок гитары, чтобы Косте в могилу положить? Ведь хоронить же нечего… А так, что найдем от каждого…
Пока он говорил, мне снова стало дурно. Что там с моими родителями? У мамы ведь давление, у папы – сердце. Да и друзья, и знакомые, наверное, переживают… Как оказалось, Татьяна с Пашкой думали о том же самом.
– Наши, наверное, старую «Криминальную хронику» гоняют, – задумчиво сказал Пашка. – И нас с тобой в траурной рамке перед и после дают. А люди, как у нас принято, цветочки и свечки зажженные несут к зданию холдинга. Как думаешь, народ нас любит?
– И ребята из управления небось без понуканий начальства работают, – сказала я. – Может, уже выехали на место предполагаемого падения самолета…
– Интересно, а Иван Захарович отряд снарядит? – подала голос Татьяна. – Небось чувствует себя виноватым, что с нами не попрощался. Так ему и надо. И Вадик твой из Сибири может отряд спасателей снарядить. Ему ближе. Зря ты ему не позвонила. Хотя уж теперь-то Иван Захарович сам обязательно с ним свяжется. Или нет? У них же ведь трения какие-то были, насколько я помню…
– Должен, – уверенно сказала я, чтобы успокоить остальных.
– Кстати, а Вадик не может знать про этот распрекрасный домик?
Я не знала ответа.
– А случайно не Иван ли Захарович с нами террориста послал? – спросила Татьяна. – Вы вспомните, что говорил террорист. Тебя, Юля, тебя, Паша, и меня – оставить в живых, как и летчиков, Иван Захарович всегда ценил профессионалов. А к пид… типам, подобным Небосклонову, относился всегда определенным образом.
– Но что-то пошло не так, – сказал Пашка.
– Военные оказались на шоссе. А встреча с ними была не только не запланирована, но и нежелательна. Давайте думать, зачем было сажать самолет на шоссе, – сказала Татьяна. – Что мы знаем? В самолете перевозился героин.
– Александром Кареновичем. Не Иваном Захаровичем. И не Вадимом, – напомнила я. – Кстати, интересно бы узнать, куда он подевался. То есть они – и героин, и продюсер. Героин, признаться, меня волнует больше.
– Пока оставим этот вопрос, – сказала Татьяна. – Будем считать, что их забрала нечистая сила. Мог Иван Захарович, узнав про героин, заставить посадить самолет там, где ему нужно?
– Зачем такие сложности? – удивилась я. – Взяли бы Кареныча тепленьким в Сибири. Там нравы до сих пор дикие. Помнишь, что Вадик рассказывал? Просто обыскали бы самолет, загнав в какой-нибудь отстойник. Нет, я не думаю, что террориста послал Сухоруков. Мне кажется, что дело как-то связано с убийством Травушкина, бывшего генерального директора «Петроаэро» и того вора в законе, Седого, которого расстреляли вместе с ним.
Во время беседы мы продолжали копаться в том, что осталось от самолета, нашли чьи-то часы, перстень-печатку, цепочку с покореженным медальоном. Находки мы складывали в мешочек, чтобы потом передать родственникам, если, конечно, когда-нибудь доберемся до них. Части гитар и аппаратуры пока оставили на месте.
Алена обнаружила одно страусовое перо, правда, почерневшее, от шубки по имени Сюзанна.
– Подаришь Артуру, – сказала Татьяна. – Он может устроить ей торжественные похороны, спеть что-нибудь заупокойное.
Алена заявила, что оставит перо себе, и просила нас всех не сообщать об этой ценной находке Надежде и Артуру.
– Ладно, пошли девчонку искать, – сказал Валентин. – Или давайте мы вдвоем с Олегом пойдем. Олег Владимирович, вы как? Или еще покопаетесь?
Поэт быстро закивал и тронулся за осветителем в тайгу. Мы не думали, что тело девушки оттащили далеко, ведь здесь такие сугробы… Алена тронулась за мужчинами. Марина подошла к нам. Арсений продолжал копаться в груде металла.
– Взрывчатка была в хвосте, – объявила Марина.
Мы втроем вылупились на нее.
– Откуда ты знаешь? – через некоторое время спросила я.
– А вы посмотрите сами, – она кивнула на обломки. – Больше всего разворотило хвост, а первый салон гораздо меньше. Кабина пилотов пострадала от столкновения с деревьями. А так – если бы она оставалась цела – то могла бы и не разрушиться.
Мы внимательно уставились на остатки самолета. Части первого салона на самом деле оказались самыми крупными. Вроде как он просто развалился, может, от жара… Даже мойка осталась цела. Марина грустно смотрела на нее.
– И ведь террорист в туалете прятался, – вспомнила я.
– Вот именно, – кивнула Марина. – Собирался он взрывать самолет или не собирался, мы теперь никогда не узнаем. Но он не мог его взорвать прошлой ночью. Он был мертв. Значит, кто-то воспользовался взрывчаткой. Я поставила бы на драгоценного продюсера. Придурок Небосклонов не смог бы. Кишка тонка. А поэт был пьян, да и, пожалуй, не стал бы.
