— Погоди… Маразлиевская улица — в честь него названа? — вспомнила Алёна.
— Совершенно верно. Необыкновенный был человек этот Григорий Григорьевич… отбил жену у одного своего чиновника, немыслимую красавицу Марию Кич… Среди ее многочисленных драгоценностей был перстень, который она никогда не снимала. Проследить первоначальную историю перстня совершенно невозможно. Точно так же невозможно узнать, как этот перстень оказался на чердаке старого дома на Французском бульваре, где и был найден. Но все равно: перстень диктатора, подарок вдовы Маразли — для одесситов это красивая история, это будоражит воображение, верно?
— Конечно, — от души согласилась Алёна.
— Кирюха за этим перстнем давно гонялся, — продолжал Арнольд. — Не ради себя — ради своей женщины, ради Лоры. Ее прабабка была племянницей господина Кича, у которого увел жену Маразли, и эта Лора вбила себе в голову, что перстень Гришина-Алмазова — это ее фамильное сокровище. И сказала, что выйдет замуж за Кирюху, только если он добудет ей этот перстень.
— Достань, кузнец, царицыны черевички — выйду за тебя замуж? — хихикнула Алёна.
— Типа того.
— А Кирюха прямо сильно хочет на этой Лоре жениться? Прямо такая любовь?
— Может, и любовь, — задумчиво ответил Арнольд. — Это ведь штука весьма… непредсказуемая. Но, ты понимаешь, дело тут не в одной любви. У Лоры богатая родня. Очень богатая, нам и не снилось. Американские греки. Они хотят свои дела делать в Одессе, деньги сюда вкладывать. Им тут нужен свой человек, и если бы Кирюха стал таким человеком, он бы как сыр в масле катался, получая деньги на разных тендерах, которые проводил бы от их имени. У Лоры жилки деловой нет, она сама это не потянет, ей нужен крепкий мужчина, не только с большим, извини, антоном, но и с большой головой. Кирюха пожелание достать перстень диктатора воспринял очень серьезно. А перстень-то был у Батмана!
— А как Кирюха узнал, что перстень у него? — спросила Алёна.
— Я не знаю, — с досадой сказал Арнольд. — Я многого в этой истории не знаю. Но кое-что мне все же известно. У Батмана есть племянники…
— И среди них Бора? — не сдержала усмешки Алёна.
— Бора и разные прочие, — кивнул Арнольд. — И все они алчно ждут дядюшкиного наследства. А Юлий Матвеевич славится своим здоровьем, хотя ему уже очень далеко за восемьдесят и он войну прошел. Я даже удивился, когда узнал про его сердечный приступ. Конечно, он был в шоке после звонка из музея насчет подмены, но чтобы приступ… Люди того поколения, несмотря на все лишения, которые им довелось перенести, необычайно крепки. Наверное, потому, что они умели верить и ждать, жизнь научила их терпению. А их наследники хотят получить все сразу и много. Кстати, между нами, размеры будущего наследства они явно преувеличивают. Еще кто-то один там мог бы обогатиться, а трое… Это вряд ли. Но они уже начали заранее прикидывать, что кому после дядюшки останется. Кинулись шнырять по скупщикам антиквариата. Я почти уверен, что именно так до Кирюхи дошел слух о том, что у Батмана тот самый перстень, который нужен ему, чтобы заполучить Лорочку. Он явился к старику с просьбой продать эту цацку. Но не тут-то было! И каких только денег он не предлагал! Однако Батман так и не согласился продать перстень. Кирюха был настойчив, как незалеченный сифилис… извини за мой французский.
— Извиняю, — кивнула Алёна, — тем паче, что это латинский и греческий.
— Что? — изумленно повернулся к ней Арнольд.
— Считается, что это название болезнь, которая раньше называлась просто люэс, то есть зараза в переводе с латинского, получила после того, как профессор Падуанского университета Джироламо Фракасторо написал мифологическую поэму «Сифилис, или о Галльской болезни». Имя главного героя — Сифил. Сис — по-латыни свинья, филос — по-древнегречески любитель…
— Ух ты! — восхитился Арнольд. — Ты какая-то очень уж образованная, даже страшно рядом с тобой.
— Неужели прямо так уж страшно? — обиделась Алёна.
— Не так уж… — обнял ее Арнольд. — Это шутка. Ты что, шуток не понимаешь?
— Начинаю понимать.
Они на минуточку остановились, чтобы поцеловаться, а потом пошли еще быстрее.
— Почти добрались, — сказал Арнольд. — Больница вон там. Ну, о дальнейшем в двух словах… Батман привез коллекцию в музей. Это звучит громко, а на самом деле там было несколько небольших коробок, которые уместились в обычной сумке-тележке, с которой Юлий Матвеевич иногда хаживал на Привоз. Эти скульптуры и в самом деле миниатюрны, а футляры с перстнем и еще несколькими подобными украшениями вообще можно в кармане унести. И тут началась сущая глупость. Привезший свое имущество коллекционер входил в кабинет директрисы, и она производила опись. То, что уже было принято, стояло на одном конце стола, то, до чего еще дело не дошло, — на другом. Потом все это предполагалось отправить в сейф, где вещи должны были храниться до открытия экспозиции. Никакой охраны. Никакого независимого эксперта, ну хоть кого-то еще, кроме директрисы и коллекционера! Я бы не поверил, если бы мне кто-то другой рассказал, но Батману я верю! И вот в то время, когда директриса забивала в компьютер опись коллекции Батмана, которая была разложена на столе, в музей явился Кирюха. Он вошел в кабинет, извинился, начал что-то говорить — и тут произошел взрыв. Потом оказалось, что в открытое окно (в кабинете директрисы уже который день не работал кондиционер, поэтому решили устроить приятный сквознячок) влетела шутиха. Она дымилась и рассыпала вокруг искры. Немедленно сработало противопожарное устройство, а заодно — противоворовское, так сказать. На самом деле оборонные сооружения в музее на высоте. Окно автоматически захлопнулось. Кабинет наполнился слезоточивым газом. Все кинулись вон, в том числе и Кирюха. Причем он кинулся бежать не просто из кабинета, но и из музея. А тем временем директриса дико кричала, чтобы отключили газ. К счастью, это удалось сделать быстро. Но пришлось подождать, пока он выветрился. Наконец вошли… Все экспонаты лежали на столе. Футляры с украшениями, коробочки со статуэтками… Глотнув корвалола, прием коллекции Батмана завершили. А утром выяснилось, что перстень подменен.
— А как это выяснилось? — спросила Алёна, но Арнольд приостановился:
— Потом расскажу. Смотри, мы уже пришли.
* * *
Галочка спустилась в вестибюль и упала в кресло, едва не плача от досады. Эмиль велел ей дождаться его здесь, но больше всего на свете ей хотелось убежать домой. Однако… однако она опасалась ссориться с женихом. Энно — ее единственная надежда не просто уехать из взбесившейся России, но устроить там, в далекой и чужой Франции, жизнь, достойную красавицы Галочки Погребинской. Да, у нее нет ни денег, ни образования — только красота, которая очаровала Энно. Он уверял, что не видел в жизни более красивой женщины, чем Галочка… а впрочем, кажется, сегодня он встретил такую женщину, черт ее подери!
Это Вера Холодная… бр-р-р, какая ужасная фамилия! Как раз под стать жуткой стуже, которая царила в «Бристоле». Поскольку даже в номерах температура не поднималась выше нуля, дамы не снимали мехов. Впрочем, это на Вере Холодной были меха в полном смысле этого слова. Она была укутана в палантин из чернобурок, из которого то и дело выскальзывало обнаженное плечико, на которое, как идиоты, немедленно начинали пялиться мужчины. Галочка чувствовала себя какой-то горничной рядом с ней. А ведь она так нравилась себе, казалась себе такой элегантной, когда собиралась на вечеринку! Она была одета в модную серую юбочку, непомерно зауженную ниже колена, и премилую беличью шубку, потертую всего лишь самую малость. На воротничке шубки был приколот букетик оранжерейных гиацинтов — совершенно такого цвета, как хорошенькие голубенькие глазки Галочки.
Актриса протянула Энно руку для поцелуя — и тут же, к неудовольствию Галочки, выяснилось, что они с Эмилем уже знакомы и даже танцевали танго на каком-то приеме в консульстве. Галочка знала, что танцевал ее жених божественно, и не стоило сомневаться, что он был несусветно-галантен и наболтал во время танца великое множество приятнейшей чепухи. Очень может быть, что Вера восприняла это всерьез и имела на него какие-то виды, так что появление Энно с невестой стало для нее пренеприятнейшим сюрпризом. Иначе почему бы она не подала Галочке руку, а лишь коротко кивнула — и отошла от нее подальше с каким-то брезгливым видом? Энно в это время раскланивался с Чардыниным и ничего не заметил, но Галочка на миг надула свои свеженькие губки.
Да и потом Вера старалась держаться подальше от невесты консула, всячески отворачивалась от нее, словно ей даже дышать с Галочкой одним воздухом было противно. А в конце концов выяснилось… нет, этого просто быть не может! В это просто невозможно поверить! Глупости какие-то! Галочка никогда о таком даже не слышала! И как это оскорбительно… ее выставили, словно чумную!
