Дверь в комнату скрипнула, и совсем рядом раздался густой баритон профессора:
– Михаил, ты здесь?
Поскольку никто не отозвался, профессор шагнул в комнату и остановился у мольберта. Лена все видела в щелочку. Минуты две он внимательно смотрел на картину, причем не выразил никакого удивления, после чего преспокойно снял ее с мольберта, свернул в трубку и спрятал в специальный футляр. Напоследок он еще раз оглядел комнатку, вполголоса ругнул какого-то Мишу, который шляется неизвестно где, а все двери нараспашку, забрал футляр с картиной и вышел с видом человека, твердо знающего, чего он хочет. Если бы Лена знала профессора Аристархова получше, она бы не удивилась: это было всегдашнее его выражение.
В полном изумлении Лена застыла у двери. Человек совершенно случайно видит картину, которую несколько дней назад украли из Эрмитажа. Не узнать картину он не мог – все же профессор, специалист по технике живописи. И вместо того, чтобы ахать и охать, вызывать милицию, он преспокойно кладет ее в футляр и уносит.
«И ведь милицию и вызывать не надо! – вспомнила Лена. – Ведь она тут гуляет по коридорам и что-то выспрашивает. И профессор знает, что милиция здесь, он разговаривал с тем типом без шеи». Это было выше Лениного понимания. Нужно было уходить и докладывать обо всем Надежде Николаевне, – это была ее идея по поводу Академии художеств, пускай она и разбирается. Однако пройти через комнатку она боялась, поэтому, не колеблясь, толкнула еще одну дверь, которая выходила в маленький коридорчик. Хуже, чем есть, уже не будет!
Эта дверь тоже оказалась незапертой – похоже, в Академии работали доверчивые люди. Комнатка была такая же маленькая, и вся завалена кусками дерева, папье-маше и другими материалами, коим Лена и названия дать не могла. За столом сидел растрепанный светловолосый парень в синем рабочем халате и лепил фигурки из пластилина.
– Ты кто? – спросил он, не поднимая головы.
– Я… я тут случайно, если мешаю, я уйду, – пробормотала Лена.
– Отчего же, сиди, – разрешил он.
Лена сочла неудобным не ответить на приглашение и присела на краешек табурета.
– Рассказывай! – потребовал парень.
– Что рассказывать? – оторопела Лена.
– Рассказывай, чего тебе здесь надо, я же вижу, что ты не наша.
– А как ты догадался? – удивилась Лена.
– По внешнему виду, – рассмеялся он.
– Разве я так сильно от ваших отличаюсь?
– Да нет, просто видно, что чужая, глаза какие-то испуганные.
Лена еще больше удивилась: вроде он и не смотрел на нее, а вот, оказывается, даже глаза разглядел.
– А что это ты делаешь? – спросила она, чтобы отвлечь его.
– Стофаж, – коротко ответил он.
– Просто человечки из пластилина, и никакой не суфраж, – возразила Лена.
Стофаж. Это для театрального макета, для наглядности, – пояснил он. – А сам макет еще не готов, так что и не проси, показывать не буду.
– Я и не просила, обиделась Лена.
– Так что ты все-таки здесь делаешь?
– Ты прав, – заметила Лена,.– я не ваша, еще в школе учусь. Вот пришла поглядеть, может, поступать к вам буду…
– И снова врешь, – беззлобно заметил парень, – те, кто к нам поступать собираются, еще с третьего класса об этом знают.
– Почему именно с третьего?
– Потому что с третьего класса принимают в художественную школу. Ты что же думаешь – в Академию поступать – работы показывать не нужно? А из художественных школ к нам и так толпами ходят, занимаются даже здесь. Им смотреть специально ничего не нужно. Не хочешь говорить правду – иди отсюда, а вранья я не люблю.
Лене нужно было уходить, но вдруг пришла мысль, что если картину все-таки найдут, и милиция начнет расспрашивать, не толкался ли кто в Академии посторонний, парень может вспомнить странную девицу, явно чужую.
– Ладно, слушай, – вздохнула она, – расскажу уж, чтобы ты не думал, что я вру. Подружка моя Нинка Симакова, влюбилась в вашего одного тут… Зовут Витя. Бегала за ним, бегала, пока он не озверел окончательно и подальше ее открытым текстом не послал. Она сама виновата, надоела ему очень.
Лена врала вдохновенно, хотя парень ничем не показывал своего интереса, просто занимался своими фигурками, даже головы не поднимал.
– Ну вот, она к нему подойти боится, а забыть его тоже не может. Издали заметили мы, что он ходит с такой девицей – черная, здоровая, плечи – во! И мускулы…
Лена описала ту девицу из класса профессора Аристархова.
– Майка? – расхохотался парень и даже замахал руками, вымазанными пластилином. – Тут вы ошиблись, она с парнями не гуляет, она сама посильнее любого мужика будет, ее парни боятся.
– Вот Нинка и послала меня поразведать, что тут и как. Только я Витьку этого тут не встретила, а девицу видела.
Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Ленин собеседник.
– Шестнадцать, – честно ответила она.
– Ой, дуры вы, девчонки! – вздохнул он. – На что время тратите. Ну сходили бы в музей какой, в Эрмитаж…
– Что?! – поперхнулась Лена – при слове «Эрмитаж» ей стало нехорошо.
– В таком городе с детства живете, а не цените. Пожила бы в глубинке, где не то что музей, дом культуры и то скоро развалится, тогда бы понимала…
– А ты что – издалека приехал? – догадалась Лена.
– Не важно, – насупился он.
В принципе Лена была с ним согласна, а подружку Нинку Симакову выдумала для правдоподобия. Но теперь ей вдруг стало неудобно выглядеть перед незнакомым парнем такой дурой.
– Ладно, я, пожалуй, пойду. Нинке передам, чтобы в Эрмитаж сходила, – не удержалась она напоследок.
– Постой-ка! – Он встал из-за стола, подошел к Лене и вдруг сорвал с ее головы бандану.
Каштановые длинные волосы рассыпались по плечам.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул он, – а хочешь, я тебя нарисую?
– Не надо! – в панике крикнула Лена и помчалась прочь, сообразив выскочить не в коридорчик, а в другую дверь.
Надежда Николаевна изнывала в холле у расписания занятий.
– Ну что? – бросилась она навстречу Лене.
– Ой, Надежда Николаевна, все плохо, все не так, – отвечала Лена на бегу. – Если я сейчас отсюда не уйду, меня инфаркт хватит.
Надежда разрешила Лене только дойти до скамеечки в скверике возле Академии художеств.
– Сядь и расскажи толком! – приказала она. – Куда ты дела картину?
– Я видела милиционера, который к Денису приезжал! – страшным шепотом сообщила Лена.
– Тебе не привиделось? – Надежда в сомнении вскинула на нее глаза. – Откуда ему тут взяться?
– Точно он, его ни с кем не спутаешь! Я как его увидала, так чуть со страху не померла!
– Ну, допустим, ты не ошиблась, – протянула Надежда, – мистики тут никакой нет. Просто работает милиция по этому делу, а по телевизору говорили, что в Эрмитаже в тот день была группа студентов из Академии. Их пускают в те залы, куда простым посетителям не пройти. Вот этот тип из милиции и пришел в Академию порасспросить, может, кто из студентов что-то успел заметить?
– Это я потом сообразила, а сначала испугалась ужасно, – призналась Лена. – Прихожу в класс, только хотела картину в общую кучу подсунуть, а он тут как тут. Я тогда схватила картину и бежать по коридору.
– Дальше, – угрюмо заметила Надежда, чувствуя, что все пошло наперекосяк.
– Там такая кладовочка, – продолжала Лена, – в углу, видно, чья-то мастерская. Там никого не было, дверь открыта. Я поставила картину на мольберт, чтобы ее сразу увидели, и сама спряталась за другой дверью.
– И что, картину заметили?
– Заметили. Нашел ее профессор Аристархов.
– Вот видишь! – обрадовалась Надежда. – Все, как мы хотели.
– Да, – неуверенно протянула Лена, – не совсем. Дело в том, что он просто снял картину с мольберта, и все Михаила какого-то звал.
– Что, так просто взял и забрал?
– Да, свернул и положил в футляр, совершенно спокойно.
– Вот это да! – поразилась Надежда. – Слушай, а какой он из себя, профессор этот? Солидный человек?
– Очень солидный, – подтвердила Лена. – Немолодой, крупный, ходит так важно, а волосы – белые-белые.
– Седые?
– Нет, очень светлые, и брови… да вон же он, из Академии выходит!
Надежда резко повернулась и успела заметить, что из дверей Академии художеств выходит крупный вальяжный человек в черном кашемировом пальто. Шапки на нем не было, и действительно обращали на себя внимание пышные, очень светлые волосы. Профессор Аристархов не оглядывался по сторонам и вообще вел себя совершенно спокойно, как будто и не нес в руке украденную картину, а в том, что картина у него, Надежда не сомневалась – профессор держал в руках небольшой футляр, похожий на тубус, как раз в нем спокойно уместился бы свернутый холст.
– Сиди здесь! – приказала Надежда и устремилась за профессором, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимание.
