Но это были милые девочки, живые и дружелюбные, как их мама. Они всегда хорошо относились к Руби, приглашали ее играть, хотя она была на несколько лет младше. Даже приняли ее в свой «Клуб драгоценностей»,[1] и Руби удачно влилась в их компанию.
Я зашла в дом и увидела Лили, сидевшую у зажженного камина, выложенного булыжником. Приветствие замерло в горле, когда я увидела, что напротив сидит Артур. Они очень некрасиво развелись — их развод больше обсуждался на развлекательных каналах, чем в зале суда. Кипя от ярости, Лили много раз рассказывала о своих некомпетентных адвокатах, которые не смогли обойти законы о собственности, позволявшие Артуру получить половину денег, которые она заработала, снимаясь в фильмах. Некоторое время Лили и Артур даже не разговаривали, и девочек возили из одного дома в другой помощники и водители.
— Привет, Джулиет, — поздоровался Артур.
— Привет, — отчеканила я.
— Рада видеть тебя, Джулиет, — сказала Лили. — Ты не хочешь уложить Руби в детской?
— Нет, положу ее на диван. Я ее скоро разбужу, иначе она всю ночь спать не будет.
— Эмбер через три минуты освободится, — она взглянула на часы. — И с удовольствием поможет тебе разбудить Руби.
Я опустила дочь на мягкий диван, укрытый пледом, она засопела и зарылась головой в подушку.
— Что произошло? — спросила Лили, не скрывая свое удивление при виде меня. Мы были подругами, и я тысячу раз приезжала к ней в гости, но всегда предупреждала. — Что-то не так? С Юпитером ничего не случилось?
— Нет, нет, все нормально, — ответила я, глядя на Артура.
— Я в курсе дела. Лили все рассказала, — сообщил Артур.
Я посмотрела на Лили, та кивнула. Что здесь творится? Почему бывший муж Лили так удобно устроился в ее гостиной, и почему она посвятила его в подробности дела Юпитера? Я сдержала любопытство и сказала:
— Дело не в Юпитере. Хотя имеет к нему отношение. Вассерман нашел некоторую информацию о состоянии банковских счетов Хло. За несколько месяцев до смерти она положила на счет сто тысяч долларов.
Не могу сказать наверняка, но мне показалось, что Лили многозначительно посмотрела на Артура.
— Это большая сумма, — спокойно произнес тот.
— Перевод был сделан с анонимных оффшорных счетов, — продолжала я.
— У них есть какие-нибудь соображения? — спросила Лили.
— Пока нет, — я помолчала. — Ты об этом что-нибудь знаешь?
— Конечно, нет, — быстро ответила она. — Думаю, это связано с ЦКЕ. Не удивлюсь, если у них есть секретные счета по всему миру. Это все большая афера. Я уверена, что у Полариса сотни миллионов долларов.
— Для них сто тысяч — это пустяк, — согласился Артур. — Наверное, это карманные деньги Хло.
Почему они оба так стараются убедить меня, что деньги тут ни при чем? Что им известно? Я посмотрела на Лили, стараясь понять, что происходит за этими чистыми голубыми глазами. Но она блестящая актриса, и я увидела лишь мягкое безразличие.
— Думаю, Вассерман выяснит, были это единичные поступления, или Хло регулярно получала большие суммы с этих счетов, — сказала я и попробовала надавить на нее: — Ты уверена, что ничего не знаешь об этом?
— Естественно, нет, — твердо ответила Лили.
— Как в остальном продвигается расследование? — поинтересовался Артур.
У меня сложилось четкое впечатление, что он хочет сменить тему.
— Двигается потихоньку. Мы разговаривали с Юпитером и один раз встречались с его отцом.
— Откуда вы знаете, какие улики должны предоставить, чтобы отменили сметную казнь? — спросил он.
— Вопрос не в том, что нужно найти нечто особенное. Мы просто собираем информацию, чтобы представить присяжным портрет человека, которого можно пожалеть и понять. Мы хотим, чтобы они побольше узнали о Юпитере, так им будет тяжелее убить его. Нужно, чтобы все присяжные думали, что на месте Юпитера мог оказаться их сын, приняли во внимание его трудное детство и личную трагедию.
Последние слова я произнесла очень тихо. Вспомнила об отце Юпитера, который хотел, чтобы того казнили.
— Что? — спросила Лили. Я быстро подняла голову. — Что такое?
— Ничего, ничего… Я просто подумала кое о чем… Ничего…
Она наклонилась вперед и положила локти на колени. Огонь от камина отразился на ее коротких светлых волосах, и они засияли.
— Ты о Поларисе?
— По правде говоря, я не могу обсуждать с вами подробности, — произнесла я. — Так как я работаю на Вассермана, я тоже обязана сохранять конфиденциальность.
— Но ведь ты говоришь о Поларисе, да? Он не станет тебе помогать.
Она говорила безжизненным голосом, и только на шее подергивалась жилка.
— Это не совсем так, — возразила я. — Он беседовал с нами, но не решил, как отнестись к смертной казни.
Подруга покачала головой.
— Приближенный к Богу. — Она с раздражением отчеканила каждое слово.
— Это имеет значение? — спросил Артур.
Я кивнула:
— Имеет значение заявление потерпевшей стороны. Оно важно для обвинения — иногда прокурор не требует смертной казни, если родственники настаивают. И естественно, это заявление производит впечатление на присяжных. Я не знаю, какое решение примет Поларис. Его помощники по делам Церкви не хотят, чтобы решение пошло вразрез с их позицией осуждения смертной казни. По крайней мере, один из них не хочет.
Лили закрыла лицо руками, Артур обошел ее стул, остановился за спиной и опустил ладони ей на плечи. Она на мгновение коснулась его руки щекой и подняла на него глаза.
— Спасибо, — произнесла она тихо и нежно.
Он сжал ее плечи. Я почувствовала себя неловко оттого, что являюсь свидетельницей интимной сцены, и стала пристально рассматривать пляшущие огоньки в камине.
В это время в гостиную вошла девушка, одетая в брюки цвета хаки и рубашку. Такова униформа работников в доме Лили. А не черные синтетические платья и накрахмаленные фартуке.
— Лили, можно сказать Эмбер, что ее перерыв закончился? — спросила она.
— Конечно, — ответил Артур. — Попросите ее спуститься и попрощаться с отцом.
Он еще раз сжал плечи Лили и вернулся на место. Взял с соседнего стула замшевую куртку и набросил ее.
— Ты уходишь? — спросила Лили.
— Я обещал маме сходить с ней вечером в кино, — сказал он извиняющимся тоном. — Ты хочешь, чтобы я все отменил и поужинал с тобой и девочками?
— Нет, нет. Не надо. Я попрошу Фоуби и Стефани покормить их и уложить спать. Хочу принять ванну с массажем и в восемь часов лечь. Увидимся в субботу, когда я привезу их.
— Давайте позавтракаем все вместе.
— Я согласна.
Она подняла к нему лицо, и он поцеловал ее в губы. Это был быстрый поцелуй, но все равно он не показался обычным дружеским чмоканьем.
К тому времени как Артур попрощался с дочерьми и ушел, Руби проснулась. Когда она увидела, что лежит на незнакомом диване, то сморщила сонное личико, но заплакать не успела, потому что Эмбер и Джейд потащили ее в играть с хомяками. Некоторое время после их ухода мы с Лили молчали. Мне хотелось еще раз спросить ее о деньгах. Ее ответ был логичен, но как-то слишком прост. Хотя сначала нужно узнать, что, черт побери, происходит у нее с бывшим мужем.
— Ты не хочешь рассказать, что тут творится? — спросила я.
Она усмехнулась, забралась с ногами на диван, положив подбородок на колени. Скрестила лодыжки, и ее длинные накрашенные ногти на ногах ткнулись в плед. В Лили все было красиво, включая ноги. Я поджала в туфлях свои неухоженные пальцы и вздохнула:
— Ну и?
— Ты вообще о чем? — переспросила Лили, скромно прикусив губу.
Я вытаращила глаза:
— Об Артуре, тебе и совместном завтраке.
Она опять чуть улыбнулась:
— Я бы сама хотела знать.
Я подняла бровь.
Она прижала колени к животу:
— В последнее время очень многое изменилось между нами. Я не могу объяснить. Мы почти целый год избегали друг друга. А потом в один прекрасный день месяца четыре назад он сам привез детей, а не прислал их с няней. Мы проговорили несколько часов. С тех пор мы проводим много времени вместе. Общаемся с детьми. Или даже без них.
— Ты ходишь на свидания к Артуру?
Она засмеялась:
— Можно и так сказать.
Я еле сдержалась, чтобы не сказать слова, готовые сорваться у меня с губ. Что-нибудь типа: «Ты в своем уме?» или «Не забывай, что этот парень хотел прикарманить все твои деньги» или «Артур — придурочный урод, который хорошо относится только к своей маме, и то потому, что хочет получить наследство».
— Это замечательно, — заявила я. — Послушай, Лили, а вот что касается банковских вкладов…
— Банковских вкладов? — она сколупнула кусочек отслоившегося лака с кукольного ногтя.
— Вкладов на банковский счет Хло.
— М-м-м… А что такое?
