— Это не починишь, — сказала Карен. — Плохо; когда-то он был очень красивый. Рассыпавшийся шелк.
— Какой? Рассыпавшийся? Похоже, что его резали ножом.
Карен рассмеялась:
— Все не так драматично. Шелка начала века часто бывают в таком состоянии: производители тогда особым образом обрабатывали материю, чтобы придать ей тяжесть и улучшить ее внешний вид. В состав входили соли металлов; они постепенно портили материю, но только по долевой нитке — поэтому жакет и порвался на ленты.
— Это нельзя починить?
— Согласно одной из моих книг — «средств нет».
— Как грустно звучит!
— Действительно грустно. Хотя и верно. Брось его в мусорную корзину.
— Ты его хочешь выбросить?
— Что с ним еще делать?
— Можно, я его возьму?
— Ну конечно же бери. Хотя что ты с ним сделаешь...
— Отделку можно сохранить, — сказала Черил, задумчиво рассматривая жакет. — Галун и миленькие пуговки.
— Вот и давай. Мне он ни к чему.
Черил так благодарила ее, словно ей подарили платье от Шанель. «Она действительно это любит», — подумала Карен.
— Мне, наверное, пора уходить, — сказала Черил с неохотой. — Марк просил позвонить ему, когда я буду уходить...
Она с сомнением посмотрела на Карен, которая сказала:
— Хорошая мысль. В субботу вечером не так-то просто поймать такси.
Но после этих слов в воздухе словно повисло некое напряжение, и, когда они спускались, чтобы подождать приезда Марка, Черил явно было не по себе.
— Я думаю, тебе неинтересно будет пойти завтра на аукцион, — сказала она.
— На аукцион?
— Да, в Центральном Мэриленде. Ты сказала, что тебе нужно искать источники товара, и я подумала... Но, мне кажется, ты не захочешь.
До этого момента Карен не подозревала, насколько она страшилась перспективы провести все воскресенье в одиночестве.
— Звучит забавно.
Глаза Черил загорелись:
— Правда? Ты вправду хочешь поехать? Я обожаю аукционы, но одной ходить не так интересно. Я покупаю кое-что для Марка. Ты не поверишь, какое у него барахло вместо мебели, а ведь человеку его положения нужна классная обстановка, как ты думаешь? И я там видела старую одежду — как ты ее называешь, «марочную»? — и ты говорила, что тебе нужны драгоценности и всякие другие вещи... О, это просто прекрасно. Я ненавижу воскресенья, совершенно нечем заняться, разве что учиться, а я уже сделала то, что намечено на этот раз. Я узнаю у Марка, нужна ли ему машина.
— У меня есть машина. На самом деле это машина моего дяди; он меня заставил получить права на вождение в округе Колумбия, так что я могу ездить на ней, пока его нет. С тех пор как он уехал, я всего один раз ею пользовалась, так что, наверное, можно будет взять ее опять.
— Это хорошо, потому что тогда мы сможем пробыть там столько, сколько захотим. Я знаю, как туда добираться. Один раз я уговорила Марка отвезти меня туда, но он ненавидит аукционы.
— Я за тобой заеду, — медленно сказала Карен. Она только сейчас поняла, во что ввязалась, признавшись, что у нее есть машина.
— Не надо тебе беспокоиться. — Радостная улыбка Черил погасла. — Опять я лезу не в свое дело, — пробормотала она. — Надо было подождать, пока ты пригласишь меня, а я всегда сама... Но я думала, вдруг ты не хочешь... я не знаю, что произошло между тобой и Марком, он ничего не сказал, честное слово, но я все думала... Вот почему я тебя все время приглашаю.
Наверное, все это звучало довольно бессвязно, но Карен без труда уловила ход мыслей Черил. Она засмеялась с легким сердцем:
— Не знаю, почему ты решила, что я избегаю Марка. Мы когда-то... когда-то мы были хорошими друзьями, но это было так давно. У меня к нему чисто дружеские чувства. Все это... м-м... по-дружески.
— Правда?
— Правда. Во сколько завтра?
— Нужно уехать рано, чтобы быть там, когда все начнется. Но тебе не надо за мной заезжать, мы сэкономим время, если я возьму такси и мы встретимся на бульваре. Допустим, я приду в девять. Или это слишком рано?
— Нет, в самый раз.
— А вот и Марк. Я побегу. Хорошо бы у них была старая одежда! Но даже если ее не окажется, это для тебя будет хорошим опытом, как предлагать свою цену и все такое. Приходится хитрить и обманывать.
Карен засмеялась. Хотелось бы ей посмотреть, как Черил будет хитрить.
Она стояла, наблюдая, как Черил забирается в машину. Марк не вышел и не помахал ей. Хортон проявлял больше внимания, с кислой миной подумала Карен. Хотя, конечно, все окна в машине Марка были закрыты из-за кондиционера. Ночной воздух был мутным от тумана, душным и наполненным паром как в ванной.
Он все-таки просигналил, когда уезжал, — простой обрывок сигнала ударил по нервам, и воспоминания вонзились в Карен.
Мрачный розоватый отблеск освещал небо. До ее слуха слабо доносились звуки ночных пирушек — взрывы хохота, ритмы музыки, гудение автомобильных моторов. Как всегда, все официальные паркинги на улице были забиты. Теперь люди стали больше бояться оставлять машины там, где стоянка не разрешена; полиция округа не зевала, они ставили на колеса колодки или отбуксовывали машины нарушителей вместо того, чтобы оставлять бессмысленные повестки.
По тротуару двигались тени; люди спешили в ночные заведения Висконсина или возвращались из них, местные жители выгуливали собак или выходили на ночную прогулку. Кругом полно людей. Нечего волноваться.
Она вернулась в дом и выпустила, как обычно, Александра погулять на ночь — последнее посещение заднего двора и, как награда за хорошее поведение, деликатесный собачий бисквит. Он не слишком задержался со своими уличными делами, и Карен с удовольствием закрыла дверь, оставив ночь снаружи. Тьма окутывала сад. Над задней дверью были фонари, но их свет не проникал далеко во мрак.
Она протянула Александру бисквит и погладила голову собаки мимолетным ласковым движением.
— Сегодня в саду нет белок, Александр? Давай-ка на боковую, о'кей?
На следующее утро Карен сократила свою пробежку, но Черил пришла очень рано, так что Карен еще рылась в гардеробе, выбирая, что надеть, когда зазвонил звонок. Карен не имела понятия, какой наряд прилично надеть на провинциальный аукцион: предположим, жемчуг и норка не подойдут, но это не имело значения, так как у нее не было ни того, ни другого. Не считая, конечно, крохотных жемчужин в ожерелье Долли и норковой оторочки на платье Чиапарелли.
Сбежав вниз, Карен впустила Черил и извинилась за то, что еще не готова. Когда она объяснила свою заминку, Черил, судя по всему, удивилась:
— Самую легкую одежду. Уже сейчас под восемьдесят градусов[1]. И удобную обувь.
Ее кроссовки, почти такие же изношенные, как и у Карен, были надеты на босу ногу. Наряд завершали белая блузка без рукавов и широкая юбка в сборку, такие старые, что вполне могли сойти за антиквариат, и Карен, бросившаяся наверх, чтобы завершить туалет, подумала, как легко быть рядом с кем-то, кто одевается, думая об удобстве, а не о фасоне, и кто не будет высказывать язвительных замечаний по поводу того, как выглядят окружающие.
Спустившись вниз, она застала Черил сидящей на лестнице и разговаривающей с Александром, который склонил лохматую голову набок, будто слушая ее.
— Извини, я даже не предложила тебе чашечку кофе, — сказала Карен.
— Нет времени; нам лучше тронуться сейчас, если мы хотим успеть до начала аукциона. У тебя есть пара легких складных стульчиков? Там негде сидеть, а день предстоит долгий.
Со стульями в руках они отправились в расположенный в нескольких кварталах от дома гараж, в котором держал свой автомобиль Пат.
— Ух ты! — сказала восхищенная Черил. — Вот это машина! Это «порше», да?
— Да. У семейства МакДугалов слабость к роскошным машинам. Признаться, я ненавижу спортивные автомобили, я всегда в них чувствую себя так, словно сижу прямо на мостовой, а грузовики вокруг возвышаются словно горы. Ты сможешь протиснуться, или же мне выехать задом?
— Без проблем. Багажник-то небольшой, да? Надеюсь, сегодня мы не влюбимся ни во что крупнее хлебницы. Полагаю, ты подцепишь на станции какой-нибудь фургон?
— О Господи, вот еще одно, о чем я не подумала. — Карен осторожно вывела машину из гаража. — Не знаю, почему я решила, что смогу начать собственное дело, я такая несобранная...
— Несобранный человек не смог бы выполнять ту работу, которую ты делала для мужа, — читать все эти книги и составлять конспекты.
— Я не делала ничего такого, с чем бы не справилась полукомпетентная секретарша. И, если верить Джеку, у меня это не очень-то получалось. На М-стрит нам направо или налево?
Черил как-то странно взглянула на нее, но лишь сказала:
— Направо. Дальше все время прямо.
Движение в городе за последние десять лет стало гораздо интенсивнее, и Карен все время переживала по поводу дорогого автомобиля Пата. И только когда они свернули с вашингтонской кольцевой дороги и поехали на север по Двести семидесятой, она смогла расслабиться.
