Двигатели ревели, как волны прибоя во время шторма, но мое ухо вдруг уловило, даже не уловило, а угадало до боли знакомый звук. Звук передергиваемого затвора. Я быстро обернулась и увидела буквально в нескольких метрах черную пустоту оружейного ствола, высунувшегося из окна «жигуленка».
— Сворачивай!!! — страшным голосом закричала я и что было силы дернула Виктора за плечо.
Он вздрогнул от неожиданности, а его «семерка» послушно вильнула к обочине. Раздался сухой звон, и наружное боковое зеркало разлетелось вдребезги. В металлическом подзеркальнике засверкала сквозная дыра от пули.
Виктор крикнул что-то нечленораздельное и бросил машину на обочину и далее в полет к едва намеченной грунтовой дороге в сторону перелеска. «Жигуленок» попробовал повторить за нами тот же маневр, но у водителя либо не выдержали нервы, либо не хватило умения, и его машину понесло юзом, развернуло задом и едва не перевернуло. «Тойота» отчаянно, с противным визгом затормозила, чуть не влетев в «жигуленок». Но ее водитель сумел справиться с управлением и, оставляя черные жирные следы резины на дороге, остановился немного впереди.
Повинуясь какому-то древнему инстинкту, я резко оглянулась. В этот момент моя воля соприкоснулась с чьей-то чужой. Злобной и желающей уничтожить меня. Такое чувство возникает, когда на тебя кто-то смотрит сквозь прорезь прицела. А ты должна плавно, так как на любое резкое движение немедленно получишь порцию свинца, навскидку ответить метким выстрелом. Плавно и в то же время быстро, потому что тот, кто держит тебя на мушке, тоже чувствует, когда его существование для тебя перестало быть секретом. И я не ошиблась. Словно в замедленной съемке я увидела, как раскрывается дверь «Тойоты», из нее выскакивает парень, вытягивает руку с пистолетом и нажимает спусковой крючок.
— Ложись! — крикнула я, а сама пригнула Вику книзу.
Виктор в ответ на мой окрик инстинктивно вжал голову в плечи. Заднее стекло машины беззвучно треснуло и мгновенно расползлось уродливой паутиной неровных трещин. Виктор как-то странно дернулся, машина резко вильнула в сторону, а на его белой футболке, над левой лопаткой, появилось, а затем стало стремительно увеличиваться красное пятно. Машина быстро потеряла скорость, и мы остановились. Вика выпрямилась на сиденье, увидела неровную, быстро расползающуюся кровавую кляксу на спине у Виктора, непроизвольно раскрыла рот для крика, но лишь внезапно побледнела.
Я оглянулась назад через треснутое стекло. Мы отъехали достаточно от дороги, чтобы наши преследователи не могли вести успешную прицельную стрельбу. Тогда я выпрыгнула из машины, раскрыла водительскую дверь и посмотрела на Виктора. Он был жив, а рана на первый взгляд неопасна. Просто от отсутствия опыта и страха у него случился нервный шок. Многие люди, получив огнестрельное ранение, даже не очень серьезное, погибают именно из-за страха и шока, парализующих волю и способность к борьбе. Надо хоть один раз пережить подобное состояние, чтобы успешно преодолевать его. Но у Виктора такого опыта скорее всего не было. Я одним движением разорвала футболку, стянув ее с него. Пуля, к счастью, задела только мышцы, оставив невредимыми лопатку и ключицу. Я быстро зажала рану скомканной футболкой, чтобы остановить кровь. С дороги донесся шум. Я обернулась и увидела, что «Тойота» разворачивается и направляется в нашу сторону.
— Вика! Зажми рану и помоги мне! — отрывисто бросила я.
Она испуганно прижала окровавленную футболку к плечу Виктора и помогла мне перетащить его на соседнее сиденье. Движение причинило ему боль. Он пришел в себя и сквозь зубы издал негромкий стон. Я прыгнула на его сиденье, заставив машину с громким рычанием резко сорваться с места. «Тойота» быстро приближалась, но между нами еще было приличное расстояние и, следовательно, небольшой шанс уйти.
— Там впереди пост ГАИ, — дрогнувшим голосом простонал Виктор, сморщившись от боли.
— Хорошо, — отрывисто кивнула я.
Мы влетели в перелесок и запрыгали по острым кочкам грунтовой колеи. Дорога виляла, и деревья периодически закрывали преследовавшую «Тойоту» от нас. На ровной дороге уйти от нее шансов у нас почти не было бы. Но здесь, на традиционных русских ухабах, такая возможность была. Тем более что «семерка» Виктора шла уверенно, благодарная хозяину за уход и заботу.
Я вывернула руль, чтобы вписаться в очередной поворот, и чуть не влетела в лежавший наискосок через дорогу ствол дерева, заваленный большой кучей веток. Объехать это неожиданное препятствие просто не представлялось возможным. Я резко развернула машину параллельно стволу и въехала в кусты. Еще раньше я успела заметить, что в «Тойоте» был всего лишь один человек. Тот, который стрелял и ранил Виктора. С одним я наверняка сумела бы справиться, несмотря на то что у него было преимущество — ствол.
— На пол! — крикнула я Вике и выпрыгнула из машины в кусты.
Я прокатилась несколько метров по земле, и, как только замерла неподвижно, из-за поворота с шумом вылетела «Тойота». Ее водитель, так же как и я, не ожидал появления на дороге препятствия и, отчаянно тормозя, остановился почти вплотную к «семерке». Дверь резко распахнулась, и из нее выскочил, сжимая в руке пистолет, мускулистый парень. Я мгновенно узнала его. Именно его я видела несколько дней назад в аэропорту. Это именно он стоял у стены и наблюдал за нами через огромные темные очки. Ошибки быть не могло.
Но у меня сейчас не было времени анализировать причинно-следственные отношения между его присутствием во время нашего отлета и сегодняшним нападением. Как только он повернулся ко мне спиной, направляясь к «семерке», я одним прыжком охотящейся пантеры оказалась рядом с ним. Однако он оказался достойным соперником и услышал мое движение. Но было поздно: повернуться и встретить меня выстрелом в упор он не успел. Его рука с пистолетом только начала свое движение в мою сторону, а моя ступня уже нанесла удар по локтю. В этом месте находится нерв, и все предплечье парня дернулось, как от внезапного электрического разряда. Пальцы судорожно выгнулись, и пистолет упал на землю.
Но он быстро пришел в себя. Его вторая рука описала короткую дугу, целясь мне в лицо. Я ловко отскочила. Он дернулся вниз за упавшим пистолетом, но я тут же ударила его ребром ладони по шее. Однако из-за скользкого пота ладонь соскочила вниз, не причинив ему никакого вреда. Но мои пальцы успели схватиться за золотую цепь на его шее. Она была такой толщины, что, наверное, продав ее, можно было бы купить квартиру тети Милы. Причем вместе с мебелью. Я рванула цепь на себя, затягивая ее удавкой вокруг шеи. Он захрипел и дернулся, но я притянула его к себе, затягивая петлю все сильнее и сильнее.
Он начал уже слабеть подо мной, как вдруг какое-то звено не выдержало нагрузки и порвалось. Концы цепочки со свистом разлетелись в стороны, а мой противник повалился вперед на колени, но тут же, словно спринтер по сигналу стартового пистолета, захлебываясь кашлем и ломая кусты, бросился вперед. Времени преследовать его не было. Я пнула пистолет под днище «Тойоты», подскочила к ее двери, выдернула ключи из замка зажигания и бросила их в кусты — пусть повозится, прежде чем завести снова. Затем, не останавливаясь, подбежала к нашей «семерке», запрыгнула в водительское кресло и, нервно газуя, объехала завал.
Через пять минут я была на шоссе. Впереди маячило здание стационарного поста ГАИ. Я оглянулась. Погони не было. Тогда я достала аптечку и сделала Виктору перевязку. Он уже полностью пришел в себя, только был слегка бледноват из-за потери крови и даже пытался улыбаться. На посту ГАИ два инспектора выслушали нас. Один быстро ушел внутрь здания, пообещав сообщить информацию на все посты, второй записал наши данные и показания, и мы поехали дальше.
При въезде в город что-то произошло в небесной канцелярии: посреди яркого голубого неба раздался гром, словно там, наверху, кто-то неожиданно рассыпал чугунные ядра, внезапно откуда ни возьмись появилась фиолетовая туча, и на лобовое стекло, как будто материализуясь из воздуха, полетели крупные капли летнего дождя. Потоки воды, словно наверстывая упущенное за время жары, захлестали по окнам, заструились по тротуарам и, покрываясь белой кипящей пеной, образовывали водоворотики в мгновенно собравшихся лужах. С заднего сиденья донесся приглушенный всхлип. Я оглянулась. Почти такие же, как и на улице, потоки — разве что только без пены — лились по Викиным щекам.
— Ну же, Вика, все уже нормально, — ободрила я ее улыбкой.
Она согласно закивала, быстро утерлась и достала из сумочки зеркальце, чтобы исправить косметические дефекты, причиненные слезами.
— Виктор, может, вас отвезти в больницу или травмпункт? — предложила я.
Но он наотрез отказался, сказав, что сейчас ему уже хорошо, а дома будет еще лучше. Мы доехали до его дома, он поднялся в свою квартиру, а мы с Викой поймали частника и отправились дальше.
