Я немного поговорил с опешившей от моей наглости горничной, а через полчаса мне перезвонил Князь и сказал именно то, что я ожидал услышать. Когда я вернулся на крыльцо, меня снова никто не заметил, поскольку митинг был в полном разгаре. Более того, перебранка перешла в стадию отчаянного скандала с нелицеприятным переходом на личности.
— Ворье!!! — гремел оператор Калитин, грозно тыча пальцем в сторону административной группы. — Где цветные фильтры? Где обещанный «стадикам»?!
— У вас не то что деньги — трупы пропадают!!! — забыв про тяжелую травму, вопил режиссер.
— Да на вас не напасешься! — огрызался толстенький директор фильма Орлов. — Вы и так уже всю смету просрали!
— Да?! — неожиданно визгливо закричала гримерша Ляля, выступая из толпы. На ее лице я заметил густо закрашенный синяк. — А где обещанный грим? Его тоже просрали? А реквизит? Чего молчишь, Валюха?
— Я не молчу! — выкатилась вперед пухлощекая девушка с косой, работавшая, как я помнил, реквизитором. — Где пистолет? Где икра? Долго у меня будет бандит с доисторической двустволкой бегать? Это все говно, а не реквизит!
— Вот!!! — рявкнул я, почувствовав самый удобный момент для выступления.
Эффект был что надо — все мгновенно заткнулись, а Семен спрятался за спину Черкасовой.
— Что «вот»? — поинтересовалась Ира Комова. Единственная, кто сохранял способность разговаривать спокойно.
Я прошел через раздвинувшуюся толпу и обнял стоящих рядом гримершу Лялю и реквизитора Валю.
— Где реквизит, спрашиваю я вас? — почувствовав движение Вали, я сжал ее плечо покрепче. — Где топор, где нож, в конце концов? Сколько крови осталось в запасе, дети мои?
Теперь уже Ляля беспокойно поежилась под моей рукой.
— Ты что, Володя? — осторожно спросила Ира. — Пусти девчонок, им же больно!
— Не пущу, — замотал я головой. — Бейте, топчите, но не пущу. Пусть предъявят реквизит.
Повисла пауза — никто ни хрена не понимал. И я стал растолковывать этим недоумкам, что к чему.
— Трупы пропадают, говорите… — сокрушенно начал я. — Грим просрали… «стадикам»… Не было никаких трупов, вот что я вам скажу, дети мои… Вот они — юные мастерицы своего дела. — Я вытолкнул в центр круга Валю и Лялю. — За каким хреном им понадобилось помогать этой сладкой парочке, я не знаю. Да только вместо того, чтобы прервать порочную связь немолодого потасканного актера с юной неопытной девушкой, эти засранки устроили целый спектакль, чуть было не доведя нашего дорогого режиссера до психушки, а Елену Борисовну Черкасову до сердечного приступа.
Народ по-прежнему безмолвствовал и явно не врубался. Я повысил голос.
— Вечером третьего дня гражданка Арефьева Ольга Михайловна, гример-визажист сериала… — я указал на сгорбившуюся Лялю, — под предлогом мнимой необходимости пописать, неоднократно пробиралась в номер гражданина Спиридонова, актера, 1961 года рождения, где, пользуясь казенными гримом (в частности, искусственной кровью) и реквизитом (а именно топором), сымитировала картину убийства вышеуказанного гражданина при его непосредственном содействии. Зачем ты это сделала, дура? — ласково обратился я к Ляле.
— Олег попросил… — угрюмо процедила изобличенная гримерша.
— Угу… — закивал я. — Угу-угу… После того, как поднялся шум, следственная группа не обнаружила злоумышленницу на месте преступления и направилась к месту ее проживания. Дверь открыла… Кто дверь-то мне открыл, балда?
— Лерка… — так же угрюмо буркнула Ляля.
— Как Лерка? — подал голос режиссер. — Она же в «скорую» звонить побежала…
— А так! — победоносно заявил я. — При всем профессионализме гражданки Арефьевой, не могла она не заляпаться всей этой кровищей, равно как и быстро отмыться. Потому и договорилась со своей сообщницей Хомяковой Валерией, о которой речь еще впереди, чтобы та под любым предлогом проникла в ее номер и, намазавшись всякой дрянью, обеспечила ее алиби, благо фигуры у них практически идентичные, — при этом я звонко шлепнул Лялю пониже спины. — Потому-то «скорая» и менты приехали так поздно: гражданка Арефьева их вызвала лишь тогда, когда убедилась, что подлец Спиридонов благополучно смылся из номера. Сие подтверждается показаниями злобной горничной Булькиной Варвары Петровны.
Лица членов съемочной группы выражали бурю эмоций, однако время для прений пока не наступило, и я продолжил:
— Что же было дальше, господа? А дальше гражданка Махалова Валентина, реквизитор, прикинулась уборщицей и замела все следы инсценировки в номере Спиридонова, дабы никакая экспертиза не докопалась, что кровь не имела к убитому никакого отношения. Потом выяснилось, что главная цель преступников — а именно срыв съемочного процесса — не достигнута. Появился некий Соболин, — я картинно поклонился, — и с успехом заменил якобы почившего Спиридонова. Милиция, со своей стороны, даже и не подумала возбуждать дело… И они пошли на новый шаг — имитацию убийства гражданки Хомяковой, семнадцати лет, администратора сериала. Все происходило по той же схеме: Ляля загримировала Хомякову, вероятно, с помощью все той же пухлозадой Валечки, и только-только собиралась заголосить, призывая общественность, как вдруг, откуда ни возьмись, прилетел ботинок убиенного Спиридонова, чуть не испортив все дело. Испортив, правда, нежную девичью щеку! — Я показал на физиономию Ляли: — Прошу полюбоваться на этот замечательный бланш, господа присяжные!
— А говорила, что на сук наткнулась, — сдавленно прошептала Черкасова.
— На сук наткнулись все мы! — скаламбурил я. — Вот на этих вот, с позволения сказать, сук! Вскрикнув после меткого попадания ботинка, преступница срочно покинула место мнимого убийства, на которое вскоре явилась бдительная Елена Борисовна, которая и подняла хай… Пардон, боевую тревогу. Вот такой «стадикам»…
Черкасова гордо обвела присутствующих взглядом, но они, похоже, не разделяли ее приподнятого настроения.
— А на хрена им все это понадобилось? — выразил общее недоумение Босов.
Но я не ответил, поскольку в этот самый момент, в соответствии со всеми законами драматургии, послышался надсадный рев, и через несколько секунд в облаке пыли к нам подкатила потрепанная агентская «четверка».
Первым из нее вышел Зураб и, мгновенно оценив ситуацию, обошел машину грациозным гусарским шагом. Картинно открыв дверь, он галантно помог выйти из нее живехонькой Лерочке, которая совсем не вписалась в игру и довольно косолапо сделала несколько нерешительных шагов в нашу сторону.
Затем, не менее грациозно, зато гораздо грубее, Зураб за шиворот вытащил с заднего сиденья абсолютно живого Спиридонова и придал ему хорошее ускорение в сторону коллег с помощью изящного пинка.
Пролетев изрядное расстояние, воскресший герой-любовник шлепнулся на карачки прямо у моих ног.
— Тут народ интересуется, зачем вы все это устроили, а, говнюк? — почти нежно спросил я у Олега.
— Братцы… — улыбнулся он снизу, — мы пошутили…
— А я скажу, — грустно проронила Лера.
Мне захотелось подойти и взять ее за руку, но она легким жестом остановила меня.
— Лерка… — умоляюще заныл Спиридонов.
Я повторил пинок Князя, правда, не так изящно, зато действенно — Олег ткнулся лицом в землю и больше не разговаривал.
— Он проиграл деньги… Большие… — с трудом произнесла Лера. — Сказал, что его убьют… А я… мы были близки… и… я уговорила девчонок… Взяла ключ… Он забрал из кассы, ну у Вениамина Петровича…
Толстенький директор Орлов ойкнул и, схватившись за сердце, умчался в корпус.
— Ага! — торжествующе сказал я. — И вы разыграли этот перформанс, надеясь, что работа над сериалом прервется, а значит, и пропажа денег из кассы не будет до поры до времени замечена?
— Я верну… — тихо сказала Лера и разрыдалась.
К ней подошла Ира и, обняв, повела к скамейке. С третьего этажа, видимо, из номера Орлова, донесся утробный вой.
— А вот теперь, — сказал я, похлопав Лялю по плечу, — вызывай милицию.
— Не надо милиции, — спокойно сказал оператор Калитин. — Сами разберемся.
Я пожал плечами и пошел к машине Князя.
— Соболин! — послышался нерешительный голос. Обернувшись, я увидел ковыляющего ко мне режиссера. — Вы вот что, Соболин, повторите шестьсот седьмую сцену. — Он старался не смотреть на меня. — После обеда будем снимать…
* * *
— Ты что, останешься в этом сумасшедшем доме?! — изумленно спросил Князь, давая мне прикурить.
— На кого ж я их брошу, — усмехнулся я, растянувшись на травке той самой злополучной полянки. — Они ж блаженные, не видишь?
Зураб покачал головой.
— Анька вся извелась…
— А ты привези ее сюда… — неожиданно для себя попросил я. — И Антона пусть возьмет — ребенка на его роль так и не нашли пока.
