– Когда все завопили: «Надо врача, есть тут врач?» – я сразу же бросился к шатру, самому крайнему у реки, – официант электрогорского ресторана «Речной» вторил в своих показаниях сотрудникам кайтеринг-фирмы. – Там главврач нашей больницы пил коньяк, я сам ему приносил – сначала бокалы, потом бутылку. Он сидел за столом – уже вдупель пьяный. Я ему пытался объяснить – что-то там случилось, кому-то плохо. И он сразу со мной пошел, но по дороге споткнулся о стол и упал. Все на землю полетело – чашки-плошки. И тут я увидел нашего мэра Журчалова, он возился с Архиповой, именинницей, та хрипела как-то странно, и я решил, что это ей плохо. А потом увидел, что есть еще пострадавшие – эти девушки. Вообще-то, я сильно испугался в тот момент. Сразу подумал, что их всех отравили… Почему я так решил? Так… у них же отца прикончили, застрелили в Москве. И потом еще была одна история, у нас тут столько слухов до сих пор обо всем этом ходит в городе. В общем, у них семейная вражда, вендетта. Но я не об этом тогда подумал. У нас в Электрогорске насчет отравлений тема как бы это сказать… плохая тема, темная история. Нет, к делу это не относится, потому что та история случилась очень давно, после войны. Но все равно. Я отчего-то сразу об этом вспомнил. И не я один.
– Я их всех отлично знаю, я раньше в кафе «Шелк» работала в торговом центре, а они туда часто заходят. Они сестры – Гертруда, Офелия и Виола. Имена супер, правда? Они учились в гимназии, а я в школе пятой, так что особых контактов нет. И потом у них такой папаша богатенький был. Но городок у нас маленький, все на виду. Так что я их знаю, – юная официантка ресторана «Речной» искренне пыталась помочь следствию, – Офелия вырядилась на юбилей бабушки как панк, этот ее кожаный корсет на шнуровке, мужики глазели. Особо-то ее вниманием они не балуют. Все старшей сестре достается… то есть доставалось, Гертруде. Правда, что она умерла? Уже там, на месте кричали: «Она мертва!» Но я не поверила. Как это? С чего? Только что смеялись, болтали, ели, пили девчонки, и вдруг… умерла. Так это дико все. Нет, я не видела, что конкретно они ели и пили. Я обслуживала главный стол. Я видела, что ела Адель Захаровна Архипова. Пробовала понемногу все закуски. Я ей горячее предложила, но она отказалась. А нашему мэру Журчалову я принесла отбивную со свеклой. Они пили шампанское, коньяк, соки разные. Да, Гертруду я видела с бокалом коктейля. И даже помню, кто ей его принес – их охранник Павел Киселев. Он подошел с их младшей Виолой, и они разговаривали у столов. Потом я видела, как Офелия наливала себе и Виоле крюшон. Вроде бы не полагается, потому что их младшая несовершеннолетняя, а в крюшоне алкоголь, но там всего лишь белое вино – шабли, поэтому никто им не сделал замечание – ни мать, ни бабушка. Да им и не до этого было. Столько гостей – пропасть! Насчет подозрительного… Да, кое-что было. Незадолго до того, как все это случилось и все закричали, я видела женщину. Она шла со стороны ресторана между столов по дорожке к берегу. Я еще подумала – припозднившийся гость, потому что уже иллюминацию зажгли и… Молодая блондинка, не наша, не из Электрогорска. Почему я так решила? Ну не знаю, но точно не здешняя. И еще я потом подумала, что она одета неподходяще, не для такого расфуфыренного банкета. Куда она делась потом? Я не видела.
– Я вообще там, на поляне, поначалу не был, я работал, как говорится, на подхвате, – еще один официант ресторана «Речной» давал показания под скрип принтера. – Примерно в шестом часу менеджер мне позвонил по сотовому и велел привезти со склада-холодильника еще мороженого, мол, гости налегают, а фисташковое и клубничное заканчивается. Это рядом тут проехать. И вот когда я возвращался, на повороте заметил машину. Водитель махнул мне, чтобы я притормозил. Пожилой такой дядечка, но странный – скрюченный какой-то или горбун, в общем, инвалид. Но видели бы вы его тачку – «Мерседес»! Он спросил: «Где тут у вас ресторан теперь?» Голос у него такой сиплый. Не знаю, отчего, но я после того, как все там случилось, эту встречу все время вспоминаю. Тогда подумал – гость едет, приглашенный, то есть приглашенные. Там с ним в салоне рядом кто-то сидел, только я не разглядел. А сейчас вот из ума у меня та встреча на дороге не идет. Зловещий какой-то тип, и взгляд такой, словно гвоздем тебя протыкает. Я ведь ему детально объяснил, как добраться.
– Гертруда очень красивая девушка, – молоденький бармен ресторана «Речной», которого допрашивали сыщики, выглядел потрясенным. – Она в гимназии училась, а я из пятой школы. Потом я в техникум поступил. А она… у них столько денег, ей и учиться-то было незачем. В детстве, совсем малышней, мы с ней дружили. И потом я всегда… в общем, я замечал ее всегда и везде. Она – нет, на меня не обращала внимания. Я ведь не ее круга, так они о нас теперь говорят. Но это неважно. Так вот сегодня днем во время банкета я часто на нее смотрел. То есть старался не упускать ее из вида, не то чтобы специально следил, но так получалось. Она потрясающе красивая девчонка. Спросите всех в нашем городишке – все пацаны хором подтвердят, Герка… Гертруда – это высший класс. За ней как тень вечно ее сестра Офелия ходит. Ее в гимназии «Филей» дразнили. Они очень дружны с детства, Гера… ничего что я ее так называю? – как прежде, в детстве, ее очень опекает, заботится о ней. То есть опекала. Так с ней все, конец? Нет ее больше, она умерла? – Бармен всхлипнул. – Вот черт… черт, вот гадство! Она подошла ко мне, то есть к стойке бара. И я заметил, что она очень бледная, она попросила воды минеральной со льдом. До этого я ее видел лишь издали. Вокруг нее столько мужиков всегда крутится. Еще я видел, как она с матерью говорит. И сестры к ней подходили. Они закусывали все вместе у столов, а Пашка Киселев, этот дебил, им принес что-то выпить – он не у меня брал, не в моем баре. И еще я видел… вы спрашиваете, что-нибудь мне запомнилось, в память врезалось. Но это не о Гере, это о ее бабке. Она вместе с какими-то гостями, это супружеская пара, кажется, разговаривала с Гертрудой и ее сестрами, а затем они втроем – не девчонки, а те муж и жена вместе с Адель Захаровной подошли ко мне, и тут к старухе подбежал официант и подал ей записку. Она прочитала ее, сразу извинилась перед этими типами – супругами и пошла через лужайку – медленно, а потом быстро, насколько ее возраст позволял.
– Что вы меня все спрашиваете? Ничего я не знаю, я за тарелками смотрела, за посудой ресторана, чтобы кто чего не уволок под шумок, а не за этими п… гостями. Черт с ними со всеми! Буржуи. Вы лучше поинтересуйтесь – откуда у них, у Архиповых, столько бабла на все это обжорство. Подумаешь, семьдесят лет – в гроб пора ложиться, а не юбилеи праздновать, – полная краснощекая злая официантка ресторана «Речной» и не собиралась выказывать сочувствия и жалости. – Вот и допраздновались, довыпендривались. Бориса Архипова, папашу ихнего, пристрелил в Москве киллер, и поделом – он завод наш продал, у города заводские деньги украл. Все карманы себе набивал, а потом они все в фирме ихней деньги делили, не поделили. Думаете, из-за чего это все? Все из-за бабла, небось с них требуют, а старая карга Адель и невестка ее Анька делиться не хотят. Вот и получили подарочек на день рождения. Да не видела я ничего, что вы ко мне пристали? Я вам говорю – я, по-ихнему, теперь черная кость, прислуга, только при тарелках грязных, и эта крыса метрдотель наш еще постоянно ходит-зыркает, чтобы какой лишний кусок себе домой не взяла. Я лишнего никогда не беру! А чтобы там бутылки с коньяком по карманам совать, как он это себе позволяет… О, кстати, вспомнила! Видела я младшую их соплячку Виолку. Пошла девка вразнос, а ведь ей и пятнадцати еще нет. Напилась там и все к этому ихнему шоферу приставала, Пашке Киселеву. Пьяная чуть ли не на шею ему вешалась, все норовила обнять. Сеструха ее, ну эта, которая Филя… да, Офелия, имена у них офигеть – та ее все успокоить пыталась, урезонить. А сама вырядилась как чучело гороховое. В кожаную какую-то жилетку, ну да, корсет и юбку – мама ты моя, до полу, грязь подолом мести. Такие телеса, как у нее, прыщавые прятать надо, а не напоказ выставлять. Да еще поясом затянулась! Все на нее пялились как на ненормальную, а она небось думала, что это ей внимание оказывают. Да, да, это я первая к Герке, старшей их, подбежала, когда все это началось. Как все было? Во сколько это случилось? Я почем знаю – народу полно, иллюминацию зажгли, они фейерверк ждали над рекой, там петарды установили. И вдруг я смотрю – Герка-то у стола на земле корчится, катается. Я к ней, схватила ее, повернула лицом вверх, а лицо у нее почернело, и губы черные, куда вся красота делась сразу? Кто кричал? Она и закричала – от боли, жуткий такой крик из самого нутра. Ну я испугалась и тоже крикнула, чтобы внимание привлечь – пьяные же все, наклюкались, гости эти… И тут все сбежались, орать начали. А Герка выгнулась так, тело у нее словно закаменело. Я крикнула, чтобы врача нашли, чтобы «Скорую» скорей вызвали, только видела, что все без толку. Скончалась она.
