Комната была погружена в темноту, и сперва я подумала, что умудрилась проспать до позднего вечера, но, присмотревшись, разглядела тонкие, как паутинки, полоски света за окном. Подойдя поближе, я убедилась в том, что окна забраны ставнями. "Сюрприз номер один", - подумала я, еще не вполне понимая, чем он для меня обернется.
Нашарив на стене выключатель, я нажала на кнопку, но без всякого эффекта. Благоразумные Вася с Толей перед отъездом вывернули пробки. К счастью я вспомнила, что видела счетчик в прихожей, иначе неизвестно, сколько бы мне пришлось ковыряться в потемках. Прихватив из комнаты стул, я приставила его к стене справа от клеенчатой двери и довольно быстро ввернула пробки на место. Вспыхнула лампочка под абажуром, и мне хватило ее света, чтобы найти выключатель в прихожей.
Здесь меня поджидал сюрприз номер два. Дверь чулана с инструментами была закрыта на массивный навесной замок. Сюрприз номер три был вполне уже предсказуем: дверь, ведущая в сени, тоже оказалась заперта.
Предположив, что окна второго этажа ставнями не забраны, я поднялась по лестнице и еще раз толкнула каждую из четырех дверей. Ни одна из них не подалась. После бесплодных поисков выключателя я в полной темноте взобралась по приставной лестнице к люку на чердак и провела рукой по крышке. Здесь меня тоже не ждало ничего хорошего - пальцы сразу наткнулись на тяжелую железяку висячего замка.
В глубокой задумчивости я вернулась в комнату и подошла к кухонному столу-тумбе неподалеку от печи. Выдвинув оба ящика, я обнаружила целую кучу жестяных и пластмассовых крышек, моток шпагата, кусок пемзы, две стеганые тряпичные ухватки, старую засаленную колоду карт, бутылочные пробки, деревянную толкушку, несколько алюминиевых ложек и вилок да два тупых столовых ножа с закругленными концами.
Я задвинула ящики на место и открыла дверцы. Обе полки тумбы были заставлены банками и кастрюлями. Еще на полке для посуды стояли глубокие и мелкие тарелки, кружки, несколько стеклянных стопок, сахарница, заварной чайник и две глиняные крынки. Оглядев все это хозяйство, я пересекла комнату и в изнеможении опустилась на диван.
"Ну и положеньице! С запасом алюминиевых ложек и тупых столовых ножей двери и ставни не вышибешь. Тут нужен топор или хотя бы стамеска с молотком. И то, и другое я видела в чулане, на котором теперь висит аккуратный замочек массивный чугунный куб со стальным стержнем. Сбить его невозможно, да и нечем. Значит, открыть чуланную дверь можно единственным способом: отодрать от фанеры железное ушко, в которое продет стержень замка. Но ушко держится на двух глубоко утопленных и замазанных краской шурупах. Будь у меня отвертка, можно было бы попытаться вывинтить их, но отвертки хранятся все в том же чулане, а вилкой здесь не поорудуешь".
Обдумав положение со всех сторон, я пришла к выводу, что единственная надежда на избавление - материал двери чулана. Фанера, хоть и толстая, - не сплошное дерево. Вкрученные в нее шурупы держатся менее крепко. Если проковырять ее ножом, можно просунуть лезвие в щель и, орудуя ножом, как рычагом, потихоньку расшатать шурупы в гнездах. Правда, удовольствие затянется надолго и действовать нужно очень аккуратно, потому что столовые ножи не особенно прочны. Но другого выхода у меня, похоже, не было.
Я еще раз обошла комнату. От печи веяло теплом, и ее размеры позволяли надеяться, что остывать она будет долго. Две небольшие охапки дров, оставленные Васей и Толей в прихожей, конечно, не позволят как следует прогреть ее еще раз, но если во время топки открыть дверцу, температура в комнате поднимется довольно ощутимо. Значит, около полутора суток можно не опасаться смерти от переохлаждения. Запас украденного мною провианта позволял продержаться еще дольше. Самой большой удачей была вода, оставшаяся в ведре. То ли похитители о ней забыли, то ли им было неизвестно, что, замерзая, вода коробит днище ведра, но так или иначе они ее не вылили. С туалетом дело обстояло хуже, но не безнадежно, учитывая количество пустых банок и отсутствие общества в доме.
Одним словом, шансы на выживание у меня есть. Только бы не подкачала проклятая фанера.
* * *
Селезнев закончил интервью с жителями очередной квартиры и, повернувшись, обнаружил зрителя, который внимательно наблюдал за ним с лестничной площадки пролетом пониже. Поймав взгляд Дона, кучерявый круглолицый парень двинулся ему навстречу.
- Вы - Селезнев? - осведомился он на ходу. - А я Миша, ваш новый шофер. Временно. Машина внизу у подъезда. - Он полез во внутренний карман куртки и протянул ему сотовый телефон. - Это тоже вам. Только сначала скажите мне свои паспортные данные, я позвоню хозяину тачки - он сейчас оформляет на вас доверенность. А пока бумажки нет, возить вас буду я.
Растроганный Селезнев молча вытащил паспорт и протянул парню. "Персонального шофера у меня до сих пор не было. Ай да Сандра! Не девушка чистое золото! Приеду к ней - паду ниц".
Между тем кучерявый Миша перебирал быстрыми пальцами кнопки телефона.
- Алло, Константин Николаевич? Миша... Да, записывайте: Селезнев Федор Михайлович, паспорт серии ха палка ха эм ю... Да, девятнадцать римскими...
Дон не стал дожидаться окончания разговора и позвонил в следующую квартиру. Дверь открыла девочка лет тринадцати с некрасивым шишковатым лицом.
- Вы к маме? - быстро спросила она, не дав Селезневу поздороваться. - А она до двенадцати на дежурстве. Приходите лучше после обеда - ей до дома не меньше часа добираться.
Девочка собиралась захлопнуть дверь, и ей это почти удалось, но в последний миг Дон успел сунуть в щель ногу.
- Одну минуту! Собственно, я не совсем к вашей маме... вернее, не только к ней.
- А бабушка гостит у сестры в Орле и вернется не раньше мая. Доктора запрещают ей жить зимой в нашем климате...
Селезнев понял, что болтливая барышня сейчас снова попытается закрыть перед его носом дверь. Он хорошо знал эту породу. Такие трещотки, точно тетерева на току, слышат только себя. И они еще не худшие свидетели, надо признать. Из их болтовни порой удается выловить что-нибудь стоящее. Но направить словесный поток в нужное русло - та еще задачка.
- Эй ты, тараторка! - услышал он вдруг голос Миши у себя за спиной. - Тебя что, не учили со старшими разговаривать? Сначала выслушай, а уж потом трещи в свое удовольствие.
Конечно, Селезнев был признателен своему шоферу за помощь, хотя и предпочел бы, чтобы ее оказали более деликатно. Девочка могла обидеться и замкнуться в гордом молчании. Но его опасения не подтвердились. Характер у юной болтушки оказался довольно покладистым.
- Ох, извините! Мама всегда меня ругает за то, что я никого не слушаю. А бабушка только балаболкой и зовет... Ну вот, опять! Так что вы хотите?
Обрадованный Селезнев поспешил заполнить брешь в ее монологе:
- Вчера около пяти часов вечера у вашего дома пропала девушка. - Он протянул Балаболке Варькину фотографию. - Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее - вы ее не видели?
Девочка взяла снимок и близоруко прищурилась.
- Да! Видела, видела! С ней еще была такая большая тетенька с косой. Я ходила в обувную мастерскую подклеить подошву у сапога - надоело ходить с мокрыми ногами... Ну вот, а они там стояли...
- Где?
- Недалеко от мастерской. Тетенька с косой что-то фотографировала. Но потом, когда я вышла, их уже не было.
- А сколько времени ты там провела? - Селезнев решил, что девочка не из тех, кого можно обидеть обращением на "ты".
- Минут двадцать. Приемщица сказала, что на сапог должен посмотреть мастер, а то вдруг он не возьмется за починку. А мастер ушел перекусить, и мне пришлось ждать...
"Двадцать минут. За это время Сандра, наверное, успела поправить в подъезде пленку, щелкнуть свою вывеску, хватиться Варьки и уйти".
- Скажи: когда ты шла по улице в мастерскую, тебе кто-нибудь попался по дороге?
Девочка состроила задумчивую гримаску.
- Кажется, нет. Во дворе народ был, а на улице - никого. Да тут от арки до мастерской идти-то всего два шага.
- Я понимаю. Но все же постарайся вспомнить. Может быть, ты видела людей в отдалении или заметила, как кто-нибудь наблюдает за улицей из окна...
Девочка покачала головой.
- Не помню. Но я подумаю.
- Подумай. - Селезнев достал из кармана отрывной блокнот, в который раз за сегодняшнее утро написал номер Сандриного телефона и вырвал листок. - Если вспомнишь что-нибудь, позвони по этому номеру.
- А вы сыщик, да? - В девочке впервые проснулся интерес к его персоне.
- Есть немного, - скромно подтвердил Дон и, поколебавшись, счел нужным подогреть ее интерес доверительным признанием: - Но сейчас я здесь не по службе. Пропавшая девушка - моя знакомая. И она мне очень дорога.
- Федор Михайлович! - позвал его шофер, когда дверь закрылась.
- Миша, я ведь вам не начальник, - мягко напомнил Селезнев. - Более того, я ваш должник. Если вы настаиваете на соблюдении формальностей, тогда назовите и свое отчество. Но, поскольку разница в возрасте у нас небольшая, предлагаю называть друг друга по именам.
