И теперь он также не торопился, послав Стивенса наблюдать, когда выйдет Лоусон и куда именно поедет. Он уже точно знал, что эксперт, которого они ищут, живет в отеле «Краун-плаза» на Бродвее.
ИнтерлюдияПрезидент банка Испании. Такой солидный пост получить в сорок шесть лет практически невозможно. Но Винсенте Гальярдо был утвержден на этом посту именно в столь непозволительно молодом для главного банкира страны возрасте. Его кандидатуру предложил сам премьер-министр, затем утвердил парламент. И наконец он получил аудиенцию у самого короля.
Собственно, все могло сложиться иначе еще восемь лет назад, когда раздались эти взрывы на железнодорожных вокзалах в Мадриде. Уже тогда Гальярдо был одним из главных финансовых советников правящей партии. Тогда ему было только тридцать семь лет. Возможно, его бы сразу не сделали президентом национального банка, но он вполне мог стать первым вице-президентом, с отличной перспективой занять место руководителя главного банка страны еще в более молодом возрасте. Все опросы предрекали победу правящей консервативной партии. Но произошли эти взрывы.
Бывший лидер правящей партии, премьер Аснар, высокомерный и амбициозный политик, сразу обвинил баскских сепаратистов в этих чудовищных взрывах. Его поддержал преемник на посту лидера партии Мариано Рахой – вице-премьер, министр внутренних дел и официальный кандидат в новые премьеры. Все опросы сулили победу правящей Народной партии. Но через несколько дней стало известно, что взрывы были устроены испанской ячейкой «Аль-Каиды», и правящая партия, казалось, гарантировавшая до этого свою победу, с треском проиграла. Избиратели сочли подобный обман недопустимым и проголосовали за социалистов, которые и сами не могли поверить, что победили на выборах.
В результате правящая партия на долгие семь лет ушла в оппозицию, а Гальярдо не сумел получить сколь-нибудь значимый пост. Но и здесь фортуна явно благоволила молодому финансисту, так как его пригласили руководителем филиала известного американского банка, находившегося под контролем Давида Рокфеллера. Тогда еще Винсенте не мог даже представить, что вытащил счастливый билет, но чувствовал себя почти победителем. За годы, проведенные в филиале американского банка, он не только стал своим среди финансистов по обе стороны океана, но еще обзавелся нужными связями, оказался вовлеченным в большую политику и наконец узнал о том, что существует Бильдербергский клуб, одним из членов которого он может стать с гарантированным ростом своей карьеры. Разумеется, теперь все его помыслы были направлены именно на достижение такого результата. Нужно было очень понравиться этому негласному мировому правительству, чтобы стать там своим. Ему это удалось.
Все поменялось после одиннадцатого года, когда на выборах в Испании потерпела поражение уже Социалистическая партия. Избиратели не захотели мириться с последствиями мирового финансового кризиса, больнее всего ударившего по их стране. Мариано Рахой стал премьер-министром и почти сразу предложил один из важнейших постов в стране Винсенте Гальярдо. Правда, до этого Гальярдо пригласили на «смотрины» в клуб, название которого иногда упоминалось среди тайных организаций, якобы правивших миром, но он всегда категорически опровергал подобные «домыслы».
Наконец Гальярдо достиг вершины, о которой мечтал долгие годы, став не просто главой национального банка Испании, а войдя в число самых известных людей страны, во многом определяющих не только ее финансовую политику, но и вообще место в Европе и мире. Ему нравилось ездить в другие страны, общаться со своими коллегами, участвовать в различного рода симпозиумах и конференциях. Он был неплохим оратором и владел, кроме своего родного языка, еще английским и французским. Работа руководителем филиала известного американского банка помогла Гальярдо не только наладить нужные связи, но и вывела его на другой уровень отношений. Сразу после майского назначения его пригласили в Великобританию на собрание клуба, где были представлены ведущие банкиры и политики Европы. И среди них пребывал он – Винсенте Гальярдо, мальчик из бедной семьи андалузского кассира, сумевший добиться такого важного поста. Он не скрывал, что имеет и свои политические амбиции. В последнее время усилились нападки на лидера партии и премьер-министра, обвиняемого в различных финансовых нарушениях. Конечно, Гальярдо мог выступить и как авторитетный эксперт опровергнуть подобные обвинения. К тому же он был лично обязан премьеру своим назначением. Но на этот раз не следовало поддаваться личным эмоциям и пытаться защитить уже порядком скомпрометированного политика. Становилось понятным, что на ближайших выборах правящая партия потерпит поражение, а защищать тонувшего лидера было просто не в правилах Гальярдо.
С самого детства он точно знал, что нужно помогать и подыгрывать только победителям, только сильным. Всегда быть на их стороне и всегда быть среди победителей. Поэтому и не стал опровергать обвинения, выдвинутые в адрес премьер-министра, терпеливо выжидая, чем закончится этот скандал. По его убеждению, именно он мог стать следующей кандидатурой от партии после досрочного ухода премьера. Причем для этого совсем необязательно было ждать очередных выборов. Премьер мог уйти гораздо раньше, и тогда правящей партии пришлось бы выбирать между непопулярными политиками и банкиром, снискавшим себе международное признание и сумевшим заручиться поддержкой влиятельных зарубежных друзей. В своих мечтах, о которых он не рассказывал даже супруге, Гальярдо уже видел, как сам король Хуан Карлос Бурбон поручает ему формирование нового испанского правительства.
В этот день он проснулся раньше обычного, словно почувствовал толчок во сне. Прошел в ванную, почистил зубы, привычно тщательно побрился, принял душ и к восьми часам был уже готов к выходу, чтобы в половине девятого оказаться в своем кабинете. Сотрудники национального банка хорошо знали привычку своего босса приходить на работу раньше всех. К тому же он не любил фиесты, когда днем закрывались все учреждения и банки на послеобеденный отдых. Это время Гальярдо обычно использовал для встреч с партнерами или переговоров. Он вообще считал непродуктивными все эти фиесты и сиесты, которые разбивали день на длительный многочасовый дневной отдых и делали сотрудников вялыми и расслабленными в первой половине дня. А во второй половине большинство людей думали уже о вечернем отдыхе и ночных развлечениях. Может, поэтому Гальярдо считал наиболее продуктивной немецкую или американскую модель, при которой работники начинали свой рабочий день с раннего утра и трудились беспрерывно, добросовестно отрабатывая свой рабочий день. Но говорить об изменении многолетней традиции фиесты в жаркой Испании было невозможно, это вызвало бы обвальное возмущение людей. Поэтому приходилось мириться с подобной практикой работы.
Гальярдо прошел в гардеробную, выбрал серый костюм и голубую рубашку. Все костюмы висели на вешалках, словно солдаты, выстроенные в правильную шеренгу. Супруга следила за состоянием его костюмов, вовремя отправляя их на профессиональную глажку. Рубашки висели отдельно. Для галстуков были свои шкафы со специальными отделениями.
Услышав, как он возится в ванной, супруга проснулась и прошла на кухню, чтобы приготовить ему завтрак. Гальярдо усмехнулся. Она вообще добросовестно выполняла свои обязанности. Ему с ней очень повезло. Он женился только в тридцать два года, обратив внимание на девушку, служившую под его началом в отделе. Она была скромной, тихой, застенчивой, приехала из провинции и жила у своего дяди. К тому же она была моложе его на десять лет. За все время супружества он ни разу не пожалел, что сделал такой выбор. Супруга беспрекословно приняла все его требования, выполняла все его распоряжения и никогда ему не перечила. Родила двоих детей – мальчика и девочку – и охотно следила не только за их большой квартирой в Мадриде, но и за их домом в Севилье, где Гальярдо давно выкупил отцовский дом, сделав в нем капитальный ремонт, и за виллой на Канарских островах, которую он приобрел четыре года назад.
Одевшись, Гальярдо прошел на кухню, где его ждали яичница с беконом, чашка горячего кофе, нарезанный сыр с подогретым хлебом и сладкие бобы. Он даже завтракал по образу и подобию своих американских друзей, предпочитая плотно поесть утром, чтобы не обедать во время фиесты. Это время он использовал с максимальной выгодой для работы, устраивая переговоры с зарубежными партнерами или проверяя последние финансовые отчеты. Иностранцы, прибывающие в Испанию и Италию, действительно не понимали, как можно тратить лучшее дневное время на все эти фиесты и сиесты, закрывая предприятия и магазины, банки и учреждения, чтобы поесть и поспать несколько лишних дневных часов. И если французы откровенно завидовали подобному распорядку, то американцы недоумевали, а немцы просто возмущались. Они в отличие от южан привыкли к работе с максимальной отдачей.
