Мы тихо вышли. В коридоре Маша спросила меня:
— Ну, что думаешь делать?
— Пока еще не знаю, — честно призналась я. — Мне надо подумать. И не обижайся, пожалуйста… Я хочу подумать в одиночестве.
— Конечно, конечно… Только чтобы результат был хорошим… Вообще-то я в тебя верю.
— Вот и хорошо, — машинально ответила я, занятая своими мыслями.
Я отвезла Машу домой, погнала машину к Заводскому РОВД, намереваясь остановиться, зайти к Ушакову и рассказать ему все о Пилюнине. Но неожиданно во мне ожил внутренний голос: «А какого черта ты все переводишь стрелки на милицию, Татьяна Александровна? Если тебе никто за расследование не платит, то что, это разве не работа?»
Мне перед самой собой стало немножко стыдно. Нет, хватит… Тем более что от этого Ушакова никакого проку не дождешься. Сухарь чертов, служака безмозглый!
Я ругнулась и поехала дальше. Через полчаса уже была дома, приняла душ и, тщательно заперев дверь на внутреннюю защелку, улеглась на диване.
10+17+30.
«Вот и приближается момент, когда вы сможете встретиться с особой, с которой уже давно желали встретиться».
Кости в тот вечер явно меня озадачили. Слово «особа» указывало на то, что это женщина. Но в деле Ирины Лейкиной женщины, с которой я давно желала встретиться, как-то не прорисовывалось. Если это Надя и Маша, то с ними я совсем недавно имела счастье общаться. Впрочем, кости иногда любят напустить туману там, где все на самом деле яснее ясного.
Встретиться же мне хотелось прежде всего с Пилюниным. Было совершенно ясно, что он является главной фигурой во всем этом деле. Только никаких доказательств, увы, у меня при этом не было.
Версия событий, изложенная Надей, была по-своему стройна, однако что-то в ней меня смущало. И я не могла ответить себе, что именно.
Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что меня смущают несколько моментов.
Во-первых, то, что Ирина после пропажи своего друга не бросилась сразу его искать по официальным или неофициальным каналам, а буквально тут же закрутила роман с тем, кто, как впоследствии выясняется, друга же и убил. Причем непонятно, собственно, за что…
А во-вторых, ее собственная смерть, если она случилась от большой любви, тоже в эту версию не вписывалась. Если от страсти к Гурченко, то она должна была это сделать чуть раньше. То есть месяц назад, когда он запропал. А если вдруг от большой любви к Пилюнину — то тоже странно… Месяц любовных отношений — не слишком большой срок для такого отчаянного шага.
Остается одно более или менее правдоподобное объяснение: Пилюнин сам же ее и убил. «А наркота и пистолет? — задавала я себе вопросы. — Откуда они в ее квартире? Неужели Пилюнин их там забыл, а уже потом, после происшествия, послал своих людей, чтобы они их забрали? При всем при том не просто забрали, а напали еще и на бедную Таню Иванову, которую угораздило в тот день снять ту злополучную квартиру».
Короче, одни сплошные загадки… Несомненно было одно: Ирина после своего приезда в город сумела вляпаться в весьма неподходящую компанию.
Я вспомнила покойного Кумарцева и его слова о «нехороших друзьях» — имелись-то в виду все те же Гурченко и Пилюнин.
Кстати, о Кумарцеве. Самого его тоже грохнули. Видимо, все-таки он знал что-то такое, что главный виновник никак не хотел выносить на суд общественности. В данном случае в лице моей персоны.
Еще один вопрос… Кто украл у меня пистолет? Как это стало возможно? Дверь у меня супернадежная. Никаких повреждений на замке я не заметила, в этом была точно уверена, поскольку специально проверяла.
Ну, что Пилюнин виновен в смерти Кумарцева, в этом уже нет сомнений. А что он убил Гурченко — тому есть свидетель по имени Надя. Осталось доказать, что он еще убил и Ирину. Вот только мотивы всех этих преступлений остаются пока непонятными. Может быть, все-таки наркотики? Ведь не зря же в квартире Лейкиной хранилась наркота…
Ко всему прочему после встречи с Надей стало окончательно ясно, что боязнь Пилюнина ментов, о которой он мне вкручивал при встрече, совершенно не имеет под собой никаких оснований. Более того, менты являются его «крышей».
И еще… Слежки за собой после того, как рассталась с Пилюниным тогда, в «Ауди», я не заметила. Однако бандиты встретили меня в подъезде дома Кати Семеновой, как будто знали, что я туда поеду. Но почему? Откуда они это могли знать?
Я бросила взгляд на гадальные кости. Три кубика лежали неподвижно, словно глазея цифрами на окружающую действительность.
«Козни злых и фальшивых друзей… Особа, с которой я давно хотела встретиться…» Все это не шло у меня из головы.
Прошло уже два часа, как я лежала на диване и была погружена в свои мысли. Но ничего, кроме каких-то банальностей типа простой слежки за Пилюниным, не приходило мне на ум в качестве следующего этапа моих действий.
Я посмотрела на часы. Было шесть вечера. Я подумала и набрала номер Кати.
На том конце провода послышался знакомый ласковый голос. Однако мне показалось, что он несколько напуган.
— Алло, Катя, это я, Таня, — сказала я в трубку.
Я почувствовала, что моя подруга словно проглотила аршин.
— Ты что, меня не узнаешь?
— Таня, что с тобой случилось? — выдержав паузу, ответила мне Катя вопросом на вопрос.
— Пока что жива и здорова. А почему ты спрашиваешь?
На том конце провода послышались вздохи и какие-то невнятные междометия.
— Понимаешь… Ну, в общем…
— Что? Говори! — мое нетерпение было вполне естественным.
— В общем, позавчера ко мне приходила милиция и предупредила, чтобы, если ты только объявишься, немедленно сообщила им.
— Они представились?
— Да… То есть нет… — совсем растерялась Катя. — Сунули мне корочки в лицо. Говорили, что ты нарушила там что-то… Испугали страшно… Я с трудом объяснила Вацлаву, что я тут ни при чем.
— Они дали тебе номер телефона? — перебила я, не давая подруге пуститься в причитания по поводу того, что я помешала ее личной жизни.
— Да. 64-63-16.
— Спасибо… Я надеюсь, ты не бросишься туда сейчас звонить?
— Нет, что ты! — было похоже, что Катя даже обиделась. — А все-таки что произошло?
— Пока что ничего, — успокоила я ее. — Главное, ты никого не бойся, и все будет хорошо. Может быть, когда-нибудь… Если спросят, говори, что не видела и не слышала. Все поняла?
— Да… — почти прошептала Катя.
— Отлично. До свидания.
Я положила трубку и задумалась. Становится совсем интересно. До моей подруги уже добрались. Причем люди в милицейской форме. Значит, дело действительно серьезное. А то, что телефон я выяснила, это хорошо.
Немного погодя я набрала номер старого знакомого из городского Управления внутренних дел и попросила идентифицировать номер 64-63-16.
Через минуту я получила ответ. Номер принадлежал некой Фомичевой Галине Степановне и, судя по всему, был обычным квартирным телефоном где-то в районе аэропорта.
Выкурив сигарету, я решила позвонить по этому номеру. Трубку снял мужчина.
— Алло, на проводе Татьяна Иванова, — сразу же представилась я. — Мне хотелось бы знать, с кем я говорю.
На том конце провода возникло явное замешательство. Прочистив горло, нос и другие составные части носоглотки, мужчина произнес:
— И что вы хотите?
— Встретиться с вами и решить возникшие между нами проблемы. А что такие имеются, в этом я уверена на все сто процентов. Думаю, что и вы с этим спорить не будете.
— Через час на улице Крайней, на трамвайной остановке.
— Хорошо, — ответила я и отключила связь.
Как только я закончила разговор, то сразу поняла, что поступила несколько опрометчиво, согласившись на встречу. Во-первых, у меня было слишком мало времени, чтобы подключить к делу знакомых из милиции. Во-вторых, этого делать не хотелось, потому что я уже решила, что добьюсь результата сама. В-третьих, я не могла ехать туда на своей машине, так как они ее знают. Кроме того, никто не мог дать гарантии того, что это действительно какая-то милицейская конспиративная квартира и приходившие к Кате люди не кто иные, как коррумпированные менты. То есть та самая «крыша» Пилюнина, про которую мне все уши прожужжала Надя.
Встречаться тет-а-тет с ними я все равно не собиралась; мне необходимо было просто узнать, что это за люди.
Мысли мои закрутились с бешеной скоростью. Я наугад набрала номер бара «Рогнеда» и попросила к телефону директора. Вежливый женский голос ответил мне, что Пилюнин только что отъехал. На вопрос, когда он будет, женщина ответить затруднялась, пояснив, что только сейчас ему кто-то позвонил и он срочно отбыл.
Я бросилась в спальню к платяному шкафу: мне необходимо было настолько изменить свой внешний вид, чтобы никто не узнал во мне Татьяну Иванову. Я потратила на это минут двадцать. Помогли навыки студенческих лет, когда я, зачитываясь Конан Дойлом, на практике пыталась перенять опыт Шерлока Холмса, который, как известно, довольно часто в ходе своих расследований прибегал к переодеванию.
