тогда еще в школе училась.
– Помню, – улыбнулась Нина.
К маме часто приходили приятельницы, но Нина ими мало интересовалась, взрослые разговоры ей были неинтересны. У Нины были собственные подруги и свои разговоры.
– Прими мои соболезнования. Я сама мужа похоронила, знаю, как это тяжело.
– Спасибо.
– Жаль Геннадия. Я раньше его читала, хороший блогер был. – Женщина вздохнула и с любопытством спросила: – Что же это с Юлей-то случилось? Я ее мало знала. Видела только, когда к брату приходила, но я больше с ним разговаривала, чем с сиделкой. Брат ее хвалил. Господи, за что же это ее?.. В полиции-то что говорят?
– Полиция мало делится.
– Как это ужасно, когда молодые умирают!
– Кира Олеговна, может быть, брат вам что-то рассказывал про Юлю?.. Может быть, у нее какие-то проблемы были?
– Проблема у нее была, – засмеялась женщина. – Такая же, как у всех молодых. Любовь называется.
– Разве любовь проблема? – улыбнулась Нина.
– Когда как. У Юли был женатый любовник. Брат ей сочувствовал, она этого мужика любила. Звонков от него все время ждала. Когда у любовника свободное время выдавалось, брат Юлю всегда отпускал. Но она надолго не уходила, так, на пару часов. Наверное, они в ее выходной встречались…
– Почему ваш брат решил, что мужчина женат?
– Юля ему сказала. Они друг с другом откровенничали, брат к Юле как к внучке относился. Советовал ей разорвать эту связь и нормального парня найти. Брат у меня старых правил, да и я тоже. Мы связей с женатыми мужчинами не одобряем.
Нина не считала себя придерживающейся старых правил, но тоже не одобряла связей с женатыми мужчинами. Особенно если речь шла о ее собственном муже.
– Ты позвони, если что-нибудь узнаешь про Юлю, – попросила Кира Олеговна.
– Обязательно позвоню, – пообещала Нина.
Хотелось опять открыть папку с названием «Разное», но Нина заставила себя заняться делами фирмы.
* * *
Сегодня было две лекции, потом Илья Никитич работал с аспирантами и домой вернулся непривычно поздно. Вечер еще не наступил, но то ли оттого, что день выдался пасмурный, то ли просто потому, что он задержался дольше обычного, казалось, что уже темнеет.
Звонок от Нины застал его удачно, он еще не успел войти в квартиру.
– Я нашла женщину, у которой работала Юля, – доложила Нина. – Юля ухаживала за ее братом. Она про Юлю практически ничего не знает. Если хотите, дам вам телефон, но, по-моему, толку от этого не будет.
– Если ты считаешь, что толку не будет, не надо.
Этажом ниже хлопнула дверь, зашумел лифт.
– Еще вот что интересное. Я вам сразу не сказала. Я была на кладбище, разговаривала с парнем, который нашел Юлю. Парень сказал, что рядом с телом был отпечаток женской обуви.
– Могильщик тоже ищет преступника? – усмехнулся Илья.
– Убийство вызывает понятный интерес, – мягко заметила Нина. – Парень даже показал отпечаток на снимке, он сфотографировал тело еще до приезда полиции. Обычная обувь, без каблука.
– Мне казалось, на кладбище мало кто надевает обувь на шпильке.
– Это верно.
– Полиция подозревает женщину?
– Понятия не имею. Просто решила вам сказать.
– Правильно сделала.
– Место там довольно глухое, мало кто мимо проходит. Поэтому сразу тело не заметили.
– Будет новая информация, сразу звони, пожалуйста, – попросил Илья.
Отперев дверь, он включил в прихожей свет, разделся, переобулся.
Обувь в тумбочку они обычно не убирали, оставляли рядом с дверью. Сейчас на коврике рядом с его ботинками стояли новые Любины туфли. Он не заметил бы, что туфли новые, если бы не белый рант вдоль подошвы. Туфель с рантом до сих пор у жены не было.
Илья открыл тумбочку, заглянул внутрь. Тумбочка была пуста. Летнюю обувь Люба уже убрала, зимнюю еще не достала.
Туфель, которые жена носила совсем недавно, не было.
Илья быстро закрыл тумбочку.
Квартира была большая и неудобная, с изогнутым коридором, и он не видел, в какой из комнат горит свет.
– Люба! – крикнул Илья и пошел по коридору.
– Я здесь! – голос жены раздался из бывшей комнаты сына.
– Что ты сидишь в темноте? – остановившись в дверях, ласково улыбнулся Илья.
Сын не жил в этой комнате лет двадцать. Сначала снимал квартиру, потом стал жить с Ниной.
В комнате уже давно ничто не напоминало о сыне. Разве что его детские книги пылились на огромном, от пола до потолка, стеллаже. Книг за то время, как Гена ушел от родителей, прибавилось, их Илья до сих пор постоянно покупал.
Генин письменный стол давно был заставлен какими-то Любиными шкатулками, безделушками. И к шкатулкам, и к безделушкам жена не прикасалась годами.
Люба сидела на диване, который они купили лет пятнадцать назад, выбросив Генину кушетку.
– Приходила Фаина, навела порядок в прихожей, ты заметил?
Фаину, девушку-домработницу, жена вызывала пару раз в неделю. До нее с той же регулярностью приходили уборщицы из какой-то фирмы, каждый раз разные. Чем Фаина так понравилась жене, что она стала приглашать ее, минуя фирму, Илья не понимал. Впрочем, он не сильно ломал над этим голову.
– Не заметил, – покаялся Илья.
– Ну что ты! – мягко возмутилась Люба. – Она вымыла окна, обрати внимание. Фаина приготовила обед. Переодевайся, и пойдем обедать.
Мыть окна в обязанности домработницы не входило, но девушка почему-то считала, что должна это делать. Илья как-то намекнул Любе, что за дополнительные услуги стоит девушке доплатить, но жена решительно не согласилась.
– Я ее не просила! – обиделась жена. – Она сама это сделала! Потребует дополнительных денег, заплатим.
Илья догадывался, почему девушка это делает, – из жалости. Жалеет двух одиноких стариков.
Илью эта жалость оскорбляла, он не был готов принимать подаяние. Но Любе нравилось, когда ей оказывают услуги, и он молчал.
Илья включил свет. Одна лампа в пятирожковой люстре не горела. Нужно не забыть ввернуть, он не любил неаккуратности.
Ему хотелось спросить про туфли, но он не спросил.
Нужно выбросить пистолет, напомнил он себе. Его просто опасно хранить, это подсудное дело.
Его давно нужно было выбросить. Илья не выбрасывал только потому, что это была вещь сына.
Неожиданно мысль о сыне обожгла горячей болью.
В последний раз Гена приезжал к ним за три месяца до смерти. Он был уже очень слабый, но никто еще не предполагал, что конец настолько близок.
В тот вечер Илья спустился с ним, чтобы проводить до такси. Машины еще не было, и сын сразу сел на лавочку. Гена сидел, а Илья стоял рядом, с тоской вглядываясь в исхудавшее Генино лицо.
– Устал? – заботливо спросила Люба.
– Немного. Пойдем обедать, – Илья подошел, протянул жене руку.
Она неуклюже поднялась, одной рукой держась за него, другой опираясь на подлокотник.
То ли до
