— Дашка, по-моему, ты свистишь, — погрозила пальчиком подруга.
— Ни в коем случае. Говорю лишь го, что есть на самом деле. С одной поправкой: ты производишь такое впечатление только тогда, когда тебе самой этого хочется. Если ты не хочешь производить впечатление — никто на тебя и не смотрит.
— Знаешь, что тебе на это ответила бы наша великая актриса Лидия?
— Что же?
— «А Секлета Пылыповна просыла передать, шо вы, Проня Прокоповна — падлюка!» Автор реплики не я, а Старицкий…
— Ты хулиганка. Никакая я тебе не Проня Прокоповна, а вовсе даже Дарья Николаевна… Ты заметила, как на тебя смотрел официант?
— Дашка, прекрати! Он мне в сыновья годится, — рассмеялась Вера, хотя ей было очень приятно услышать такой комплимент. — Однако давай уже по делу.
— У меня возникли некоторые проблемы. Ты могла бы мне помочь?
— Смотря какие.
— Дело в том, что мне нужно, чтоб ты вместе со мной съездила в бутик Миры Ладыгиной.
— Зачем я тебе?
— Я никак не могу пробиться к бренд-менеджеру, собираюсь решить один сложный вопрос. Но он вряд ли пойдет мне навстречу… — Сотникова разволновалась. Она действительно попала в трудную ситуацию и не знала, как с ней справиться. Ей казалось, что се многомудрая подруга сможет все решить просто и толково. Но от волнения она не объясняла положение дел, а лишь мямлила что-то невразумительное.
Вера поняла Дашино состояние, прикоснулась рукой к ее руке и ласково предложила:
— Дашунь! Расскажи все по порядку. А я уж сама соображу, как и чем тебе помочь.
Рассказчице стало спокойно и легко, и она обрисовала ситуацию.
По словам Сотниковой, сложность заключалась в следующем. Бренд «Мира Ладыгина» в Украине продвигало Дашино агентство. Это была крупномасштабная рекламная кампания. Эфир ведущих каналов был закуплен для рекламного ролика с Мирой в главной роли. Фотографии и интервью девочки-кутюрье должны были появиться в самых престижных глянцевых журналах. Плакаты, календари, флаера и другая полиграфия заказаны в типографии. И это еще не все мероприятия, задуманные и частично осуществленные рекламным агентством! Однако после исчезновения Мирославы все остановилось. В первые дни после пропажи главного лица бренда Сотникова не обращалась к менеджерам компании ни с какими вопросами. Она понимала — сейчас не время для рекламы. Но когда телеканалы и журналы стали грозить ей штрафными санкциями, она задергалась. Даша не может бронировать эфирное время и полосы в журналах и ничем эти места не заполнять. Телевидение должно работать, а глянцы не могут не издаваться. В их продукции не должно быть белых пятен. А еще представители СМИ наседали на Дарью с требованием разместить «жареный» материал о похищении девочки. Скандал для них означал высокий рейтинг, то есть приток денег. И они изводили Сотникову всевозможными угрозами, вплоть до полного разрыва отношений с ее рекламным агентством, если она не разрешит дать материал о Мире Ладыгиной.
Конечно, все телевизионщики и журналисты опасались миллионера Ладыгина. Он мог купить и канаты, и журналы, хоть по одному, хоть пучком. Денег у него хватило бы. Даша тоже боялась отца Миры. Но простой рекламного агентства влетал ей в копеечку, бизнес не мог остановиться. А попытки выяснить хоть что-то у ладыгинского персонала успехов не принесли — им запретили общаться с прессой и рекламными службами.
Выхода не было. И Даша, как всегда, кинулась за помощью к единственному человеку, умеющему распутывать самые сложные истории, к своей лучшей подруге — Вере Алексеевне Лученко.
Вера слушала ее и думала, что на ловца и зверь бежит. Она хотела обратиться к Марату Ладыгину, но не решила еще, как это сделать. А тут Дашка со своей проблемой… Пустячная проблемка, но ее можно использовать.
Она предложила:
— Давай, заводи машину. Поедем в бутик и попробуем поговорить с этим, как ты его назвала? Бред-менеджером?
— Ну, Веруня! Ты б еще сказала «сивый-бред-менеджер»!
— Уж и пошутить нельзя, — хмыкнула Лученко. Она прекрасно знала названия должностей и деловой среде, поскольку иногда проводила тренинги как консультант- психолог.
Когда они вошли в торговый зал, к ним тут же кинулись девушки-продавщицы. Сотникова отмахнулась, сказала, что у них встреча с директором. Их проводили в офис на второй этаж, где за столом перед ноутбуком сидел молодой человек с модной прической: волосы на затылке длиннее, чем на висках, как на голове у птенчика, выпавшего из гнезда. Он лишь быстро взглянул на Дарью и ее спутницу и снова уставился в монитор. Не предложил сесть, не расщедрился и на привычно-ритуальное «Чай или кофе?».
— Виктор! — Сотникова пошла в наступление. — Мы приехали, чтобы поговорить наконец по существу.
— Я уже сто раз объяснял вам. Марат Артурович приказал все заморозить! Больше мне вам сказать нечего. Все.
— Но я ведь тоже уже сто раз вам…
— Погоди. Дашенька. — Вера взяла подругу за руку. — Ты для чего меня привела?
Она подошла к столу, за которым сидел менеджер, и мягко произнесла:
— Виктор, вы же знаете, когда болит голова, не нужно сидеть за компьютером.
Он с удивлением уставился на женщину.
— Вы кто?
— Не имеет значения. Я сейчас уберу вашу боль.
Лученко легко прикоснулась колбу парня, провела ладонью по волосам, слегка нарушив идеальное парикмахерское творение.
— Голова прошла, — растерянно проблеял бренд-менеджер.
— Кто бы сомневался! — пожала плечами Дарья, видевшая и не такие Верины фокусы.
— А теперь, Витенька, будьте так любезны, скажите нам, где находится ваш шеф? — продолжала Лученко.
— В Конче-Заспе. — Клиент отвечал, как отличник, радостно и приподнято.
— Адрес, пожалуйста.
Менеджер продиктовал адрес, словно рапортовал о достижениях.
— Позвонить ему?
— Нет-нет, спасибо, не надо. Мы уж сами… Будьте здоровы!
Они вышли на шумную из-за автомобилей улицу Сагайдачного, сели в ярко-красный «фольксваген» Даши и поехали на встречу с предпринимателем.
— В который раз вижу, как ты совершаешь чудеса, и в который раз не могу поверить собственным глазам! — Дарья следила за дорогой, поскольку оживленное движение требовало внимания. — Виктору влетит, — вдруг вспомнила она о сотруднике Ладыгина.
— Ничего подобного. Он забудет, что мы у него были, — спокойно ответила Вера.
— Ну, ты даешь! — только и смогла выдохнуть Сотникова.
Машина мчалась по шоссе через лесной массив, запахло хвоей, воздух стал чище, чем в городе. Вскоре Даша увидела особняк, где остановился Ладыгин, и не смогла скрыть своего волнения.
— Как он нас примет? Как мы вообще туда попадем?
— Не бойся, подружка. Я с тобой, — подмигнула ей Лученко. — Прорвемся!
* * *
Вниз-вверх. Вниз-вверх.
Рычаги тренажера двигались с ритмичностью автомата. Также двигались и руки Марата Ладыгина. Напряжение его выдавал лишь свист дыхания. Он был весь мокрый, но не останавливался.
В тренажерный зал заглянул Старик, посмотрел, все нон ял, прикрыл дверь с той стороны.
Марат никак не хотел признаваться сам себе, что растерян, смят, растоптан этой свалившейся на него бедой. Он не привык сдаваться, и особенно — показывать это. Внешняя бравада стала его второй, да что там, первой натурой.
А теперь он «поплыл», как боксер в нокдауне. Ничего не понятно. Хочется бежать куда-то, что-то делать… А куда? Что? Отчаяние и паника, два незнакомых до сих пор слова. И больше ничего.
Раньше все было ясно и четко. Вся его жизнь — это бизнес. Вот тут он, вот тут его задачи. Вертись, крутись, завоевывай, регистрируй первым, проталкивай, бери дешево, продавай в пять раз дороже, инвестируй, не спи ночами. Он всегда ужасно гордился тем, что ему никто ничего не подарил, все заработал сам. А зачем, собственно? На кой была вся эта борьба, это напряжение? Ради чего?! Если у него отняли самое дорогое — дочь и он не может ей помочь, ничего не в силах поделать. Чего тогда стоят все его миллионы, вся его империя с предприятиями и этот образ лихого удачливого парня, который он так тщательно создавал?
