Звонок телефона прервал мои несмелые потуги, и я отбросила папку, приняв вызов.
— Привет! Тебе уже лучше? — Дмитрий. Истинный кавалер, не оставляет несчастную пострадавшую в огне девушку без внимания.
— Да, — я помолчала секунду, потом неуверенно добавила, — спасибо, что спас. Понимаю, о таком не говорят по телефону, но кто знает, когда я смогу это сказать тебе при встрече.
— Да хоть сейчас, — в голосе Дмитрия послышалось удовлетворение, — только скажи, куда приехать. Я был в больнице, но тебя уже выписали.
— Я у тети, — назвав адрес и попрощавшись, дала отбой.
Скорый приезд Димы заставил меня быстро собрать бумаги по папкам и спрятать понадежнее. Кто знает, какие мысли возникнут у моего нового друга, если он увидит их у меня.
Я закрыла помаду и еще раз оглядела свое отражение в зеркале — пара ссадин на лбу, разумеется, меня не красили, настроения общаться не было совершенно, да и те четыре папки занимали все мое внимание. Но я решилась пригласить Дмитрия, а значит должна быть готова к тому, что эти несколько часов пройдут для меня не так, как планировалось изначально. Предупредив тетю Клаву о госте, и поставив чайник, я посчитала, что сделала все, что от меня зависит. Теперь осталось только ждать. Интересно, как поведет себя Дмитрий после всего, что произошло, а особенно, после того, что я ему наговорила той ночью? Почему-то мне казалось, что он запомнил каждое слово. В сущности, сказала ведь я мало, но он мог сделать какие-то выводы.
Звонок в дверь позволил мне выбросить все лишнее из головы, и я поспешила открыть дверь. Дмитрий пришел с цветами и тортом, чем слегка меня удивил и вызвал широкую улыбку на лице тети Клавы. Знакомство заняло не больше минуты, и вот мы все втроем пристроились пить чай на уютной кухне. Мужчине было предложено что-то покрепче, но он, к моему удивлению отказался, предпочитая не спеша потягивать Lipton, охотно отвечая на вопросы тети. А тетя толк в вопросах знала, и уже через полчала мы узнали, что полное имя нашего гостя — Харламов Дмитрий Александрович, ему тридцать шесть лет, холост, живет один. Решил провести отпуск в нашем городе, поскольку раньше здесь уже бывал, и ему понравилось. Живет в домике друга, который уехал на несколько месяцев за границу. Удовлетворившись ответами, тетя доела торт, и лукаво поглядывая на нас, заявила, что очень устала и не плохо бы ей прилечь. Как только в ее комнате погас свет и воцарилась тишина, Дмитрий испытывающе уставился на меня:
— По-прежнему ничего не хочешь объяснить?
— Мне нечего тебе сказать. Я благодарна, что ты вытащил меня из огня и не дал умереть. Но поверь, если бы я хоть что-то знала, то обязательно сказала.
— Сомневаюсь. Похоже, ты не совсем понимаешь, что происходит. Вчера мы оба могли погибнуть. Кто-то пытался нас поджарить живьем. У меня здесь нет врагов. А как на счет тебя? Слишком часто ты в последнее время попадаешь в неприятности. Может быть, пора уже обратиться в милицию? Или хотя бы для начала поделиться со мной?
— Не могу, — помолчав немного, решилась ответить я.
— Тебе кто-то угрожает? — нахмурился Дмитрий, — просто скажи мне об этом!
Он встал, и привычная кухня вдруг стала маленькой и тесной, а у меня обнаружились первые признаки клаустрофобии. Черт, разве можно так реагировать? Пора, наконец, взять себя в руки.
— Ты ведь можешь уехать отсюда. Вместе со мной, — неожиданно для меня сказал он. Впрочем, глядя на выражение его лица, я могла бы сказать, что это было неожиданно даже для него. Нелогично, абсурдно, и полностью сбивало с толку.
Раздраженный моим молчанием, мужчина подошел к окну, и оперевшись на подоконник сурово воззрился на меня. Его желваки напряглись, руки моментально сжались в кулак:
— В следующий раз тебе может не повезти.
— Я рискну, — так же встав, ответила я, — это моя жизнь и только мне решать, что с ней делать.
— Спешишь умереть?
— Тороплюсь жить, — улыбнулась я.
Подойдя к нему, я ощутила всей кожей исходившую от него ярость, раздражение и недоверие. Странное сочетание, если учесть, что мы знакомы слишком мало, чтобы я могла вызвать в нем подобную смесь чувств.
— Это может плохо закончиться, — отрезал он.
— Все когда-нибудь заканчивается. И не всегда так, как мы того хотим.
Я посмотрела в окно — на землю опустились сумерки, кое-где в квартирах загорался свет, но мы стояли в полумраке в полнейшей тишине, каждый думая о чем-то своем.
— Зачем ты вернулась? — нарушил тишину его голос, — ты же уехала отсюда много лет назад. Сама мне говорила, как тебе не терпелось это сделать. Но почему именно теперь?
Что я могла ответить на его вопрос? Что преступника всегда тянет на место преступления? Или что узнать правду для меня гораздо важнее, чем спасти собственную жизнь?
— Иногда, чтобы не бояться будущего, нужно взглянуть в глаза прошлому.
— Что ты сделала? — неожиданно он схватил меня за руку и крепко сжал.
— Я же сказала, что не помню, — возмутилась я, пытаясь вырваться.
— Но, возможно, что тот, кто тебя преследует, этого не знает? И твои воспоминания могут ему навредить.
— Я не могу представить, кто бы это мог быть, — совершенно честно ответила я, ибо совершенно не понимала, как такое могло бы произойти. Мы все были замешаны в этом деле и я сомневалась, что кому-то из нас пришла бы мысль пойти в милицию и все им рассказать. После стольких лет это было бы неразумно, опасно и нелогично. И каждый из нас это знал. Страх перед разоблачением крепко держал нас в узде, не позволяя говорить лишнего даже тем, кто был нам близок. Это только наша тайна, а, значит, никто другой не мог быть в нее посвящен.
Я посмотрела ему в глаза, потом перевела взгляд на покрасневшее запястье — что ни говори, а хватка у него была железная
— Извини. Не хотел делать тебе больно, — покаялся он, — мне пора. Надеюсь, что ты все же подумаешь над моими словами. Я хочу тебе помочь.
Как только за ним захлопнулась дверь, я быстро вымыла посуду, и вернулась в комнату, к тому, что пришлось на время отложить. Удобно расположившись на видавшем виды диване, обложилась документами, стараясь извлечь из них максимум полезной информации. Через три часа, с покрасневшими глазами и гудящей головой, пытаясь осмыслить и разложить по полочкам все, что удалось прочитать, я налила себе водки, разумно рассудив, что на трезвую голову разобраться будет довольно сложно.
Два дела, сданные в архив и получившие неофициальное наименование «висяки» поставили меня в тупик. Ну не могла я себе представить, что кто-то из ребят решился пробраться на территорию дачного кооператива с гордым названием «Победа Октября» и, проникнув в дома честных дачников, украсть там хозяйственный инвентарь, старые ковры, кое-какую мебель и посуду, стремясь загнать их на блошином рынке по спекулятивной цене.
Ограбление ювелирного магазина казалось более реальным и целиком в духе моих друзей — быстро и эффективно, а если знать, кому сдать товар, то можно неплохо на этом заработать. Вот только… взяли во время ограбления сущий пустяк — то, что лежало на витрине при входе в магазин, дальше идти не стали, и тут же скрылись в неизвестном направлении. Все было сделано грубо, непрофессионально и довольно глупо. Судя по всему, причина, по которой их не удалось найти по горячим следам, заключалась в чертовском везении грабителей и нерасторопности милиции.
Значит, это не то, что мне нужно. След, на который я так надеялась, привел меня в тупик, и я совершенно не знала, что делать дальше.
Я встала с дивана и прошлась по комнате. Неужели все пропало, и я никогда не узнаю правды? Возможно, я что-то упустила? Четыре ограбления, два раскрыты. Три убийства. Это не могло остаться тайной, иначе бы они не уехали отсюда в такой спешке. Мы уехали, поправила я себя. Отсутствие воспоминаний не освобождает от уголовной и моральной ответственности, так же как и не спасет жизнь в определенных обстоятельствах.
Мой взгляд задержался на двух папках, которые я сперва отложила — раскрытые по горячим следам дела. Открыв, перечитала все еще раз и поняла, что вернулась к тому с чего начинала: убийца инкассатора был убит при перестрелке, есть свидетельские показания и фотографии с места преступления. Я бегло просмотрела их копии, скривившись от недовольства — что-либо рассмотреть было проблематично, но вот лицо убитого вышло довольно четким. И оно не говорило мне ни о чем.
Убийце олигарха, оказавшемуся его сыном повезло гораздо больше… поначалу — при задержании тот выжил, хотя и сопротивлялся трем милиционерам, пытавшимся его скрутить. Он был приговорен к семи годам лишения свободы в тюрьме строгого режима. Пытался бежать, но был убит. Я повертела в руках едва разборчивую копию его фотографии — молодой парень, лет двадцати. Не производит впечатление громилы и убийцы. Но внешность обманчива, а чужая душа потемки — я тоже не всегда была такой как сейчас.
