Да в комнате сына, где же еще! Ему стало плохо, он попросил воды, она пошла выполнять его просьбу…
А вот и не пошла. Стоит столбом посреди комнаты, а Каю уже совсем худо, вон, лежит на диване без движения, глаза закатил, губа до крови прокушена!
Что‑то тут не так у них в Альпах! Стоило им с сыном пробыть здесь больше недели, как и у него, и у нее начались проблемы со здоровьем!
И водой сейчас Каю вряд ли поможешь, нужен врач.
Женщина развернулась и выбежала из комнаты, трубя во всю мочь:
— Врача! Каю нужен врач, срочно!
Через три минуты она вернулась с одним из местных эскулапов, тот осмотрел важного пациента, обнаружил у него пониженное давление, слишком частый пульс, собрался было вкатить какой‑то препарат, причем внутривенно, но пациент оказался недисциплинированным и послал доктора в очень грубой, очень некорректной форме в дурно пахнущее место.
Нет, все‑таки Россия — ужасная страна! Там даже лучшие представители арийской расы имеют проблемы с дисциплиной и воспитанием.
Грета, к которой присоединилась вернувшаяся Брунгильда, попыталась убедить Кая не сопротивляться лечению, но очень быстро поняла, что лучше не вмешиваться и просто оставить приболевшего мужчину в покое.
Ну и ладно, а мы пока пойдем, обсудим результаты обследования Брунгильды, сегодня ведь была последняя консультация, и завтра можно отправляться домой.
Когда дверь за женщинами захлопнулась, Кай минуты три полежал на диване, изображая недомогание — вдруг вернутся? — а потом сел и осмотрелся в поисках своего нетбука.
Да, он сам после возвращения домой постарается освободить Вику и разобраться с белобрысой скотиной, но продублировать ситуацию не помешает. Надо срочно сообщить семье Демидовых, что их дочь и сестра жива и находится в плену у Фридриха фон Клотца. А заодно и координаты паучьего гнезда дать, хотя бы приблизительные. Насколько он помнил, отчим Вики вроде бы служит в ЦРУ, причем не бумажки перебирает, Винсент Морено полевой агент. Он в два счета отыщет Вику.
Если у него, Кая, не получится отыскать ее в один счет.
Та‑а‑ак, нетбука на столе нет. Маменька предусмотрительно прихватила его с собой. Ну да, она ведь по‑прежнему уверена, что обман не раскрыт и Кай на том же коротком поводке.
Что ж, пусть думает. Он своим безупречным послушанием ослабил их бдительность и теперь сможет действовать относительно свободно.
Итак — задача максимум: навсегда распроститься с осточертевшими подземельями, уйти из «Аненербе» и жить спокойно и счастливо рядом с любимой женщиной.
Всего лишь, ага.
Уйти — не проблема, но ведь они не оставят его в покое, будут преследовать везде и всюду — он ведь не человек для них, а сосуд с драгоценнейшими генами! А если они еще и узнают о том, что как минимум внешность свою он передает по наследству — достаточно увидеть Михаэля, чтобы понять это, — крысы подземелья сделают все возможное, чтобы вернуть беглеца!
Кстати, а почему Фридрих еще ничего не заподозрил? Странные глаза ребенка не могли не привлечь его внимания! Неужели он не вспомнил, у кого еще имеется такое серебро с фиолетовым пламенем?
Не вспомнил. Потому что не мог вспомнить — Кай никогда не общался с Фридрихом достаточно близко. И всегда при нем был в очках — фон Клотц ведь обычный человек, пусть и «правильной» крови, и ему не положено знать о существовании сверхчеловека.
И малышу пока всего лишь чуть больше месяца, радужка глаз еще меняется.
Кай почувствовал, как снова потеплело в груди — у него есть сын! Сын от любимой женщины! Который знает, чувствует, кто его настоящий отец! Фрицци ведь жаловался, что ребенок его терпеть не может и заходится в крике от прикосновения чужих рук.
А это значит… это значит, что Михаэль унаследовал не только внешность отца, но и его способности. Он тоже эмпат. А все остальное — если есть — проявится со временем, по мере взросления мальчика.
Так, ладно, хватит мечтать, надо действовать. И если программу‑максимум он пока не знает, как осуществить, то уж программу‑минимум освоить обязан.
Освободить Вику с ребенком и отправить их домой, к матери и брату. И сделать все возможное и невозможное, чтобы крысы подземелья считали сына Виктории Демидовой ребенком фон Клотца.
А он, Кай, потом подтянется, когда обдумает максимум.
Так, нетбук Грета уволокла, но у него еще смартфон в запасе имеется. Если бы аппарат лежал на столе, мать и его прихватила бы, но мобильник притаился в нагрудном кармане рубашки, и о нем забыли.
Вот только одна проблема — сеть тут есть не везде.
Ничего, завтра они возвращаются домой, и в аэропорту он сможет выйти в Интернет, найти координаты Демидовых и отправить им сообщение.
Что? Грета и Брунгильда всегда рядом?
Предположим, не всегда, в мужской туалет им хода нет.
Кай криво усмехнулся — дожил, приходится прятаться в сортире от матери и жены!
Но ничего не поделаешь, в его ситуации либо разгромить «Аненербе» глобально, уничтожив всех до единого, либо тщательно просчитывать каждый шаг в поисках пути на волю.
А поскольку первый вариант теперь, после появления в его жизни надежды, неосуществим, придется прятаться, в том числе и по туалетам.
Он смог довольно быстро найти координаты Демидовых — не самые последние люди в европейским бизнесе — и отправил сообщения по двум электронным адресам: Александре, матери, и Вячеславу, брату.
Хоть одному да дойдет.
— Ты что там так долго? — подозрительно нахмурилась Грета, увидев возвращающегося сына. — Мы уже волноваться начали! Посадка давно уже идет, а тебя все нет и нет!
— Мама, а тебе не кажется, что задавать подобные вопросы не очень тактично? — усмехнулся Кай. — Тебе в подробностях описать весь алгоритм моих действий в уборной?
— Нет уж, уволь, — поморщилась женщина.
— Ну хватит болтать! — раздраженно прошипела Брунгильда. — Пойдемте скорее! Я устала! Хочу хоть немного отдохнуть в нормальном самолете, пока мы не пересели на этот ужасный внутрироссийский рейс! Ну зачем нам возвращаться, Кай? Давай останемся здесь, в Альпах! У нас так хорошо!
— Тебе хорошо, а нам с Каем плохо, — холодно поджала губы Грета. — И у него были ужасные головные боли, и я себя неважно чувствовала. Нам необходима та мощная энергетическая подпитка, которая имеется лишь там, на Урале. И без которой тебе, деточка, не обойтись, если хочешь зачать правильного ребенка. Так что хватит капризничать!
«Правильного» ребенка! У меня уже есть, неправильный. И еще будет, тоже неправильная. А вы как‑нибудь без меня, ладно?
Самым трудным теперь было делить одну постель с ледяной мамбой. Иначе свою безупречно красивую супругу Кай теперь воспринимать не мог. Ему все время вспоминался недавний сон, где его малышу угрожала смертельно ядовитая змея. И, видимо, голос разбудившей его Брунгильды наложился на образ мерзкой гадины — но Кай видел теперь в сексуально озабоченной красотке реальную угрозу Михаэлю.
Идеальным вариантом было бы отселить жену из своих апартаментов, но увы — сделать этого Кай не мог. Во всяком случае, до тех пор, пока не освободит Вику и сына. И приходилось терпеть похотливые приставания Брунгильды.
А поскольку у красотки теперь вообще ничего не получалось — даже физиология Кая перешла на сторону разума и чувств, — то атаки становились все чаще и чаще. И спать получалось все меньше и меньше.
Что не могло не сказаться на общем состоянии организма в целом и ментальных способностей в частности.
За два дня, прошедших после их возвращения из Альп, мужчина вымотался так, словно все эти дни ворочал камни, расчищая очередной тоннель.
Но на открытый конфликт с женой он пока не шел. И даже не бежал. Хотя очень хотелось, очень.
Потому что неудовлетворенная Брунгильда превратилась в настоящую ведьму. Она истерила по любому поводу, набрасывалась на всех, кто попадался на пути, закатывала скандалы свекрови, требуя от нее повлиять на сына.
Но Грета ничего не могла сделать — Кай ссылался на последствия альпийского приступа и просил дать ему всего лишь несколько дней нормального, полноценного отдыха. «Мама, пусть моя жена поживет пока в гостевой комнате?» — просил он.
Но Брунгильда и слышать ничего об этом не хотела.
В общем, та еще обстановочка. А тут еще Лок куда‑то запропастился. В первый день после возвращения обожаемого хозяина собакевич не отходил от него ни на шаг, чем немало раздражал Брунгильду. Вечером Кай очень долго сидел с хвостатым другом на выступе скалы, глядя в сторону спрятавшегося в густом лесу паучьего гнезда.
— Потерпите, родные мои, папа скоро придет за вами, — шептал Кай. — Мне надо дня два‑три, не больше.
Что? Он мог бы вырубить всех обитателей пещер, помчаться к паучатнику, засандалить ментальный удар всем, кто там находится, взвалить Вику на плечо, Михаэля подхватить под мышку и с молодецким гиканьем ломить сквозь лес к ближайшему жилью?
