Весь ночной полет до Москвы капитан проспал.
Через два ряда от него сидела худая, дочерна загорелая брюнетка. Когда рассаживались, Петренко обратил на нее внимание – жену он уже две недели не видел, так что простительно. Да и грех было на девушку не посмотреть. Стройная до худобы, загорелая – чистая мулатка! Лицо отдохнувшее, глаза сияют…
Она после, кажется, даже приснилась Петренко в мимолетном сне. Сон был нескромным: они целовались.
Петренко дернулся и проснулся. Гигант «Ил-86» заходил на посадку.
Он был бы чрезвычайно поражен, если бы ему сказали, что мысли соблазнительной брюнетки заняты сейчас тем же самым человеком, за которым охотился Петренко: Иваном Кольцовым.
14 августа. То же самое время. 6.10 утра. Москва. Алла Вельская
Имелись, конечно, в России люди, причем таких было подавляющее большинство, которые знать не знали, думать не думали ни о каком Иване Кольцове. Но с некоторыми из них его судьба должна была пересечься в самое ближайшее время и самым удивительным образом…
– Алла Олеговна, у нас – чепэ! – с такими словами в кабинет ворвался менеджер.
Алла Вельская предостерегающе махнула рукой, ввела в калькулятор последнюю цифру, нажала на плюс, подвела итог и только после этого подняла глаза.
– Ну что там еще стряслось? – как ни в чем не бывало спросила она. – Да ты сядь.
Михаил опустился на краешек стула. Он явно нервничал.
– В зале Шилков хулиганит.
Алла еле заметно поморщилась. Шилков, председатель правления крупного банка и обладатель золотой карты казино «Византия», был ее постоянной головной болью. Его не касались обычные правила – слишком лакомым кусочком был для казино вечно хмельной банкир. Шилкову разрешалось бросать фишки на стол после объявления о конце ставок. Позволялось швыряться картами и чашками – спасибо, что он бросал их на пол, а не в официанток. А когда банкир напивался, его не выводили с позором – как простых посетителей, – а старались «завести» на максимальный пьяный проигрыш. И только выудив всю наличность, доставляли домой на машине казино.
– Ну и что у нас сегодня? – Алла говорила, как всегда, спокойно и тихо, заряжая перепуганного менеджера своей энергией.
Михаил откашлялся и постарался говорить спокойней.
– Он ударил Васюкову. У той здоровенный фингал. Наташка ревет и говорит, что подаст в суд.
Алла не стала спрашивать, за что досталось Васюковой. Ясное дело – за то, что выиграла у банкира.
– Где он сейчас?
– Мы сменили дилера и все оставили как есть. Но он опять проигрывает.
– Хорошо, я посмотрю.
Алла заперла в сейф бумаги, с которыми работала, и вместе с Михаилом прошла в игровой зал.
Шилков сидел за самой крутой рулеткой – с минимальной ставкой в пятьдесят долларов. «Пьян как свинья», – мгновенно определила Алла, едва взглянув в его налитые кровью бычьи глазки и окинув быстрым взглядом выбившуюся рубашку и съехавший галстук.
Банкир сразу заметил Аллу. Как-то по пьянке он и ее пытался ударить. Алла не стала звать охрану и просто дала ему коленкой по яйцам. Шилков был настолько пьян, что не успел среагировать и согнулся пополам. С тех пор он ее не трогал. Оскорблял, как говорится, словами.
– Иди ко мне, моя сучка! – радостно проревел он на все казино. Дилеры за другими столами с трудом сдерживали торжествующие улыбки.
Алла королевской походкой подошла к банкиру и вежливо поздоровалась.
– Привет, привет, подстилка! – откликнулся Шилков. Двое охранников, стоявших за его спиной, откровенно злорадствовали.
– Дерьмовое у тебя казино, – продолжал банкир. – Рулетка замагничена, подстава, чисто конкретно.
– Воля ваша – не играйте, – спокойно ответила Алла.
– Нет, буду играть! – с пьяной решимостью выкрикнул банкир. – С тобой буду играть!
Алла пожала плечами:
– Хорошо!
И кивнула дилеру, который выскочил из-за рулетки с завидной крейсерской скоростью. Вообще-то это было против правил – играть могли только оформленные в штат дилеры. Но что не сделаешь ради выгодного клиента. Тем более что Алла бросала шарик не хуже самого способного крупье.
Она автоматическим жестом протерла руку об руку и произнесла сакраментальное:
– Делайте ваши ставки.
Шилков бросил сто долларов на «последние шесть», еще сто – на «зеро», и пятьсот на «черное».
Алла окинула круг быстрым взглядом и бросила шарик так, чтобы он попал в конец. Выпало «тридцать шесть, красное». Алла пододвинула Шилкову шесть стодолларовых фишек. Банкир радостно взвизгнул:
– Ага, помойка, надрал я тебя!
О том, что он проиграл ровно столько же, сколько и выиграл, Алла решила ему не напоминать.
За десять минут Алла дала Шилкову выиграть около тысячи долларов. Она не сомневалась в том, что он уже оставил здесь не меньше десяти штук, так что тысячи было не жалко. Но банкир радовался выигрышу, как ребенок, и Алла холодно подумала: «Как же тебе банк доверили, если ты так хреново считаешь?» Но, видно, банком Шилков управлял, пользуясь какими-то совсем другими правилами арифметики.
Наконец банкир сгреб остатки своих фишек и откровенно признался:
– Все, надрался я в зюзю. Еще разик ставлю – и алле-е.
Он швырнул все свои фишки на красное, проскрипел возбужденно:
– Давай крути!
Алле больше хотелось бы не выиграть, а избежать скандала и попасть на красное. Но шарик повертелся-повертелся и остановился на «зеро». Банкир проиграл – разом около семи тысяч долларов.
Шилков разразился восхитительным матом. Охрана с трудом подняла его из-за стола и поволокла к выходу. Алла тяжело вздохнула. В голове против воли вертелись эпитеты, которыми наградил ее пьяный банкир. Хорошо, хоть бить не пытался. Проклятая работа!
…Когда в семь утра она выходила из казино, обнаружилось, что у ее любимого желтенького джипа «Рэйнджлер» проколоты все четыре колеса. Отомстил-таки, гаденыш! Отомстил, как мальчишка! И не сам баллоны резал – охрану свою натравил. Сукин сын!
Сидя в покалеченной машине, Алла не выдержала, разрыдалась. «Не могу, не могу так больше! – всхлипывала она. – Что за жизнь дрянная! Больше близко к этому казино не подойду!»
Однако пока у нее не было другого выхода. Ей придется выспаться и опять прийти сюда. Чтобы встретить новых Шилковых. Или?..
Тот же день, 10.30 утра. Москва. Капитан Петренко
Настроение у Петренко было гаже не придумаешь.
Из аэропорта он заехал в комитетскую общагу: бросить вещи и переодеться. Оставалось время сделать получасовую, чтоб семь потов сошло, зарядку – гори, гори, адреналин! Затем капитан принял контрастный душ. Физупражнения и водные процедуры, конечно, слегка поправили настроение. Но спасти его так и не смогли. Факт оставался фактом: ему поручили после перевода в Москву, в Комиссии, первое дело – а он его провалил. Подозреваемый скрылся. И то обстоятельство, что он, Петренко, установил объект и вышел на его след, ситуацию нисколько не улучшало, а, напротив, в глазах капитана только усугубляло.
Когда Петренко вышел утром из комитетской общаги, ничто не напоминало ему вчерашнего ослепительного черноморского пейзажа. Вроде бы здесь, в столице, и солнце светило, и деревья зеленели – да только свет был не таким жарким, а зелень – не столь зеленой. Все словно покрыто серой пленкой. Под стать сероватому московскому утру было и настроение у Петренко. Предстоял весьма неприятный «разбор полетов» у полковника Савицкого, а то и у самого генерала. К тому же надо было решать, как дальше разыскивать Кольцова. Самое печальное, что никаких светлых идей по этому поводу у Петренко не появилось. Пока.
Петренко спустился в метро, а через сорок минут вышел на станции одной из московских окраин. Отправился пешком. Через десять минут он подошел к неприметному зеленому забору под сенью дерев. Набрал у ворот код. Телекамера уставилась в его лицо. Замок щелкнул, калитка распахнулась.
За небольшим садом помещалось одноэтажное здание. Перед входом в здание процедура повторилась: кодовый замок, телекамера… За дверью имелся и одушевленный страж: прапорщик в гэбэшной форме. Он тщательным образом осмотрел петренковский пропуск, сличая ежемесячные чернильные пометки в нем – семиконечную звездочку, лупу и ястреба – с оригиналом.
Прапорщик козырнул, Петренко пересек небольшой холл. Подошел к лифту. Приложил ладонь к считывающему устройству. Охранная система сравнила дактилоскопический узор с оригиналом – все сошлось, дверь лифта растворилась.
Петренко вошел в лифт, нажал единственную кнопку. Лифт поехал вниз – до сих пор Петренко не привык, что едет на работу на лифте не вверх, а вниз, – кабина остановилась – сколько этажей они проехали? Три? Пять? Кто знает!
Капитан оказался в унылом холле с бетонными стенами. Набрал код еще на одном замке – слава богу, последнем. Распахнулась еще одна стальная дверь, и Петренко вступил в те помещения, где размещалась Комиссия.
