Барбара Гордон - Польский детектив

— А я всегда боялся «мертвой головы», — вспоминал я свои детские страхи. — У нее такие огромные крылья. А когда пытаешься поймать ее, она пищит как мышь.

— Это тоже хищник. Ее родина — побережье Средиземного моря. К нам она редко залетает. И, нарушая все обычаи мотылькового племени, она вовсе не питается цветочным нектаром. Она сосет сок покалеченных деревьев и ворует мед у пчел.

Наверное, мы могли бы так сидеть до самого вечера, рассуждая о чудесах природы, но я заметил, что профессор поглядывает на часы, пару раз заходили работники магазина: было необходимо его присутствие при каких-то орнитологических сделках. Я поблагодарил его за интересную беседу, за то, что он уделил мне свое драгоценное время, и, пользуясь случаем, заказал для Марианны на рождество щенка боксера. Хороший будет сюрприз под елку. Я лично считаю, что это куда лучше, чем блузка. Наконец-то найдется применение ее энергии на время, когда я поглощен своими служебными делами и редко бываю дома. Боксер — самый подходящий объект, канарейку она заговорила бы насмерть.

Я вышел, слегка одуревший от запахов этого зоопарка в миниатюре. Я долго бродил по Новому Святу, время от времени останавливаясь и размышляя обо всем, что услышал от профессора. Конечно, я узнал некоторые конкретные детали, кое-какие факты, которые наверняка пригодятся мне в расследовании. Но гораздо более ценной добычей я считал те мысли, которые пришли мне в голову во время разговора.

Павел Бодзячек в своем рассказе сравнивал Иоланту Кордес с белесой, незаметной молью. Но я думаю, что он ошибся. Его обманула внешность. А Барс? Не он ли своим характером напоминал прожорливое воплощение эффектной «мертвой головы», крадущей мед из пчелиных ульев и питающейся соками искалеченных деревьев? Не была ли таким деревом именно Иоланта? И вообще, весь этот круг — если правда то, что выкрикивала о них Иоланта и что отразил в своем рассказе Бодзячек, добавив и свои обиды и сплетни, сводя и свои счеты — если все это правда, то не напоминает ли этот творческий круг гусениц бабочки-дубовки, которые путешествуют длинными процессиями, гуськом, держась за ту, что ползет впереди? Профессор рассказал мне о странных особенностях этой вереницы. Если убрать лидера, то на его место становится следующая гусеница и ведет процессию дальше. Но если лидер, сбившись с пути или обходя преграду, наткнется случайно на конец вереницы, или прикоснется к туловищу какой-нибудь гусеницы, ползущей в середине ряда, то возникает замкнутый круг. И будет этот хоровод кружиться долго, бесцельно и бессмысленно, пока гусеницы не погибнут от голода и усталости.

Дубовка ядовита для людей. Волоски гусениц, отрываясь при малейшем ветерке, попадают на кожу и вызывают раздражение, сильный зуд и болезненные, долго не заживающие язвы.

Удивительны бывают аналогии, которые можно провести между миром животных и человеческими проблемами. Если у кинообъединения «Вихрь» забрать Барса, на его место сразу же выскочит другой любитель чужого меда — Густав Нечулло. А разве Барс не утратил в какой-то момент ориентацию и не уткнулся в самое пошлое и низкое? И вот уже Барс со всем его «Вихрем» крутится бессмысленно и бесцельно, крутится, крутится, и нет сил выйти из круга, не заколдованного, а созданного собственными ошибками. И разве не отравляет людей то, что при малейшем ветерке подымается в воздухе над нашими творческими кругами?

Не потому ли погибла Иоланта, что расшевелила гусениц в их гнездах, свитых из шелковых нитей?

И вообще — все ли сказала Иоланта, что ей было известно о наших кинематографических и прочих гусеницах, любящих выходить на охоту лишь в темноте и не терпящих, когда их с их делами вытаскивают на солнечный свет.

Свет несет смерть ночным мотылькам.

Я дочитала рукопись Хмуры и задумалась. Вот, пожалуйста: кто бы мог подумать, что среди следователей нашей милиции пропадают такие литературные таланты? Когда он уйдет на пенсию, наверняка издаст книгу воспоминаний под названием вроде «Убийца всегда оставляет след». Или более скромно: «Двадцать пять лет на посту».

На одной из страниц коллега пана Себастьяна поручик Ян Муха — я хорошо помню этого молодого человека по делу «голубых шиншилл» — докладывает, что по поручению Хмуры он обратился в паспортное бюро и получил следующую информацию:

«Славомир Барс и Божена Барс-Норская (урожденная Рознюрек) подали заявление о разрешении на выезд в Соединенные Штаты. Необходимость поездки Барс мотивирует предложением снять совместно с молодым американским режиссером Джоном Пипстоком фильм „Конец света“ для голливудской компании „Унион“. Гр. Барс-Норская предъявила контракт с американским импресарио на выступления в Лас-Вегасе. Предполагаемые сроки пребывания — один год. Заявление рассматривается. Паспортное бюро интересуется, нет ли у нас каких-либо возражений по поводу выезда семьи Барсов за границу в связи с ведущимся расследованием».

Вторая страница представляет собой твердый листок картона с приколотыми к нему несколькими фотографиями. Чего только здесь нет! Подоконник в мастерской Барса — вид сверху и в разрезе. На чертеж перенесены с фотографии следы, указывающие, в каком месте, в каком направлении и как глубоко кот Йоги повредил когтями краску. Химический анализ частиц краски, каких-то пылинок и крошек дает нам точный ответ — в какой день и в какое время Йоги мог буйствовать на подоконнике в святая святых своего хозяина. Все эти данные служат для обоснования вывода, изложенного кратко и ясно. Хмура, как всегда, обвел этот вывод красным карандашом, словно давая понять, что ему некогда углубляться в мелочи, ему важен результат. И я, подобно Хмуре, не обращаю внимания на малопонятные рассуждения специалистов, а читаю сразу:

«Следы кошачьих когтей на подоконнике датируются 5 сентября с. г. Они возникли между 19 и 21 часами. Следы в том месте, где кот, видимо, защищался от человека, хаотически перекрещены, и цианистого калия здесь не обнаружено. Длинные, глубокие борозды подтверждают, что затем кот прыгнул на террасу, и на кончиках его когтей тогда уже был цианистый калий, который обнаружен на следах всех четырех лап».

Что из этого следует? Кот Йоги не наступил нечаянно в сосуд с ядом, который Барс оставил открытым. Это человек сделал животное смертельным оружием. Но мы до сих пор не знаем, когда это произошло: перед обвинительной речью Иоланты или уже в самом конце ее прокурорского выступления.

Хмура — добросовестный работник. Как только ему что-то покажется неясным, он тут же предпринимает дополнительные исследования и старается немедленно рассеять все сомнения.

Такой заголовок написал Хмура большими буквами в правом верхнем углу страницы, а под ним уже официально:

Протокол допроса гр. Божены Барс-Норской, 6 сентября с. г.

Таким образом, Хмура дал название очередной главе. Однако через некоторое время я понимаю, что он не думал о литературной композиции, им руководила профессиональная привычка. Во-первых, он заранее обозначил тему допроса. Во-вторых — объединил несколько протоколов, так как одним допросом нашей кинозвезды не обошлось. Не сразу Хмуре удалось достичь своей цели и выяснить до конца сущность ее отношений с окружающими.

Итак, в первом протоколе читаем:

«Анкетные данные: Бвжена Барс-Норская, родилась 15 апреля 1935 г. в Кельцах, проживает в Джежмоли под Варшавой, ул. Жаворонков, 17, замужем, профессия — актриса.

Хмура: Иоланта Кордес была вашей близкой знакомой?

Божена Норская: Трудно сказать…

Хмура: Я имею в виду, была ли она для вас одной из тех, с которыми надо вежливо здороваться и иногда приглашать в гости, или вас связывали близкие, сердечные отношения. Ну, скажем — дружба.

Божена Норская: Видите ли, при том положении, какое занимает мой муж, трудно бывает определить, кто действительно питает к нам искренние дружеские чувства, а кто лицемерит и подхалимничает, надеясь извлечь из знакомства с нами какую-то корысть.

Хмура: К какой же категории вы относили Иоланту Кордес?

Божена Норская: Иоланта погибла. Вы ставите меня в трудное положение.

Хмура: Несмотря ни на что, я прошу вас говорить правду.

Божена Норская: Ну что ж, в таком случае я скажу, что относила Иоланту ко второй категории. Когда-то мы с ней дружили. Иоланта тогда еще была замужем за Протом. Но мой муж все испортил своей нелепой идеей купить у Иоланты право на экранизацию ее рассказа. Как и следовало ожидать, сценарий никуда не годился. Мужу пришлось самому написать новый, и только после этого можно было приступать к работе.