– Слушай, мать, а ты не зря прицепилась к этому ателье?
– Кто знает, Андрюша! Я вон уже пыталась разрабатывать фабрику и сестру Аллы, и даже к мастеру Лукошкиной вчера на квартиру ездила.
– Да? И что Лукошкина? Прячет всех трех швей в самой дальней комнате и заставляет работать на себя?
– Да если бы так! Нет, она оказалась всего-навсего мелкой воришкой: тащит лоскуты материи и нитки с фабрики. Потому и глазки у нее бегали. Все оказалось напрасным… Впрочем, не совсем: с уменьшением количества подозреваемых растет вероятность обнаружения настоящего преступника.
– Понятненько! Ну что ж, тогда слушай… Значит, так: за последние полгода количество сотрудников в ателье резко сократилось, это по сведениям налоговой. «Новая метла» вымела трех швей, одну закройщицу-приемщицу и бухгалтера. Итого – пять человек. Теперь там работают: директор, она же закройщик, она же швея, она же бухгалтер…
– Никак это наша Капитолина? Многопрофильная многостаночница, на все руки дока! Интересно! Кто еще?
– Кроме вот этой Седельниковой есть еще одна закройщица-приемщица-швея…
– Так, это Полина Ефимовна, знаю такую.
– …и одна единица просто швеи. Ну и уборщица. Итого – четыре.
– Значит, мастеров всего три… Да, что-то уж очень резко, я бы сказала, для такого небольшого учреждения. Как все там сократилось, просто сжалось до точки! А доход?
– И доход тоже стал меньше. Так что новая хозяйка просто, можно сказать, терпит убытки, бедняжка!
– А по количеству выставленной в зале на продажу одежды этого не скажешь. К тому же мадемуазель Седельникова ходит обедать в довольно дорогое кафе… Да, дела… А ты, Андрюша, не догадался добыть адресок уволенного бухгалтера?
– Ты будешь очень удивлена, мать, но как раз догадался!
– Андрюша! Что, серьезно?! Да ты умница! Ты даже больше, чем умница, ты – гений!
– Да ладно тебе, – смутился Мельников, – ты меня в краску вгоняешь.
– Диктуй адресок.
– Ореховая, девятнадцать.
– А квартира?
– Там нет квартиры, это частный дом в зеленой зоне.
– Ну и чудненько! И как звать-величать нашего бывшего бухгалтера?
– Кладченко Ольга Олеговна.
– Ну, Андрюша, спасибо тебе, родной. Что бы я без тебя делала?!
Я положила трубку и отправилась на кухню готовить кофе и бутерброды. В голове роилась информация, только что полученная от моего друга. Вон оно, значит, как! «Новая метла» вымела практически всех прежних работников, кто был при Элеоноре. Почему?
Я налила в турку воды и достала с полки банку с кофе.
Ну, во-первых, она могла это сделать, как я уже отмечала, по экономическим соображениям: если официальных работников меньше, то, стало быть, и налогов платить надо меньше. Это раз. А что – два? А два – это, скорее всего, то, что Капитолина таким образом просто могла избавиться от кого-то. Что там говорила Лариса с фабрики?
«…Нам сказали, что ателье будут реорганизовывать. Я не совсем понимаю, что это такое, но, похоже, просто предлог, чтобы избавиться от неугодных работников…».
Неугодных работников. То есть не все швеи нравились Капитолине, может, она даже конфликтовала с кем-то. И я тогда еще, помнится, спросила:
– А почему вдруг вы стали неугодными?
И Лариса сказала мне, что их прежняя хозяйка Элеонора Браун умерла, но перед этим сначала пропала без вести… Ее искали, а потом тело ее нашли в морге. Падчерица опознала ее, потом были похороны…
Кофе закипел, я сняла его с огня и налила в чашку. Потом нарезала хлеб и сыр.
Да, не нравится мне это, определенно не нравится… Элеонора пропала, три швеи пропали… Как-то все это не очень… Мутная история какая-то! «…Мы все так плакали! Я же начинала у нее после училища, она многому меня научила. Вообще, она была такой… такой… живой, что ли! Да, живой! Жизнерадостной, активной, веселой, никогда не унывала, ателье свое организовала, оно, между прочим, всегда было на хорошем счету. Она же все с нуля подняла, раскрутила, столько души вложила в него…»
То есть, получается, Элеонору все ее работницы очень любили? Раз они все «так плакали!»… Да, над плохим человеком вряд ли стали бы рыдать!
«…А потом пришла эта гадина…»
Резкий контраст! Получается, одну хозяйку все любили, другую просто ненавидели. А было за что?
– Гадина – это у нас кто? – спросила я тогда Ларису.
«…Да падчерица ее, Капитолина. Тварь! Ее все ненавидят. Пришла на все готовое, завела свои порядки, выгнала нас, опытных работниц… Как ателье еще держится, ума не приложу?!»
А действительно, как держится ателье, если всех повыгоняли? Я не зря вчера как бы случайно заглянула в цех. Там работала только одна швея. Одна! Так что Мельников дал мне правильные сведения. И на выставке готового платья полно всевозможных изделий. Кто-то же их шьет! Похоже, это мне и предстоит узнать.
А что еще интересного мне сказала бывшая работница ателье? Так, так, так… Я спросила у нее про собственных детей Элеоноры.
«Их нет. Она и замуж-то вышла довольно поздно, уже в тридцать два. За мужчину старше себя да еще с ребенком, почти взрослой девчонкой. Вот эта девчонка и показала себя после смерти Элеоноры… Оторва каких мало! Таких делов наделала!..»
Значит, своих детей не было, и падчерица Капитолина все прибрала к рукам. Естественно, раз она «оторва»! Хотя вчера она довольно грамотно разрулила мой конфликт с приемщицей. То есть не совсем дура и работать, наверное, умеет…
А каких таких «делов» наделала «новая метла»?
«…Разогнала всех прежних опытных работниц, не выплатив зарплату. А еще, говорят, все перестроила там, в ателье… Разве это умный поступок? Кто же станет реорганизовывать прибыльное предприятие?!.»
Не выплатила зарплату уволенным… Да, некрасиво, очень некрасиво! А насчет реорганизации предприятия… Это еще надо посмотреть, как именно она его реорганизовала. Может, Капитолина теперь использует труд надомных работниц? А что, я где-то читала или слышала об этом. Какой-то ловкий предприниматель нанял несколько женщин-швей, имеющих дома машинки, и они шили, кажется, куртки. А он только объезжал их на своей машине и собирал готовую продукцию, выдавая им новые выкроенные запчасти, или как там это у них называется? Он и расплачивался с ними на дому, но они не были у него официально оформлены. Таким образом человек экономил на налогах. Что называется, дешево и удобно!
Правда, потом этот подпольный надомный цех прикрыли, и предпринимателю пришлось заплатить очень солидный штраф. Но это уже, как говорится, издержки профессии. А что, если наша предприимчивая «новая метла» пошла по тому же пути? Что, если она уволила трех швей, а на их место взяла десять, и теперь те сидят по домам и шьют себе втихую? А она только собирает готовую продукцию и выставляет ее в зале на продажу, а в цехе – на случай инспекторской проверки – сидит одна-единственная швея, делает вид, что это она все и сшила. А ведь запросто!
Так, так… А что сказала Лариса про свою прежнюю хозяйку и прежнее место работы? «…Я и сама из того ателье никогда не ушла бы. Коллектив у нас был отличный, а хозяйка – просто золото! Пахарь и талантливый модельер и закройщик. Нам она платила хорошо и нас не обижала, а тем, кто рацпредложения вносил, еще и премии щедрые выписывала. Все Элеонору любили, и она нас, по-моему, тоже. Только она, к великому нашему несчастью, умерла…»
Представляю, как все жалели эту Элеонору! А новая хозяйка, может, потому и разогнала всех, что ревновала к старой? Уж ее-то вряд ли все любили так же.
«…Понимаете, обидно мне стало: я там без малого семь лет отработала, у прежней хозяйки на хорошем счету была, зарабатывала неплохо. Мы с Элеонорой почти подругами были, и тут на тебе! Эта идиотка всех разогнала! Тварь! Аферистка!..»
Тварь! Аферистка!.. Да, тут любовью и не пахнет.
– Почему аферистка? – уточнила я тогда.
«Она мне зарплату не отдала, двенадцать тысяч, между прочим! До сих пор не могу успокоиться. Одно утешает: не со мной одной так поступили. Нас, таких, троих уволили…»
Да, что-то эта Капитолина нравится мне все меньше и меньше. Нет, чует мое сердце, надо ее разрабатывать, копать вокруг нее и этого странного ателье. И прямо сегодня надо поехать к бухгалтеру. Вот кто знает о своих хозяевах много интересного!
* * *
Ореховая, девятнадцать. Зеленая зона нашего города. Я ехала к Кладченко Ольге Олеговне на самую окраину города. Вот пошли сады с желтой и красной листвой, крыши домов среди плодовых деревьев со снятым урожаем. А вот и Ореховая. Асфальт кончился, дорога пошла проселочная, с ямами и колдобинами.
Я остановилась возле нужного мне дома: забор из листов шифера, деревянная калитка. Я нашла звонок и позвонила. Через пару минут к калитке подошла молодая женщина и посмотрела на меня поверх посеревших от времени досок, привстав на цыпочки:
