– Итак, Агния Кирилловна, – мило улыбаясь, сказала Кропоткина, – вы решили со стороны понаблюдать за ОМР, чтобы принять окончательное решение? Это правильно, ведь дело нешуточное и потребует от вас, в случае вступления в группу, большой отдачи.
Я не стала говорить, что у меня и в мыслях нет этого делать, так как лично меня ОМР интересует лишь постольку, поскольку дело касается моей подруги. Пусть сейчас вице-губернатор считает, будто понимает, что происходит: сильным мира сего нравится, когда они в курсе всего на свете, а особенно – того, что у них под носом! Как показывает практика, именно с последним-то у них, как правило, и возникают самые большие проблемы.
– Так как продвигаются ваши дела? – спросила она, так как я промолчала и никак не прокомментировала ее слова. – Есть зацепки?
Интересный поворот – почему она допытывается об этом у меня, разве не проще вызвать Лицкявичуса?
– Пока что, – тщательно подбираю слова, – мы не слишком продвинулись в этом деле. Есть кое-какие мысли, но все будет зависеть от результатов вскрытия последних жертв.
– Их уже пять, насколько я понимаю? – заметила Кропоткина.
– Да, но патологоанатом еще не до конца успел разобраться со всеми.
– Видите ли, Агния Кирилловна, – вкрадчивым голосом произнесла Кропоткина, – я хочу быть уверена, что все версии получают равноценное рассмотрение, что им всем уделяется достаточно внимания. У меня создается впечатление, что единственной версией, которой придерживается Андрей Эдуардович, является «Виталайф» и его производители. Я, конечно, понимаю, что еще не забыт милдронатный скандал, но это ведь не повод прижимать еще одно производство? Мы столько говорим о поддержании отечественного производителя, а сами, выходит, вставляем палки в колеса?
Да, вот только она как-то забыла упомянуть о том, что этим «отечественным производителем» является ее собственный родственник!
– Более того, – продолжала Кропоткина, – у меня появилось ощущение, что кто-то из группы сливает информацию в СМИ – это уж вообще никуда не годится! – и она швырнула на стол газету, в которой красным маркером была обведена огромная статья под заголовком «Акционеры смерти».
Я быстро пробежала текст глазами. В статье содержалась практически та же информация, которую нарыла в Интернете Вика – о том, что некоторые члены городского правительства, включая и саму Кропоткину, вложили деньги в завод «Фармация». Журналист еще разок прошелся по «Виталайфу» и упомянул Лиду и Гаспаряна как двух новых жертв.
– Как же получается, что я узнаю о ходе расследования из прессы? – вопрошала вице-губернатор, сверкая глазами из-под стекол очков. – Вы представляете, скольких трудов нам стоило вырвать эти дела у тех, кто ими занимался, и передать в ОМР? А теперь эти статейки!
– А может, и не стоило? – осторожно предположила я. – Пусть бы всеми отравлениями занимались органы, которые и должны это делать? Рано или поздно они непременно связали бы все эти смерти, и они попали бы в единое дело…
– А подобное бумагомарательство, – перебив меня, ткнула в статью Кропоткина, – недвусмысленно указало бы им единственное направление, в котором следует копать! Этого никак нельзя допустить, Агния Кирилловна: проще всего закрыть производство и считать, что ничего не произошло, но это неправильно! Необходимо найти виновных, и они, я думаю, не имеют к «Фармации» никакого отношения.
Вернее, вам бы очень хотелось так думать! Интерес Кропоткиной очевиден, не очевидно лишь то, почему она обращается ко мне, а не к Лицкявичусу? Ясно одно: чего-то я во всей этой ситуации не понимаю. Точнее – очень многого!
– Мне кажется, Дарья Ильинична, – сказала я, – что вы не с тем разговариваете. Андрей Эдуардович…
– Андрей Эдуардович – очень тяжелый и неуживчивый человек! – снова перебила меня вице-губернатор. – Полагаю, вы тоже имели возможность в этом убедиться, не так ли?
Вот те на! Кропоткина играет на моей антипатии к Лицкявичусу? Она что, заранее знала об эмоциях, которые он вызовет у меня? Терпеть не могу, когда мной манипулируют! И сейчас Кропоткина занималась именно этим – пыталась играть, таким образом стараясь расположить меня к себе и получить информацию, которую – почему-то! – не могла вытянуть у Лицкявичуса. Что ж, возможно, в ОМР и в самом деле есть «дятел», но я уж точно не возьму на себя данную роль, чтобы шпионить в пользу Кропоткиной! Тем не менее я решила кое-что для себя прояснить, раз уж подвернулась такая возможность.
– Мне казалось, – проговорила я, – что вы высоко отзывались об Андрее Эдуардовиче в нашу первую встречу…
– Это так, – согласилась вице-губернатор. – В том, что касается его профессиональных качеств, Лицкявичус выше всяких похвал: гениальный врач, талантливый писатель, более того – героическая личность, участник нескольких войн – в общем, вы и сами знаете, что об этом распространяться. Но как человек… Не поймите меня превратно, Агния Кирилловна, но руководству в Москве требовалась известная, а еще лучше – даже медийная личность на этот пост.
– В Москве? – удивилась я. – Я так поняла, что ОМР – инициатива губернатора Санкт-Петербурга?
– Ну, не совсем так, – вздохнула Кропоткина. – Вы же понимаете, Агния Кирилловна, что я не могла при первом же знакомстве сразу же раскрыть перед вами все карты. «Наверху» – гораздо выше и губернатора, и, разумеется, меня – решили, что ОМР начнет действовать здесь, в нашем городе, в качестве эксперимента. Однако было поставлено условие: эту организацию возглавит именно Лицкявичус, и никакая другая кандидатура даже не рассматривалась. За ним оставался и выбор сотрудников.
– Всех, кроме меня? – спросила я.
Кропоткина поднялась, словно стул жег ей юбку, и прошлась по кабинету взад-вперед, заставляя меня следить за ней глазами, как кот следит за движущимся маятником. Наконец она остановилась, застыв у стола в позе пушкинского Командора, готового обрушить карающий меч на мою непокорную голову.
– Вы правы, – изрекла она. – И я не зря выбрала вас, Агния, вы полностью оправдали мои надежды!
От меня не укрылось то, что она – впервые за все время разговора – решила обойтись без отчества, пытаясь, вероятно, таким образом создать между нами видимость интимности.
– Вы видите и понимаете гораздо больше, чем от вас могут ожидать. Более того, вам каким-то образом удалось убедить Андрея Эдуардовича неофициально подключить вас к расследованию! Думаю, вам известно, что он был против вашей кандидатуры?
Я лишь кивнула.
– И все же – вы работаете с ним! – подытожила вице-губернатор победным тоном.
А вот это еще бабушка надвое сказала! Пока что моя так называемая «работа» с Лицкявичусом ограничивалась игнорированием с его стороны, а теперь, после того как я высказала ему все, что думаю, он, скорее всего, вообще не захочет со мной иметь дело! Но я чувствовала, что Кропоткина пригласила меня вовсе не для того, чтобы похвалить, а потому ждала, когда же она приступит к делу, ради которого я здесь оказалась.
– Агния, – снова без отчества продолжала вице-губернатор, – мне нужна ваша помощь. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы держали меня в курсе всего, что происходит в вашей группе.
Вот зачем я нужна Кропоткиной! Только что она сетовала на то, что в группе, похоже, есть некто, сливающий информацию ушлому журналисту, а теперь я сама должна делать то же самое, но для нее лично! Чего она хочет добиться? Да, конечно, оправдания «Фармации» и спасения собственных вложений, это понятно. Но чего еще? Смещения Лицкявичуса?
Только Кропоткина одного не знала: как ни сильна моя антипатия в отношении главы ОМР, мое недоверие к власти – к любой власти! – перевешивает во много раз. Пока меня не трогают, не пытаются навязать свою волю, я готова мириться – и только. Если же на меня начинают давить, я злюсь. Но, как совершенно верно заметила вице-губернатор, я не дура, а потому вовсе не собираюсь показывать ей свое отношение к тому, что она только что мне предложила: шпионить за Лицкявичусом. Что ж, если Кропоткиной хочется считать себя самой умной, пускай думает, что я – ее засланный казачок. А я займусь тем, чем считаю нужным.
Однако меня немного беспокоила причина, по которой вице-губернатор выбрала для этой роли именно меня. Неужели она считала, что меня легко контролировать? Или дело не в этом? Может, в том, что в деле о поддельных эндопротезах я «заложила» своих собственных коллег и даже – о ужас! – бывшего любовника? Для нее это значило, что у меня нет никаких принципов и я не забочусь о чести мундира?
– Мне кажется, – сказала Кропоткина, внимательно глядя на меня из-под очков, – что мы друг друга поняли.
Она произнесла это без вопросительной интонации, как нечто само собой разумеющееся.
… В метро я снова и снова обдумывала свою беседу с вице-губернатором. Чем больше я размышляла, тем меньше мне все это нравилось. Я знала, что не стану выполнять «поручения» Кропоткиной, но это не сильно меняло дело. Тем более если – не дай бог! – об этой нашей встрече узнает Лицкявичус, я не сомневалась, что он тут же вышвырнет меня из расследования.
