— Убили?
— Убил! Вернее, я тогда думал, что убил, а он комедию ломал. Сегодня смотрю у дочки фото — Артур жив и в театре играет.
— И вы, Борис Иванович, сразу поехали в «Три тополя»?
— Сразу поехал! Думал узнать, почему он так со мной поступил! Я врываюсь в его артистическую, а там уже киллер стоит.
— Значит, что стреляли в артиста не вы, а он?
— Он, товарищ следователь! Сначала киллер выстрелил в Артуру в грудь. Затем произвел контрольный в голову. А потом стер отпечатки и передал ствол мне.
— Так сразу и передал?
— Нет, не сразу! Он сначала ударил меня рукояткой в лоб. Вот смотрите — под волосами шишка. До сих пор больно…
* * *
Майор встал и начал ходить по кабинету. Затем, приняв решение, он подозвал Максима Квасова.
— Значит так, лейтенант. Разговор закончен. Надевай на него наручники и вызывай конвой.
— Правильно, Петр Петрович! Этот Борис Годунов под психа косит. Точно, как тот юродивый, у которого ребята копейку украли.
— Да, он почти Василий Блаженный. Но вот косит он под дурака, или он натуральный псих — пусть завтра медики разбираются.
— Не разберутся! Он такую историю придумал, что у любого шизика мозги набекрень пойдут…
* * *
Опасность была реальной!
Вадим Дунаев решил вывозить Иру Забелину на трех машинах.
В полночь он позвонил Мише Лифанову и долго объяснял обстановку. Он убеждал, что свидетелей такого уровня непременно убивают. Поэтому надо просить лейтенанта Квасова обеспечить защиту.
И если Максим хочет стать старшим лейтенантом, то он сделает все, как надо…
Лифанов позвонил в час ночи и сообщил, что они с Квасовым приедут в девять утра.
* * *
Гостевой домик был слишком мал, чтоб удобно разместить там четверых человек. Поэтому Дунаевы, проводя свой медовый месяц, остались на месте. А подруги пошли в большую избу.
Предварительно были закрыты ставни на всех окнах и наглухо заперты двери. Две перины перенесли на чердак и подтянули наверх лестницу.
Кроме того, девушки получили от Вадима строгое указание — без его команды из дома ни шагу. Ни в огород, ни в сортир, ни в баню!
* * *
Около девяти утра Дунаевых разбудил истошный женский визг. Две подруги красиво выли и орали на разные лады.
Вадим наскоро оделся и выбежал во двор. Светлана осталась на месте, дозваниваясь до Лифанова или Максима Квасова.
Дунаеву приходилось спешить, поскольку панические крики с чердака усиливались.
Внешне со стороны палисадника все было в порядке. Центральная дверь в доме и ставни были заперты наглухо.
И боковые ставни были заперты.
Стало ясно, что злодей проник там, где была пристройка к дому. Из просторного чулана на кухню вела обычная дверь с легким внутренним засовом. Тут просто, как в сказке — надави, деточка, плечом, дверка и откроется…
* * *
Приходилось идти быстро, но осторожно. Если внутри вчерашний стрелок, то с пулей не поспоришь!
Начиная с чулана, Вадик не шел во весь рост, шурша половицами, а быстро по-пластунски полз вперед.
Дверь в кухню была взломана! И можно было порадоваться, что версия подтвердилась. Тут было не до радости!
Дикие вопли с чердака заглушали все другие звуки. Но Дунаев смог расслышать глухие удары, идущие сверху, деревянные скрипы и противный скрежет.
Заглянув в гостиную, где сбоку наверху был люк на чердак, он увидел любопытную картину…
* * *
Последние сутки Дробышев работал, как робот. Получив приказ найти и уничтожить свидетельницу, он рыскал по окрестностям Власюков и проводил разведку в самом селе.
Сам Сойкин тем временем вызывал экскаваторы и бульдозеры, засыпал котлован, засевал по торфу газон и расставлял по участку бытовки…
* * *
Под утро Дробышев оказался у магазина во Власюках. Там уже собралась очередь из двух человек. У них был гордый, но слегка помятый вид.
Увидав третьего, они стали добрее духом. И поэтому со всем своим добродушием они начали сообщать незнакомцу все местные новости. Глаза у них были мутные, речь не очень связная, но Дробышев ловко навел их на нужную тему.
Они сначала сообщили, что медсестра Ирка Забелина просто тащится за учителем по имени Герман. Она перед ним из платья выскакивает, а он — ноль внимания!
Но раньше Иришка скромная была. Этим шашням научила ее подруга — Дашка Федюкина. Вон ее дом на отшибе села…
Из всего этого бормотанья Дробышев четко понял, где наверняка прячется свидетельница.
Оставив мужикам премию, майор потихоньку пошел к дому Дарьи Федюкиной…
* * *
Поскольку подруги затащили лестницу наверх Дробышев начал строить пирамиду. Он подтащил к стене шаткий стол. Поставил на него две лавки, а сверху взгромоздил табуретку.
Находясь наверху, бывший майор пытался топором взломать засов люка. И это ему удалось! Но теперь предстояло приподнять деревянный квадрат. А на нем, вероятно, сидели две девки, своими телами защищая вход на чердак.
И вот он уже почти у цели! Сейчас рывком он поднимет крышку и сбросит орущих девиц с люка. Потом поднимет винтовку, лежащую на столе, и завершит дело.
* * *
Дунаев тоже первым делом заметил оружие. Винтовка соблазнительно покачивалась вместе со всей пирамидой. А до приклада был всего метр. Но это, если лежать на пороге гостиной. А если встать, то вот она! Бери и стреляй.
Но вот стрелять в безоружного бандита Вадим не хотел. Так не положено!
И тогда Дунаев встал во весь рост, стянул со стола винтовку, взял ее за ствол, размахнулся, как дубиной, и смачно ударил по крайней ножке стола…
Они сломались одновременно!
У винтовки отлетел в угол приклад и жалобно звякнул расколовшийся оптический прицел.
А ножка треснула и согнулась в три погибели, держась на честном слове.
* * *
Если стол на трех ножках, то стоять он может. Но не очень долго.
Через две секунды пирамида заколебалась и начала стремительно рушиться.
Сначала с наклоненного стола скатились две лавки. Потом слетел табурет. А затем свалился сам Дробышев.
Прямых переломов у него не было, но при падении он хорошо трахнулся всеми частями тела. А напротив него стоял крепкий парень с винтовочным стволом в руках.
В этом раскладе Дробышев был ближе к двери в чулан. Он развернулся и побежал на побитых ногах.
Вадим бросился за ним.
Уже во дворе Дробышев, пытаясь выбежать на улицу и добраться до своей машины, увидел страшное!
К воротам подъехали две машины, одна из которых была явно полицейская.
На бегу бывший майор развернулся и побежал вниз. Туда, где огороды, где пруд и баня.
Вадим догонял его слева, не давая убежать в лес. А Миша Лифанов с Максом Квасовым и двумя сержантами обходили Дробышева со стороны пруда.
Бывшему майору ничего не оставалось делать. Или сдаваться, или идти в баню.
Он забежал в сруб Дарьи Федюкиной. Там было еще тепло, пахло мылом и распаренными вениками.
Обрезком бревна Юрий Иванович запер мощную дверь и занял оборону…
* * *
Большая часть статьи была у Леры готова. Недостающие сведения и самые последние новости Миша Лифанов надиктовал жене прямо из Власюков.
Дробышев еще из бани не вышел, но через окошко начал вести переговоры с лейтенантом. Он уже активно сдавал подельников, выгораживая себя.
Когда бывший майор все-таки вышел и получил свои наручники, Максим Квасов решил поехать к реке Кривуше и там за забором задержать Сойкина и всех, кто окажется там.
Это пока не арест, но лучше взять их сейчас, чем потом отлавливать по всему миру…
* * *
Таким образом, у Леры Лифановой были все материалы для разгромной статьи.
Она вошла в кабинет главного редактора Юрия Мунка с видом победителя.
Юрий Львович долго читал текст. Где-то восторгался, поднимая вверх большой палец, где-то удивлялся, разводя руками. Но в самом конце он погрустнел.
— Отличная статья, Лера!
— Спасибо, Юрий Львович.
— Это шедевр журналистики! Но печатать мы его не будем.
— Почему?
— Пойми меня, Валерия, правильно. Наш еженедельник называется «Новая искра». Не взрыв, не бомба и не пожар. Искра, она значительно скромнее и осторожней.
— Не понимаю, Юрий Львович!
— Вот ты, Лера, пишешь, что директор Трощенко жулик и вор. А его пока еще даже не арестовали.
— Арестуют!
— Или вот — пенсионер ФСБ Сойкин у тебя организатор трех убийств. А суда еще не было. Где твоя презумпция невиновности. Так нас с тобой за клевету упекут.
— Я слышала о новом законе. Получается, что до суда вообще нельзя писать ни о ком.
— Правильно, Лера. Даже, если ты точно знаешь, что твой герой вор, заведи на него уголовное дело, проведи суд и после приговора пиши.
