Меня снова начала бить мелкая дрожь. Похоже, все было еще хуже, чем я себе представляла…
Глава 5. Новая сказка Шехерезады
Остаток дороги я плохо помню. Никогда в жизни мне не было так страшно, как в это время. Воображение у меня богатое, я во всех деталях представила себе, как в самолете раздается оглушительный грохот, а потом все происходит, как в фильме катастроф: горящие обломки, живые, полуживые и мертвые пассажиры, черный дым и все это плюхается в родное с детства Черное море, чтобы бесследно исчезнуть в его глубинах.
Слабым утешением могло служить только то, что я всего этого кошмара все равно бы не увидела, поскольку сумка с бомбой, ясен перец, была бы в самой непосредственной близости от меня, так что мое бренное тело в первую долю секунды превратилось бы в ничто.
Еще веселее был бы вариант, если бы мой ангел-хранитель не заинтересовался ларчиком-сувениром и не стал бы его трогать вообще. Тогда мы бы радостно взлетели в воздух где-то на подступах к Кемеру, и все бы долго ломали головы, к чему бы все это было. Конечно, машина взрывается не так эффектно, как самолет, но шума, дыма и огня тоже было бы вполне достаточно. И это было бы вообще обидно: предвкушать радости отдыха в компании миллионера и так бесславно погибнуть от руки… Чьей, черт побери, руки?
Как я ни ломала голову, никакой кандидатуры в мои убийцы, кроме Олега, не просматривалось. Конечно, я знала, что мой теперь уже навсегда экс-любовник особой сентиментальностью не отличается, а скорее склонен к жестким поступкам, но не до такой же степени! И главное — за что? Я еще могла как-то понять высказанное им как-то милое пожелание залить парочку-другую конкурентов цементом и утопить бочки в Финском заливе, но… Но это были конкуренты! Даже если допустить, что я ему просто надоела, есть же другие способы прекращения отношений. Если бы все взялись вот так мочить опостылевших возлюбленных, то на земле очень скоро не осталось бы ни одного живого человека.
В общем, когда наша машина, проскочив по окраине Кемера, подкатила к какой-то вилле, утопающей в зелени, я уже была на грани истерики. Между прочим, я по натуре не слишком возбудимая, и нервничать обычно начинаю только тогда, когда чего-то не понимаю. А в данном конкретном случае я не понимала ни-че-го. Вообще ничего. Так что нервам право же было от чего разгуляться на всю катушку.
Но, выйдя из машины, я вдруг необъяснимым образом успокоилась. То ли воздух тут был какой-то особенный, густо насыщенный ароматом цветов и недалекого моря. К стеклянным дверям вели полукруглые белые мраморные ступени и — надо полагать, как сверхпочетную гостью, — на верхней ступеньке меня ждал Исмаил-бей, как всегда в белоснежном великолепии. Я чуть не бросилась ему на шею, как к единственному близкому человеку, чуть ли не родственнику и одумалась буквально в последнюю секунду. Не была уверена, что он правильно оценит мой эмоциональный порыв.
— Обед ждет, Фэриде-ханум, — проговорил он, улыбаясь. — Все деловые разговоры — только после обеда. Договорились?
Еще бы мы не договорились!
Беда была только в том, что есть мне не хотелось ни капельки. Аппетит словно напрочь отбило. Так что я вяло поковыряла салат, съела пару кусочков мяса, запивая все это полюбившимся мне красным вином. Исмаил-бей ни на чем не настаивал, он спокойно вел светский разговор о погоде и природе, не отвлекаясь на мои ответы-междометья. Но и затягивать трапезу не стал, явно понимая, что выговориться мне сейчас куда важнее, чем наесться. Так что минут двадцать спустя мы уже сидели на закрытой зеленью со всех сторон веранде и пили кофе с чудесным ароматным арманьяком. То ли присутствие Исмаил-бея, то ли этот самый арманьяк, но я немного успокоилась. Во всяком случае, меня больше не преследовали яркие видения моей собственной мученической картины.
— Ну, так подведем предварительные итоги, Фэриде-ханум. Но прежде всего разрешите официально пригласить вас быть гостьей на этой вилле. У вас будет половина этого дома и, если не захотите, вы меня даже не увидите…
— Не думаю, чтобы у меня возникло такое желание, — мило улыбнулась я.
— Благодарю вас, Фэриде-ханум, — церемонно поклонился Исмаил бей. — Я на это очень надеялся. И мне тем более приятно, что вы не разочаровали меня. Обещаю, вы о своем решении не пожалеете. Сегодня, например, я хотел бы пригласить вас в казино. Любите казино?
Я совершенно искренне расхохоталась:
— Помилуйте, Исмаил-бей, я такие заведения только в кино видела, да в книжках про них читала. Как я могу любить их или не любить?
— В Москве нет казино?
— Думаю, есть, и не меньше, чем в Турции. Только я ни разу не переступала их порога. Мне такие развлечения не по карману.
— Что ж, еще один довод в пользу казино. Новичкам всегда везет, примета такая.
— Пока я что-то особенного везения не вижу, — вздохнула я. — Повезло мне только в том, что я познакомилась с вами, Исмаил-бей. Но крупно повезло. Думаю, иначе меня уже и на свете-то не было бы.
— Не драматизируйте события, Фэриде-ханум. Честно говоря, я не понимаю, почему банальная афера обставляется такими жестокими декорациями. Если бы не бдительность Али…
— Какого Али?
— Он привез вас сюда. Это начальник моей охраны. Так вот, если бы не его бдительность, у нас было бы два трупа. Конечно, администратора нужно было брать сразу после вашей с ним встречи. Но мы побоялись спугнуть заказчика и в результате вообще упустили нить. Теперь придется ждать его следующего шага. Кому-то ведь он должен был передать полученные документы и алмазы. Но мы не нашли посылку ни в его кабинете, ни в его доме, хотя он ресторана не покидал, это уж мы на всякий случай проверили. Значит, убийца и посылку забрал.
— Да, дело осложняется…
— За границу бриллианты не попадут, я уже дал всем таможенным службам строжайший наказ: малейшее подозрение — и полный обыск. А вот документы… Копии у меня конечно, остались, теперь прикидываю, кто может быть заинтересован в этой афере. Вообще у меня такое чувство, что кто-то хочет ввести в этом городке свои порядки, а меня… ну, скажем, хорошенько потеснить. Меня это не пугает, такие попытки уже были, но пока все-таки без убийств.
— Смахивает на почерк русских бизнесменов? — усмехнулась я.
— Боюсь, что да. Но не будем расстраиваться заранее. Посмотрим, что будет дальше. А у вас Фэриде-ханум, сейчас будет очень важное дело: вас ждут парикмахер, маникюрша и визажист. В казино вы пойдете уже турчанкой, а не славянкой. Пойдемте, покажу вам ваши комнаты, а сам пока займусь другими неотложными делами. Жаль, что вы так толком и не поели, но, думаю, после казино мы это наверстаем. Когда будем отмечать ваш выигрыш.
— Или проигрыш, — здраво заметила я.
— Поверьте, вы выиграете. У меня предчувствие, а оно меня редко обманывает. То есть практически никогда.
— Пари, что сейчас оно вас как раз и подводит.
— Согласен. Если вы выигрываете, с вас поцелуй.
— А если проиграю?
— Тогда с меня порция вашего любимого десерта — утешительный приз.
— Уговорили, — расхохоталась я. — Что ж, пойдем превращаться в турчанку.
То, что Исмаил-бей деликатно назвал «вашей половиной виллы» оказалось всего-навсего дворцом среднего размера. С увитой зеленью террасы я попала в огромную комнату — то ли холл, то ли гостиную, с очень симпатичным фонтаничком посередине, где резвились золотые рыбки, а по стенам стояли диваны и низкие столики. Ноги утопали в коврах не по щиколотку, а, по-моему, по колено. Из этой благодати вели три двери: одна, куда я прежде всего сунула нос была входом в мини-кабинет: специальный стол с компьютером, вращающееся кожаное кресло типа «президент» и полки с книгами по стенам. Вторая дверь вела то ли опять в гостиную, только значительно меньших размеров, чем первая, то ли в будуар — помещение, о котором я много читала и часто видела на экране, но в личной жизни как-то сталкиваться не приходилось. Третья же дверь вела в мои сугубо личные апартаменты и сказать, что я обалдела, значит, ничего не сказать.
И спальня в съемной квартире, и спальня в пентхаузе были, конечно, хороши. Но это превосходило все, что я знаю о спальнях. Низкая белая кровать, накрытая вышитым покрывалом сказочной красоты, туалетный столик с трюмо, на котором стояло все, что только можно себе вообразить, огромный стенной зеркальный шкаф, куда горничная с ходу начала развешивать мои жалкие тряпочки, извлеченные из сумки, при этом горестно покачивала головой и кое-что откладывала в сторону. Хотелось бы думать — просто погладить, а не сжечь, как нищенские обноски. Из спальни стеклянная дверь вела на еще одну небольшую веранду, в ста метрах от которой просматривались море и кусочек пляжа. И еще была неприметная дверь в ванную комнату.
То есть это теоретически была ванная комната. Практически это было помещение с небольшим плавательным бассейном и примерно такого же размера ванной-джакузи, с душевой кабиной, отгороженной матовым стеклом, с умывальником, над котором висело огромное зеркало, а на полочке и в многочисленных стенных шкафчиках находилось столько флакончиков, баночек и тюбиков, что хватило бы на приличных размеров салон красоты. Остальные удобства были примерно в том же стиле — дворец Шемаханской царицы. Или Шехерезады, кому что ближе. Даже пол здесь был застелен ковром, а не выложен плитками. Были предусмотрены и специальная кушетка для массажа, и напольные весы, и даже парикмахерское кресло на колесиках, которое пока было скромно задвинуто в уголок.
