Клара курила одну сигарету за другой, словно это помогло бы ей найти оптимальный выход. Но запрет нельзя нарушать, если уезжать, то насовсем, а для этого нужно продать квартиру. Клара специально покупала хорошую квартиру, потому что вложение в жилье, которое дорожает в сто раз быстрее инфляции, — это самый надежный банк. И уезжать надо не одной, а Мартын вряд ли готов все бросить.
— Проклятье, как же быть? — кусала она губы.
Но идеи не приходят, когда головой и сердцем руководит паника.
Лера осталась со своими страхами один на один, не умела с ними справиться, не знала, как поступить. Наверное, можно было бы изгнать их из воображения, если бы не машина неподалеку от дома, которую она заметила еще в воскресенье. Чуть отодвинув штору, Лера смотрела, как нянька с дочерью идут гулять, и вдруг заметила одинокий автомобиль. Сначала не придала этому значения, потом что-то заставило ее посмотреть через час — автомобиль стоял. Еще через час выглянула в окно — стоит. Так до вечера. Потом стемнело, противоположная сторона улицы утонула в сумраке. В понедельник Лера с утра кинулась к окну — автомобиля не было, она порадовалась, и вдруг… Он стоит, сверкая на солнце серебристой поверхностью, в стороне, поэтому сразу она его не увидела, так как искала на прежнем месте.
Лера дождалась, когда муж уедет на работу, достала бинокль, наставила на автомобиль, надеясь увидеть тех, кто в нем сидел. За темными стеклами ей ничего не удалось разглядеть, но она провела весь день у окна, пила снотворное, ложилась спать, полагая, что, когда проснется, авто уже не будет. Но машина стояла. У Леры выпрыгивало сердце, она как загнанный зверек металась по комнате. И это только одна сторона ужасающего существования, которое началось с проклятой среды двадцать пятого мая.
Вторая сторона — Антон, муж. Разумеется, он заметил перемены в ней, когда из жизнерадостной, улыбчивой молодой женщины жена превратилась в куклу, ни на что не реагирующую. Заметил сосредоточенность на своих, явно угнетающих ее мыслях, будто она заперлась в себе. Конечно, Лера списывала свое состояние на болезнь, но предложение мужа пригласить доктора категорично отвергла, потом истерично смеялась над его обеспокоенностью, мол, пройдет, это так… А если он все узнает? Тогда она просто умрет, да, возьмет и умрет.
Лера стояла у окна и видела тот же автомобиль. Сомнений нет — ее нашли и караулят. Глаза Леры не отрывались от машины, а сухие губы шептали:
— Они убьют меня… убьют…
Первыми вошли четверо молодых людей, которых запросто можно было использовать в качестве тягловой силы. И не важно, что они разные по росту, важно, что морды у всех примерно одного кроя да в глазах пустошь, как после атомной войны. Они стали по обеим сторонам двери у стены, сложив ладони на детородном органе и подняв подбородки, — вышколены. Потом вошел сухощавый седой мужчина с лицом, изрезанным морщинами, невысокого роста, в спортивном костюме и кроссовках, за его спиной остановился пятый. Пятый из того же набора, что и четверо, только постарше, лет тридцати семи.
Престарелый спортсмен уставился на узников с некоторым недоумением, словно зашел сюда случайно и не ожидал их увидеть в этой комнате.
— Почему трое? — спросил он, ни к кому не обращаясь. У него оказался приятный тембр голоса, глубокий, мягкий.
— Так темно ж было… — сказал тот, что стоял за его спиной.
— Вы девушку не можете отличить от мужчины?
— Мы до кучи ее взяли, а то подняла бы визг.
Старик переводил блеклые глаза с Валдиса на Платона, во время паузы стояла томящая тишина. И вдруг неожиданный вопрос:
— Кто из вас Гитис?
— Ну, я, — сказал Валдис, понимая, что этот дед предъявит счет именно ему. Хреновое положение.
Старик приподнял одну бровь, то ли ему Валдис не показался, то ли наоборот, но он едва заметно кивнул, словно согласился съесть молодого человека на завтрак. Потом прошел к креслу напротив узников, усевшись в него, еще с минуту приценивался к оперативнику, а может, что-то обдумывал. Валдис тоже не сводил с него глаз, гадая, чем насолил этому непредставительному существу в дорогих кроссовках. Это был тип, которому безоговорочно подчиняются, что угадывалось не только по его охранникам, но и по спокойствию и уверенности, исходившим от него.
— Как тебя зовут? — спросил старик.
— Допустим, Валдис.
— Валдис… Ты прибалт?
— В двадцать пятом колене, — усмехнулся тот. — Может, объясните, почему нас привезли сюда?
— Мне нужна ваша помощь.
Валдис не расслабился, услышав ответ, хотя до этого волновался, что ему предстоит расплатиться за нанесенную обиду или оскорбление. Но за помощью приходят сами и просят оказать услугу, а не похищают, что равносильно ультиматуму. Судя по всему, старик не одуванчик в чистом поле, значит, помощь ему понадобится особенная. Вполне вероятно, он потребует сдать кого-то, подтасовать улики или стать своим человеком в милиции. Это ведь тоже помощь.
— Почему именно я должен вам помочь? — спросил Валдис.
— Бамба, почему он? — Старик повернул голову к пятому охраннику, тот не заставил себя ждать с ответом:
— Сказали, из легавых это лучшая ищейка.
— Слышал? — Теперь старик адресовал вопрос Валдису.
— Угу. Я ищейка и легавый. Дальше?
Старик не торопился с ответом, он опять что-то соображал, прикидывал, это стало понятно по его прищуренным глазам, которые он остановил сначала на Нике, потом на Платоне.
— Это твои друзья? — наконец спросил он.
Валдис понял, что слова надо взвешивать, не говорить лишнего, иначе можно навредить Нике с Платоном, поэтому ответил обтекаемо:
— Знакомые.
— Это хорошо, что вы и его знакомых захватили, пригодятся, — сказал старик, обращаясь к Бамбе. — Итак, Валдис, приступим к делу. Мне нужен один человечек, которого ты должен найти и отдать его нам. А до этого твои друзья погостят у меня. Не волнуйся, им будет здесь хорошо.
— Хм, не сомневаюсь, — скептически сказал Валдис. Слова «отдать его нам» означали: «человечку» каюк. — И что сделал этот «человечек»?
— Он убивает моих знакомых.
— Ваших знакомых? Значит, убито несколько человек?
— Совершенно верно. Пять. Представь, среди убитых есть одна женщина, а это совсем уж нехорошо.
Число убитых, также их состав насторожили Валдиса да и Платона, а Ника сидела как замороженная, кажется, от страха ничего не соображала.
— Так вы считаете, их убил один человек? — спросил Валдис.
— А ты думаешь иначе? — задал встречный вопрос старик. — Это же ты работаешь по этим убийствам. Рядом с покойниками находят резиновую змею, это знак, что убивает один человек, верно?
Осведомленность у него как в разведцентре, впрочем, стукачей везде навалом, без них было бы скучновато жить. Валдис продолжил диалог, мучительно соображая, на какие надавить струны, чтобы дед отпустил Нику и Платона:
— Раз вы знаете, что я работаю по убийствам — кстати, не я один, — то зачем же нас увезли? Мы и так стараемся найти убийцу.
— Видишь ли, Валдис, вы ищете убийцу для вашего правосудия (последнее слово прозвучало с издевкой), а я хочу сам получить его из рук в руки. Мое правосудие будет куда гуманнее вашего. И справедливей.
Под гуманизмом он наверняка подразумевал жестокое наказание с последующей смертью. В общем, за время диалога Валдис определил, кто есть старик — пахан. Да и знакомых вроде Кенара порядочный человек иметь не будет. Худо дело.
— Но времена Шерлока Холмса прошли, я не могу работать один, — сказал он. — Следствие ведут следователи, а вы их тоже похитили, — и указал на Платона с Никой. — Надо ли вам говорить, что сейчас в прокуратуре забросят все дела и кинут людей на наши поиски? И уверяю, вас найдут.
— Блефуешь? — не поверил старик.
Точно: блефовал. Если пахан не знает, что Ника и Платон следователи, то, узнав, не обрадуется. Отсюда два варианта развязки — либо отпустит всех троих, либо закажет три гроба. Но подобные преступления не прощаются, поднять руку на правоохранительные органы — это вырыть себе же могилу. Что бы ни говорили, а делом чести каждого мента станет найти дедушку вместе с его братвой. А там не исключено, что у кого-то сдадут нервы и он проявит гуманизм, как его понимает этот престарелый спортсмен. И не может быть, чтобы он этого не знал, но как он поступит — тут фифти-фифти.
— Посмотрите наши удостоверения, у нас забрали их ваши люди, — сказал Валдис.
— Принеси, — бросил тот через плечо Бамбе. — И девушка следователь?
— Да, — ответил за Нику Валдис. — И оба работают по убийствам, о которых вы говорили.
— Почему оба? — недоверчиво спросил старик.
— Так ведь целых пять убитых со змеями, их объединили в одно дело, но расследуют два следователя, потому что объем работы большой. Вы, кажется, не верите мне. У вас, как я понял, есть осведомитель, позвоните ему, он скажет, кто работает по пяти убийствам.
