— Слушай, ты что, тоже на нее работаешь? — напрямик спросила я.
— На кого? — вскинул брови Аркаша.
Я встала.
— Это дело развалится через пару дней, как только вы дадите себе труд как следует за него взяться, — резко сказала я. — Поэтому не тратьте время на поиск доказательств моей вины. У меня алиби.
— Но на видеозаписи ясно видна ваша машина! — не унимался мальчишка.
— Машина, да. Но не я. Так что, пропуск подпишете или как?
Я переложила ногу на ногу тем самым жестом, каким это делает Шэрон Стоун в фильме «Основной инстинкт». Правда, на мне было вовсе не белое платье, под которым ничего нет, а джинсы, но тем не менее сработало. Аркадий решил, что со мной лучше не связываться, нервно облизал губы и подписал пропуск.
В коридоре я столкнулась нос к ному с Фирсовым. Увидев меня, следователь сделал движение в сторону своего кабинета — видимо, хотел укрыться. Поздно спохватился.
— Добрый день! — солнечно улыбнулась я. — Понимаю, что вы не имеете права обсуждать дело Янины Кирпичёвой, но ведь я главный свидетель. Можно вас на пару слов?
Фирсов затосковал. Прекрасно отдаю себе отчет, насколько полицейские — как, впрочем, и все остальное человечество — ненавидят, когда их к чему-то принуждают. Во взгляде Фирсова читалось: «Только потому, что ты длинноногая стерва и тебе покровительствует подполковник Воронцов, я должен тратить на тебя свое время вместо того, чтобы послать подальше?!» Да, именно поэтому!
— Со вчерашнего дня новых обстоятельств в деле не появилось, — уныло произнес Фирсов. — Вы слишком торопитесь. И, кстати, скажите деду девочки, чтобы он прекратил мне названивать. Сегодня от него поступило пять звонков. Все спрашивает, как продвигается расследование. Когда будет надо, я сам ему все расскажу.
Ну понятно. Жернова закона мелют нескоро, но верно…
Я сбежала по ступенькам и села в машину. Выруливая со стоянки, я набрала номер Александра Арнольдовича.
Старик схватил трубку сразу — видимо, он и ночевал возле телефона.
— Слушаю? — прозвучал его задыхающийся голос.
— Это Охотникова, — была вынуждена я разочаровать соседа. — У вас нет новостей?
— К сожалению, нет. Я не отходил от телефона всю ночь, — тяжело вздохнул старик. — Что же нам делать, Женя?
— Продолжайте дежурство, — сказала я. — Поставьте телефон на автоответчик и ложитесь отдохнуть. А я постараюсь добыть новую информацию.
Кирпичёв разочарованно повесил трубку. Понимаю, ему сейчас тяжелее всех. Старик так ждал хороших новостей… Однако какие нерасторопные похитители! Прошло уже больше суток с момента похищения, а они до сих пор никак себя не проявили. Что бы это значило?
Что ж, я не собираюсь сидеть сложа руки. Не знаю, как следователь Фирсов, а я готова действовать. И хотя с исчезновением Табаки нить, ведущая к Яне, прервалась, я постараюсь найти новую. И ведет она меня прямиком в больницу.
В приемном покое я навела справки о Коломиной Софье Ивановне, доставленной сюда на «Скорой». Женщина лежала в нейрохирургии. Я купила бахилы, одолжила белый халат, выписала пропуск и поднялась в отделение.
Софья Ивановна лежала на кровати у окна. Голова женщины была забинтована, но выглядела Коломина гораздо лучше, чем в нашу первую встречу. На тумбочке у кровати лежали пакеты с фруктами. Значит, родственники нашлись. Увидев меня, женщина наморщила лоб, припоминая, где же она меня видела, потом улыбнулась:
— Ой, я вас помню! Это ведь вы нашли меня тогда и позвонили в «Скорую»?
— Меня зовут Женя, — сказала я, присаживаясь на стул у кровати. — Как вы себя чувствуете?
— Спасибо. Уже лучше. Через неделю обещают выписать, — ответила Коломина. — Я так вам благодарна! Если бы не вы, неизвестно сколько я пролежала бы на земле. Как мило, что вы решили меня навестить!
— Софья Ивановна! — сказала я. — У меня к вам очень важное дело. Пожалуйста, расскажите еще раз, как произошло нападение на вас.
Женщина поморщилась:
— Не хочу об этом вспоминать… Но раз вы просите…
Софья Ивановна повторила рассказ, старательно припоминая подробности. Я попросила ее как можно точнее описать девочек, напавших на женщину. Коломина плохо их рассмотрела, но к концу ее рассказа у меня не осталось сомнений: это были те самые близняшки, что подзадоривали дерущихся на остановке в день похищения Яны.
— И знаете, что меня удивило? Ну, кроме того, конечно, что такие девочки нападают на прохожих по ночам, — вздохнула Софья Ивановна. — Это слово, что они крикнули…
— Что за слово? — напряглась я. Может быть, это поможет мне в расследовании?
— Слово… Каламаксай, вот какое слово.
— И что оно означает?
— Понятия не имею!
Мы с Софьей Ивановной уставились друг на друга в недоумении. На лице женщины отразилась напряженная работа мысли, но потом Коломина разочарованно откинулась на подушки.
— Голова у меня сейчас не в лучшем состоянии… извините меня.
— Вы написали заявление в полицию? — поинтересовалась я, вставая.
— Да, приходил следователь, приятный такой мальчик… Аркадий Вадимович Топорков, вот, даже имя помню! — гордо произнесла Коломина. — Как вы думаете, их скоро поймают?
— Надеюсь. Выздоравливайте, Софья Ивановна! — на прощание сказала я и покинула больницу.
Эти беленькие близняшки и были той ниточкой, что могла привести меня к похитителям Яны Кирпичёвой. Подростки явно замешаны в преступлении. А нападение на Коломину они осуществили собственноручно. Остается найти криминальных тинейджеров — и тогда я найду Янину.
Телефон зазвонил снова. Я схватила трубку. А вдруг это новости о похитителях? Или Табаки решил наконец-то выйти на связь?
— Охотникова! — крикнула я в трубку.
— Утро доброе. Чего орешь-то? — ворчливо спросила меня майор Миронова. Обычно я рада слышать Галю, но тут я ответила суше, чем обычно:
— Здравствуй, Галина. Чем обязана вниманию?
— Обидчивая ты, Евгения! — вздохнула капитанская дочка. — А я к тебе, между прочим, с хорошими новостями. Обвинение по делу Смагина с тебя скоро будет снято, дело прекращено. Твое алиби подтвердили, правда, для этого понадобилось привлечь переводчика. Не у всех же так легко и свободно с иностранными языками, как у тебя… Так что можешь не волноваться по этому поводу.
— Спасибо. Да я и не волновалась, если честно. У меня других забот по горло.
— У меня, кстати, тоже, — тяжело вздохнула Галина. — Ты даже не представляешь, что творится в этом городе!
— Ну, примерно представляю… А что творится-то?
— Молодежь как с ума посходила! Полнолуние на них действует, что ли? Представляешь, нападают на прохожих, сумки рвут, тяжкие телесные наносят. Ну, с виду вроде ограбление… А потом выбрасывают все, включая деньги! Ты такое хоть раз видела?
— Видела, — сказала я зачарованно. — А что, кого-то уже поймали?
— Пока нет, — сердито сказала Миронова. — Нападают по ночам, уходят проходными дворами и всякими закоулками.
— Знают местность, — автоматически отметила я.
— Похоже на то. И знаешь, что самое паршивое, Жень? Крайняя степень жестокости, абсолютно немотивированной. Избивают, калечат… Зверята какие-то.
— А жертвы? — встрепенулась я. Иногда преступника можно вычислить как раз через жертву — маньяка, к примеру, что нападает только на полных блондинок.
— Жертвы не поддаются классификации. Сначала это были пожилые люди. Потом — женщины средних лет. А вчера было три случая нападения на молодых мужчин. Один до сих пор в реанимации…
— Слушай, я понимаю: бабки старые, но эти-то могли запомнить нападавших? — вскипела я.
— Ночь, темные углы, нападают со спины и сразу бьют по голове. Фирменный прием, похоже. Да нет, описывают, конечно, но толку чуть. Всякий раз состав банды различается. То там мальчики, а то и девочки. То им по шестнадцать-восемнадцать на вид, а то совсем сопливые… Сегодняшний пострадавший — тот, что в реанимации и вряд ли выживет, — описал среди тех, кто его бил, двух девчонок-близняшек лет по тринадцать-четырнадцать. Представляешь?
— Представляю, — медленно произнесла я. — Слушай, Галь… Ты, случайно, не помнишь, они ничего не кричали? Ну, типа, слово какое-то непонятное…
В трубке настала гробовая тишина. Потом капитанскую дочку как прорвало:
— Охотникова, ты что? Ты опять в центре событий, а?! Когда же ты угомонишься?
— Никогда, — честно ответила я.
— Давай излагай! — велела Галина.
Я вздохнула и пересказала происшествие с Софьей Коломиной. К концу моего рассказа Галя слегка подобрела: никакой вины за мной не наблюдалось, наоборот, в этой истории я выходила просто тимуровцем, который помогает старушкам.
— Некоторые утверждают, что эти детки действительно выкрикивали непонятное слово. Только никто не мог разобрать.
