— Вот!.. — бесконечно усталым голосом сказал Ершов, опуская голову. — Это и случилось. Я же говорил вам, что она — залог всего. Что ее не пощадят, если я открою рот. Зачем вы все это делаете? Вам-то какая разница, кого посадят? Бурмистрова уже не вернешь.
— Для меня очень большая разница, — жестко ответил Гуров. — Просто огромная! Так возможное отличается от невозможного. Сидеть должен тот, кто убил. И тот, кто велел это сделать. Невиновный человек не может угодить за решетку! Дети не обязаны страдать из-за грязных игр взрослых. Скажите, разве это не повод, чтобы вмешаться во все то, что тут происходит? Вы, майор полиции, мне говорите такие вещи!
— Я отец! — закричал Ершов, глядя в глаза Гурову. — Понимаешь?
— А что, отцы перестают быть офицерами полиции? Они не борются с преступностью? И не надо на меня так смотреть, я вас жалеть не буду. Надо было решение принимать сразу, прямо там, у ангаров, когда кто-то стрелял в Бурмистрова. Вы из слабости купились на угрозу! От вас требовались срочные действия, а вы медлили, думали о дочери. Плохо, конечно, не это, а то, что вы дали преступникам возможность запугать вас, угрожать вам. Им не было бы смысла мстить ей, если бы вы там с оружием в руках защищали закон, пусть даже погибли бы, но честным человеком! А я теперь должен спасать вашу дочь, вытаскивать вас из этого дерьма, в которое вы сами себя втоптали. И он еще на меня глазами сверкает!
— Я отец, — прошептал Ершов, снова поникнув головой.
— Ладно, отец! Вот если бы ты в первую нашу встречу все рассказал честно, предупредил бы, что тебя шантажировали, угрожали дочери, сейчас многое было бы по-другому. Я ее найду. В лепешку расшибусь, а разыщу. Даю слово офицера, если для вас оно еще что-то значит.
— Это все сотрясение воздуха, — с интонациями испортившегося автомата ответил Ершов, глядя в пол. — Они сказали, что убьют ее, если я не возьму все на себя. Ничего я вам не скажу. Вы все испортили.
Гуров мучился минут тридцать, но ничего вразумительного от упавшего духом майора не добился.
К вечеру Рогозин рассказал, что все оперативно-разыскные мероприятия, которые он смог организовать втайне от начальства, пока результатов не дали. Оперативники, на которых подполковник мог положиться, озадачили агентуру. Несколько человек опрашивали прохожих, рассчитывая выйти на тех людей, которые в момент похищения проходили по улице и могли все видеть. Но никакого толку из этого не было.
Седов, уставший и недовольный, встретил Гурова на пороге кабинета. Капитан собирался куда-то идти, но увидел полковника и вернулся назад.
— Все, Лев Иванович, я иссяк. — Он махнул рукой и уселся верхом на стул. — Результата ноль. Ровным счетом ничего.
— А подробнее? — спросил Гуров бодрым голосом.
Лев Иванович хорошо понимал молодого офицера. Он сам в его возрасте был таким. Каждая неудача казалась ему катастрофой, любой собственный промах бичевался как никчемность, бесталанность и тупоумие. Только с возрастом, с опытом сыщик привык воспринимать свои ошибки как временные явления. Они тоже давали результат, который отметал часть версий. Алексея Седова сейчас стоило подбодрить, а не делать скорбное лицо и не рвать волосы на голове.
— Куда уж подробнее, — проворчал Седов.
— Как куда? — удивился Гуров. — Ты проделал определенную работу, ее нужно проанализировать, выявить бесспорно доказанное, сомнительное, упущенное. На основании твоего доклада нам предстоит наметить план дальнейших действий.
Седов растерянно покрутил головой, смутился и сел на стул уже нормально, как все воспитанные люди в присутствии начальника.
— По Интернету я установил, что в городе действуют двенадцать организаций, оказывающих услуги по перевозке пассажиров легковым автотранспортом, — начал рассказывать Алексей, старательно подбирая слова.
Гуров мысленно улыбнулся. Вот теперь у него мозги встали на свои места. А то кинулся в панику! Вон и слова подбирает как будто рапорт пишет: «установил», «оказывающих услуги», «легковым автотранспортом». Быстро собрался, молодец!
— Вызовов по нашему адресу в запрошенный день не было. В течение двух часов водители всех радиофицированных машин были опрошены на предмет перевозки пассажирки от здания управления. Подтверждений не было. До конца дня представители остальных таксомоторных организаций сообщили, что их водители в указанное время возле здания полиции девушку не сажали. Кстати, у девяти организаций вообще нет машин такси желтого цвета.
— Ты уверен в результате? — спросил Гуров, глядя молодому офицеру в глаза.
— В каком смысле?
— Во всех. Это одна из основ нашей профессии, Леша. Если ты проделал большую кропотливую работу, то должен сам себе честно признаться в том, что больше сейчас в этом направлении ничего предпринять просто нельзя. Полученный результат соответствует действительному положению вещей. Так ты уверен, что никто из таксистов Ольгу к себе в машину не сажал?
— Я уверен, в том, что она добровольно не садилась ни в одну из машин такси, — после небольшой паузы ответил Седов. — Это был обыкновенный частник. Либо таксист содействовал преступникам и не сказал правды. Допускаю, что это вообще было не такси, и прапорщик ошибся.
— Так, ну-ка подробнее мне про прапорщика! — потребовал Гуров.
— Я же помню из курса психологии про фантомное восприятие. Если нарисовать парусник, несущийся по волнам, то девяносто процентов людей не заметят ошибки художника, когда вымпел развевается назад относительно направления движения судна, а не по ветру. Или зрители видят нарисованный паровоз с вагонами. Почти все заявляют, что рельсы под паровозом были, хотя никто их там не рисовал. Или…
— Я понял, достаточно, — остановил капитана Гуров. — Молодец, помнишь. Осталось только спросить еще раз прапорщика, а точно ли он видел шашечки на крыше той машины.
— Я вообще-то спросил. — Седов виновато улыбнулся. — Он засомневался. Теперь прапорщик не может со стопроцентной уверенностью заявить, что это было именно такси.
Мария с Аленкой вернулись с детского конкурса, где студентки школы красоты причесывали юных участниц. Женщины оживленно обсуждали все подробности этого шоу, но когда они вошли в дом, Мария сразу замолчала. Гуров ходил по гостиной из угла в угол, весь погруженный в себя. Это было ново! Обычно сыщик все свои задачки решал в удобном кресле, откинув голову на спинку. От Стаса Крячко Мария знала, что и в рабочем кабинете у них тоже стоит диван, который считается местом, предназначенным для размышлений великого сыщика Гурова.
Аленка, не знавшая таких особенностей работы полковника, кинулась тут же расспрашивать его и выражать озабоченность. Гуров наконец-то осознал присутствие женщин в доме и тяжело вздохнул.
— Голову ломаю, — проворчал он. — Так всегда получается, когда в чужом городе приходится работать.
— А что же тебе местное полицейское начальство не помогает? — удивилась Аленка. — Для них-то этот город не чужой.
— Нельзя. — Гуров развел руками. — В том-то и дело, что не могу я обращаться за помощью к местному начальству. Не знаю, кому в этом городе и верить.
— Это ты про убийство главы районной администрации? — догадалась Мария. — Все так плохо? Ты не знаешь, кого подозревать?
— Да, приходится пока подозревать всех, — согласился Гуров. — Знаешь что, Маша, собирайся-ка ты домой. Мне тут предстоит горячее время, перееду в ведомственное общежитие, расположенное в двух шагах от управления.
— Так, теперь ты за меня боишься? Думаешь, что кто-то начнет на тебя давить через жену?
— Не то чтобы прямо, — Гуров недовольно поморщился. — Но лучше, чтобы не было соблазна.
— Не юлите, полковник! — укоризненно сказала Мария. — Вам это не к лицу.
— Я могу нанять охрану, — завелась Аленка, возбужденно блестя глазами. — Еще бы я отказалась от такого приключения в нашем бабьем болоте! Если тебе так будет спокойнее, то даже в квартире станет постоянно дежурить пара надежных крепких вооруженных парней. Ты, конечно, не будешь ревновать к ним жену?
— Глупости какие! — отмахнулся Гуров.
— Тебе связей не хватает в этом городе? — догадалась Мария.
— Мне нужен выход на местный университет, не ниже ректората. А это, сами понимаете, высокий уровень, куда просто так, на арапа, не протиснешься. А еще я не хочу никого подставлять, говорить открыто. Мне нужна легенда, прикрытие, чтобы под маской другого человека прийти и побеседовать с нужными людьми. Мне в полковничьих погонах опасно расспрашивать людей. Пропала дочь главного свидетеля, а его как раз ею и шантажировали. Такие дела, дамы!
— Так ты что же, вообще ни одному полицейскому начальнику в нашем городе не веришь? — удивилась Аленка.
— Есть кое-кто, но и он не всемогущ.
