Игорек был пристегнут, и это спасло ему жизнь. Но лишь на две-три секунды… Почти сразу лопнул переполненный бензобак и начало искрить, где только возможно. Потом что-то загорелось и почти сразу взорвалось, как огромная новогодняя петарда… Очень красиво!..
Слава сбежал вниз… На дне бывшего песчаного карьера красным пламенем горел «Опель» Игоря Фокина… Чуть правее от него спокойно лежал на крыше «Форд» с охранниками Глеба Барханова. А еще правее – завалился на бок «Шевроле» с номером «357»… Все пассажиры небесно-голубого джипа находились внутри и признаков жизни не подавали. Все, кроме Дубровской.
Верочка красиво лежала там, где на северном склоне еще зеленела травка… Вероятно, багажник голубого «Шевроле» открылся на ходу, еще при первом ударе. Дубровскую сразу выбросило на свободу, а машина продолжала кувыркаться, перемалывая двух пассажиров – Колю Чижова и Злотникова по кличке Червонец…
Вера была жива, но ее глаза не хотели открываться, а язык не слушался и вместо человеческих слов выдавал робкое мычание.
Слава подхватил девушку, обнял и, осторожно опираясь на куцые кочки, понес наверх… Актриса слегка приоткрыла глаза, и мычание перешло в мяуканье. Она не знала Славу Зуйко, но даже с первого взгляда это был парень симпатичный и крепкий. Не всякий сможет вот так взять на руки и тащить в гору… В любом случае – это приятно!
Стоя на самом верху, Ванда наблюдала за манипуляциями мужа. При этом она завершала разговоры с киевской милицией и местной скорой помощью. Горбовска была в бешенстве. Она злилась и открыто использовала польскую ненормативную лексику. Всего три выражения, из которых «Пся крев» было самым невинным…
И ее можно понять! Мало того, что муж прямо на ее глазах прижимал к груди чужую бабу, так эти служивые хохлы делали вид, что не понимают «москальску мову». А медики – так те вообще! Они выясняли, на какой стороне дороги лежат пострадавшие. Если слева, то это в черте Киева и придется ехать. А если справа – звони куда-то в область…
Совместными усилиями Дубровскую уложили на заднее сиденье и серенький «Рено» рванул в сторону Киева. Задача была простая – доехать до первой нормальной больницы и сдать туда Веру, как пострадавшую в аварии. Но «больная» заставила сменить все планы.
– Не хочу я в больницу! У меня организм в порядке. Все органы на месте. Даже нет ни одной царапины! Ни ушиба, ни шишки, ни синяка… Не верите? Проверяйте!
Слава принял влево и на лесную грунтовку… Через километр он еще раз свернул и остановился на поляне перед строем пирамидальных тополей.
Дубровская вышла первой, сняла легкую куртку, собираясь демонстрировать свое безупречное здоровое тело. И только тут она узнала Ванду. В день бегства Веры в Киев они общались, хотя и мельком.
– Ой – вы Ванда? Так вы за мной приехали?
– Да, хотели от бандитов спасти, но не успели… Но теперь их можно не бояться. Все трое – в овраге!
– Погибли?
– Все трое!.. Теперь вам надо ехать в Боровск. Там все съемки без вас встали.
– Почему?
– Там такое произошло!.. Сначала мне Фурман дал большую роль, и мы с Ольгой начали сниматься. Но ментов взорвали, а ее похитили. Потом она бежала, а мы бросились в погоню за бандитами… Одним словом – все ждут вас в Боровске…
Ванда говорила все правильно, но не по делу. Не по тому делу, зачем они приехали в Киев… И Зуйко попытался разрулить ситуацию. Он открыл багажник, вытащил раскладной столик, три стула и массивную сумку. Разместив на поляне мебель, Зуйко подтянул поближе баул и открыл его.
– Девочки, накрывайте на стол. Здесь всё, что надо… Посидим, отдохнем. Тут такая природа – просто шепчет…
Слава все время держал в голове основную цель их приезда в Киев – только Дубровская могла дать ключ к шифру… Он помнил об этом, но застольную беседу, как опытный психолог, начал издалека.
– Я думаю, что нам надо ехать в больницу! Здоровье, Верочка – важнее всего!.. Вот вы недавно испытали шок. А то, что на вас нет царапин, ни о чем не говорит. Могла произойти встряска всего организма. И что-то где-то сдвинулось. В голове, например…
– Ты что это, Слава! Ты намекаешь, что я стала психом или шизиком?
– Ни в коем случае!.. Но могла возникнуть легкая амнезия. Это часто бывает, когда здесь помню, тут не помню, а здесь опять помню, но кое-что.
– Даже и не думайте! Я, ребята, всё помню!.. Проверяй, Слава! Ты спрашивай, а я отвечаю.
– Договорились, Вера. Но заметь, ты сама это предложила… Как ты пошла в первый класс – помнишь?
– Отлично помню… Сзади ранец, наверху два белых банта, а в руках три фиолетовых гладиолуса.
– Отлично, Вера… А как первый раз поцеловалась – помнишь?
– Во всех деталях!.. Это было в девятом классе. В конце мая мы пошли в поход с ночевкой. После ночного костра все разбрелись по парочкам… При свете луны он меня взял за талию, развернул, прижал и ткнулся губами в шею. Затем чмокнул выше, под ухом. А уж потом я сама вцепилась в его губы… Не помню только, как его звали.
– Верю, Вера! Здесь амнезии нет… А вот первая встреча с твоим мужем? Это помнишь?
– С каким мужем? С Глебом Бархановым? Так он мне и не муж пока.
– Нет, Вера, с другим, с законным. Ну с тем, который погиб.
– Ах, с Аркадием!.. Тут вообще история была. Два года назад я приехала в Москву. Иду себе утром по улице, а у меня шкет хватает сумочку и бежать. Аркадий видел все это, и за ним… Догнал! Отнял сумку, но в драке так порвал брюки, что трусы светились. Я предложила зашить. Он пригласил в свою квартиру и сразу начал приставать. Я стою у книжного шкафа, а он сзади подошел и схватил.
– Обнял?
– От всей души!.. Ну, я, как честная девушка, хватаю толстую книгу, разворачиваюсь и бах! Со всего размаха по башке… В этот день я у него ночевать осталась. Так и познакомились…
– А вот, Верочка, какой книгой вы его ударили. Не помните?.. Амнезия?
– Почему не помню! Это книга из десятитомника Алексея Толстого. Такие желтые тома – канареечного цвета. Они в той квартире на самом видном месте стоят… Вот Ванда там была. Она должна была их видеть.
– Я, может быть, и видела, но не обратила внимание. Я же не знала, на какой том надо смотреть.
– На шестой! Он самый толстый. В нем роман «Хмурое утро» и еще что-то… Мы потом с Аркашей шутили, что у нас от этой книги была яркая ночь, а не хмурое утро…
* * *
К адвокату Вронскому пришли четверо. По их суровым лицам было ясно, что разговор предстоит серьезный.
Возглавлял делегацию Лев Лощилин – старый знакомый Вронского. Он и вел эти короткие переговоры, строго держась в официальных рамках.
– Господин Вронский, вы поговорили с клиентом? Он в курсе дела?
– Да, Беркович знает, что бандиты погибли, а вещи пока не найдены.
– Это пока! Мы найдем их через несколько дней… И что тогда?
– Мой клиент готов все вещи выкупить, но, естественно, по разумной цене.
– Все вещи? Включая украденные из музеев?.. Не получится! И Мальтийский кубок, и другие криминальные раритеты возвращаем народу!
– Как? Это невозможно.
Лощилин ехидно взглянул на собеседника и выдержал паузу. Он вытащил портсигар, достал темную сигарету с золотым обрезом и неторопливо закурил.
– А вы наивный, как ребенок… Вернуть украденное можно всегда. Это дело техники. Мы можем подбросить вещи в Пушкинский музей. Или оставим их в камере хранения и позвоним в Эрмитаж… Теперь второе, Вронский! Все остальные вещи Беркович немедленно дарит музею.
– Какому?
– Историческому!
– Но…
– Никаких «но», Вронский! Иначе мы ославим Берковича, как скупщика краденного. А это – уголовная статья и потеря лица… Теперь третье! В нашей группе работали профессионалы. Они должны получить крупные премии. Сыщику Борису Кукину пятьдесят тысяч и эксперту Пшеничному – десять.
– Это в рублях?
Вронский спросил это очень искренне. Он был хороший адвокат, а это всегда артист… Лощилину пришлось выдержать еще одну паузу. Он опять неторопливо закурил и взглянул на собеседника. Но теперь уже не ехидно, а презрительно и даже зло.
– Еще один такой глупый вопрос, и я скажу, что эта сумма не в долларах, а в евро.
– Спокойно, Лощилин, я уже всё понял. Эта сумма в баксах!.. Мы с клиентом обсуждали и такую возможность. Он согласен… По всем трем пунктам!
* * *
Этого никто не ожидал, но Дубровская решила сразу ехать в Боровск. Зуйко с Вандой довезли ее до Харькова, посадили в поезд, проводили и прослезились.
Когда они уезжали из Киева, Верочка решила даже не заезжать в особняк Барханова. Оказалось, что накануне они крепко повздорили, и она надумала бросить богатого любовника. А тут еще удачно подвернулись бандиты с их похищением и съемки, где ее ждут. Вот она и решила уехать по-английски… Все это она объясняла в машине, изливая душу Ванде.
– Все богатые мужики – сволочи!
– Нет, Вера, не все.
– Да, не все, но большинство… Они думают, что деньги заменяют им всё и везде. И тут, и тут, и тут… Я имею ввиду: и ум, и душу, и сердце.
