— Что с вами? У вас что-то случилось?
— Н-нет, — запинаясь, сказал толстяк.
Женщина, обхватив мальчика, повернулась к Ровнину. Кажется, она смотрит на него сейчас чуть ли не со злостью. Да, она явно его тихо ненавидит. Реакция. Естественная реакция на длительный испуг.
— То есть д-да, — толстяк сглотнул слюну.
— Что значит — «да», «нет»? Это ваша машина?
— Коля! — сказала женщина. — Коля!
Толстяк глянул на нее и тут же снова повернулся к Ровнину. Мальчик, тот весь дрожит. Что же случилось? Надо их как-то успокоить. Ровнин достал удостоверение:
— Я из милиции. Что случилось?
Женщина вдруг заплакала, прижавшись к мальчику. Выдавила дрожа:
— Они… они же… м-могли нас убить…
Бухнуло, застучало лихорадочно: они. Это налетчики, и он у них на хвосте. Значит, нельзя терять ни секунды. Тут же краем уха Ровнин засек, что жужжание вертолета постепенно исчезает. Вот оно совсем исчезло: вертолет ушел куда-то вперед и в сторону.
— Объясните: кто «они»?
Толстяк умоляюще посмотрел на жену, прижал руку к груди. Его губы лихорадочно прыгают.
— Я сейчас все расскажу. Они заставили нас остановиться. Они ехали на вот этой машине. Показали пистолет. Я остановился. Они говорят: мы из милиции. Говорят, перелезайте и садитесь в эту машину. И езжайте, только медленно.
— Коля, я же тебе с самого начала сказала, что они не из милиции, прошептала женщина.
— Откуда же я знаю, если угрожают пистолетом? — взвизгнул толстяк. И если со мной ребенок? Откуда?
— Коля! — лицо женщины сморщилось.
— Спокойней! — приказал Ровнин. — Спокойней!
Окрик подействовал, толстяк удивленно посмотрел на него и вжал голову, будто боялся, что Ровнин его сейчас ударит.
— Сколько их было?
— Четыре человека.
Значит, это они, и они сейчас уходят.
— Мам! — дрожа, сказал мальчик.
— Володенька, молчи, — женщина прижала его к себе.
Мальчик уткнулся ей в грудь и выдавил:
— Мам, мне страшно.
— Молчи, маленький. Молчи, — женщина погладила его по голове.
— Какого цвета ваша машина? Какая марка? — спросил Ровнин.
— «Жигули». У нас тоже «Жигули», только желтого цвета, — сказал толстяк. — Знаете, этот цвет называется «банан».
Банан. Но ведь он не должен упускать и эту темно-синюю машину, потому что она — улика. Черт, сейчас бы сюда тот мотоцикл ГАИ, с двумя инспекторами. Где они?
— Номер вашей машины?
— Номер 16–05.
Ровнин обошел темно-синие «Жигули», присел, осмотрел номер. Похоже номер здесь двойной. Он нажал на щиток, потянул, и табличка, поддавшись, сползла с нижней. Магнитные края. Вот он, второй номер, тот, который был, когда машина ждала у развилки: 41–14. Значит, это действительно налетчики и они сейчас уходят вовсю по Московскому шоссе на желтых «Жигулях» номер 16–05. Надо немедленно выходить в эфир. Ровнин вернулся к толстяку:
— Ваше фамилия, имя, отчество?
— Молчанов. Молчанов Николай Петрович.
— Где работаете?
— Механик в СМУ-11 Южинскстроя.
— Николай Петрович, успокойтесь. Преступники будут задержаны, но вы должны оказать нам помощь, и очень простую: никуда не выходить из этой машины, пока к вам не подъедут сотрудники милиции.
На толстяке сейчас лица нет от страха:
— Вы… уезжаете? М-может быть, вы все-таки подождете?
— Не волнуйтесь, я немедленно вызову милицию по радио. Только никуда пока не выходите, сидите здесь и ждите. Хорошо, Николай Петрович?
— Хорошо.
Строго говоря, он не имет права оставлять их одних. Ведь это, без всяких сомнений, машина налетчиков. Но выбирать сейчас не приходится. Ровнин бросился в свою оперативку, дал полный газ. Эфир. Эфир забит прилично. Ничего, можно попробовать прорваться. Он щелкнул тумблером:
— Третий! Третий! Третий, вас срочно вызывает семнадцатый! Третий! Вас срочно вызывает семнадцатый!
Ответа нет. Надо продолжать обгон. Может быть, они уже свернули на проселок и где-нибудь спрятали машину? Ладно. Думать об этом сейчас все равно бесполезно.
— Третий! Третий, вы слышите меня? Я — семнадцатый!
В эфире слышны переговоры ПМГ и СКАМ, но Семенцов не отзывается. Пошел обгон. Впереди — целая вереница грузовиков с кирпичом. Ну, лесенка, выручай. Выручай, родная. Полная скорость; влево; выждал паузу; вправо. Пристроился, и снова: влево — пауза — вправо. Грузовики уже сзади. Сейчас надо обгонять все машины, которые попадутся на пути; все, которые пока отделяют его от желтых «Жигулей» № 16–05. Вот «газик» с брезентовым верхом. Рывок влево; вправо; торможение; есть «газик». Мешается автобус. Рывок влево; вправо; автобус сзади. Снова — влево… Вправо… Торможение… Лесенка. Лесенка, выручай! Шоссе надвигается, и впереди, по противоположной полосе, плывет навстречу непрерывный поток машин. Лето, ничего не поделаешь. Только бы они не свернули на проселок.
— Третий! — начал злиться Ровнин. — Третий, я — семнадцатый, отзовитесь! Третий, вас срочно вызывает семнадцатый! Всем постам! Вызовите третьего! Всем постам! Вызовите третьего!
Что с Семенцовым, ведь должен же он следить за эфиром и предполагать хотя бы, что он его вызовет? Черт, теперь путь заслонил плечевой трейлер. Обходить такую махину — замучаешься.
— Третий! Третий, отзовитесь, я — семнадцатый!
Наконец-то голос Семенцова:
— Семнадцатый, я — третий, что случилось? Слышу вас! Семнадцатый, где вы? Я — третий!
Легче, теперь намного легче; насчет же возможного радиоконтроля со стороны налетчиков — плевать, пусть слушают. Потом, они давно уже на чужой машине, так что вряд ли могут вести радиоконтроль, едва ли в чужой машине есть специальный приемник.
— Третий, я — семнадцатый! Сообщаю: следую за налетчиками по Московскому шоссе, интервал между нами пока примерно минут пятнадцать. Нахожусь в районе двадцатого километра. Угрожая оружием, они пересели в постороннюю машину. Как меня поняли?
— Хорошо вас понял.
— Налетчики в машине «Жигули» желтого цвета, оттенка «банан», номер 16–05. Их бывшая машина, темно-синие «Жигули» с двойным съемным номером, стоит у девятнадцатого километра. В этой машине люди, которых налетчики туда пересадили, муж, жена и ребенок. Срочно займитесь этой машиной. Как поняли меня?
Но они-то, они вполне могут рассчитывать, что он не знает не только о желтой, но даже о темно-синей машине.
— Все понял, машиной займемся, — ответил Семенцов. — Номер у нее какой?
— Номер двойной, на съемной магнитной табличке номер 88–52, под ней 41–14.
— Понял. 88–52 и 41–14. Почему вас не нашел патрульный вертолет?
— Не знаю. Попросите его немедленно связаться со мной, я в районе двадцатого километра. Пусть проверит шоссе и прилегающие дороги и сообщит обо всех желтых легковых машинах, двигающихся от Южинска в пределах тридцати — сорока километров. Как поняли?
— Вас понял. Позывные вертолета — «Крыша-девять». Немедленно сообщаю ему о вас. Перейдите на резервную волну, вам будет легче.
— Хорошо, понял. Перехожу на резервную волну.
Ровнин чуть сдвинул ручку настройки. Сразу стало тихо. Только фон. Интересно, сколько желтых машин может оказаться впереди? Желтый цвет не очень хорошо проглядывается в дальномер. Впрочем, они ведь могли еще раз поменять машину. Очень даже могли, точно таким же способом.
— Семнадцатый, — близко сказали в приемнике. — Семнадцатый, я «Крыша-девять», как меня слышите?
Это вертолет.
— «Крыша-девять», я — семнадцатый, — сказал Ровнин. — Слышу вас хорошо. Где вы?
— В районе Люсиновки.
Махнули. Это примерно в пятидесяти километрах отсюда.
— Вам передали просьбу о желтых машинах?
— Да, передали. Видим под собой желтую легковую машину похожего оттенка, вернее всего, «Москвич», движется в общем ряду. Больше желтых легковых машин под нами пока нет.
— Сообщите о ней ближайшей ПМГ и вернитесь чуть назад, примерно в район двадцать второго — двадцать пятого километра. Продолжайте наблюдение.
— Понял вас хорошо. Возвращаемся, продолжаем наблюдение.
Нет, это должны быть «Жигули». А может быть, им и нет никакого смысла сворачивать на проселок. Нет — из-за вертолета, которому легче будет их там увидеть.
Ровнин по-прежнему шел на полной скорости, продолжая обгон. Он непрерывно отжимал то тормоз, то сцепление, переводил рукоятку скорости, то прибавляя, то сбавляя обороты, то разгоняя мотор, то резко тормозя. Так он ехал довольно долго — и вдруг, когда он меньше всего ожидал этого, увидел впереди, совсем близко, желтые «Жигули».
«Жигули» стояли на обочине, и при подъезде ему показалось, что в машине как будто никого нет. Вглядевшись, Ровнин понял, что это не просто обочина, а небольшая стояночка на шоссе, крохотный асфальтовый прямоугольник. Номер? Номер тот самый: 16–05. Ровнин затормозил и огляделся: сразу за обочиной тянется пышный летний луг, примятостей на нем как будто не видно, за ним, метрах в пятидесяти, идет волнами густой садовый кустарник. Может быть, они спрятались в кустарнике? Нет, вряд ли, прятаться там и терять преимущество в отрыве им как будто не имеет никакого смысла. Тогда что же? А ведь вполне может быть, что они могли держать здесь, на этой стоянке, еще одну подготовленную ими машину. И уехать на ней, уже с гарантией. Значит, они от него все-таки оторвались. Ровнин огляделся — мимо в обе стороны идут машины, и больше никого кругом, только поле и кустарник. Никого, кто мог бы сказать, что происходило несколько минут назад на этом асфальтовом пятачке. Нет, он должен продолжать поиск. Должен продолжать движение лесенкой, обращая теперь внимание на все машины, в которых сидят четверо или пятеро мужчин. Пятеро — потому что пятый мог их ждать в машине на стоянке. Четверо или пятеро мужчин в одной машине — довольно редкий расклад. Он так и сделает. С сожалением оглянувшись на желтые «Жигули», Ровнин отъехал и сразу же вызвал вертолет.
