Гарри вошел в столовую в тот момент, когда Пенелопа дружески махала рукой Багдасарьяну, удиравшему из ее дома так, будто за ним гналась вся британская контрразведка. От такого зрелища у Гарри пересохло в горле. При виде молодого человека Пенни опять разразилась своим невыносимым смехом и, подойдя поближе, похлопала поклонника по щеке.
— Он мне во всем признался! — заявила девушка. — Так что вам не стоило скрытничать!
— Он вам во…
У Комптона подогнулись колени, и он вцепился в стол, чтобы не упасть. Ни о чем не догадываясь, девушка продолжала болтать:
— Не понимаю, что вас толкнуло на такие крайности! И моя бедная мама… зачем понадобилось с ней так обращаться?
Армянин, очевидно, покаялся! Но, если так, возможно, он свалил вину на него, Гарри, а тогда — прости-прощай радужные мечты о совместном с Пенелопой будущем!
— Клянусь вам, я ничего подобного не хотел… но уж если ему что втемяшилось в голову… О, я понимаю, вы мне не верите! Что ж, ладно… все ясно… Позвольте мне уйти… Я вас больше не увижу…
— Ну-ну, все это не так уж страшно!
Комптон окончательно перестал понимать что бы то ни было. Право же, только в капиталистической стране девушка могла счесть «не такой уж страшной» попытку прикончить ее собственную мать! Подобная черствость так возмутила Гарри, что, предложи ему сейчас кто-нибудь подбросить бомбу в Букингемский дворец, он бы это сделал!
— Прощайте, Пенелопа! — гордо проговорил молодой человек.
И он твердым шагом направился к двери.
— А как же ваш завтрак?
Следовало, конечно, ответить, что без завтрака он обойдется, но, на беду, Комптону страшно хотелось есть, а потому он вернулся.
— Я не могу снова сесть за стол в вашем доме, пока вы меня не простите! — заявил Гарри.
— Ну разумеется, я вас прощаю! До чего ж вы забавный! Вечно просите прощения, но при этом никогда не объясняете за что!
У ворот особняка сэра Реджинальда Демфри, где ей предстояло опять провести весь день, чтобы леди Барбара предстала перед гостями в безукоризненно сшитом платье, Пенелопа распрощалась с совершенно сбитым с толку Гарри Комптоном.
— Прием начнется в семь… Приходите в половине седьмого, и я вас проведу в дом… А теперь мне пора!
Душераздирающий хрип, исторгшийся, казалось, из глубины души молодого человека, произвел на Пенелопу сильное впечатление.
— Вам плохо, Гарри?
— Пенелопа… умоляю вас, постарайтесь меня понять… Я подонок!.. Я проклят!
Мисс Лайтфизер испугалась, как бы ее спутник снова не упал на колени, что не преминуло бы вызвать среди прохожих некоторое оживление.
— Вы мне все объясните вечером, Гарри… До свидания!
— Пенелопа!.. Что бы ни случилось, помните, что я люблю вас и в этом мое единственное оправдание!
— Ладно… И не забудьте съесть за ленчем хороший бифштекс — он вам чертовски необходим!
Глядя, как Пенелопа исчезает в особняке Демфри, Комптон чувствовал себя несчастнейшим из людей. Что за сквозняк у нее в голове! Пенелопа ничего не понимает, ничего не замечает и ничего не слушает! Скажи он, что Тер-Багдасарьян обещал отрезать ей голову, Пенелопа только рассмеялась бы, сочтя это милой шуткой! Гарри Комптону казалось, что он никогда не поймет женщин. А потом его охватила ярость. Он пошел прочь, обращаясь к воображаемому собеседнику и бешено жестикулируя на ходу. Раз все подталкивают его к преступлению — что ж, он украдет досье «Лавина»! Один или с Пенелопой он покинет Англию! Коль скоро никто не желает слушать его излияний, он готов стать отщепенцем, отверженным!
На этой стадии размышления Гарри были прерваны. Почувствовав, что его кто-то тянет за рукав, молодой человек обернулся. На него сурово взирала женщина лет пятидесяти, одетая как квакерша.
— В девять часов утра! — отчеканила она. — Вы и в самом деле перебарщиваете, молодой человек!
Похоже, само Провидение судило Гарри блуждать в мире загадок. Он обалдело уставился на эту пожилую англичанку в очках.
— Чего вам от меня надо?
— Я могла бы быть вашей матерью!
— Только этого не хватало!
— Поэтому я говорю вам, как сыну: и не стыдно вам пить? Разве вы не знаете, что невоздержанность — мать всех пороков? Подумайте, какой пример вы подаете…
— Вы что, совсем спятили?
— Наглец!
— Наглец? Кто вас звал? По какому праву вы меня оскорбляете? Назови вы меня шпионом, я бы еще понял! Но пьяница — это уж слишком! Потому что я шпион, понятно вам? Шпион, а не пьяница!
— Да-да… конечно… Я как-то не заметила… И где были мои глаза? Да, шпион, совершенно верно… вылитый шпион… Но, знаете, я всегда с большой симпатией относилась к шпионам…
Вытаращив глаза и продолжая болтать, квакерша осторожно пятилась от Гарри. Наконец, оказавшись достаточно далеко и сочтя себя в полной безопасности, она завопила так, что полицейский, который, подобно розовым фламинго, спал стоя, чуть не рухнул от удивления. Очухавшись, он подскочил к женщине, и та указала ему на спокойно удаляющегося Гарри:
— Этот… молодой человек… Он сумасшедший!
Констебль бросился за Комптоном и хлопнул его по плечу.
— Прошу прощения, сэр… но вон та дама заявила…
— Передайте ей, чтоб занималась своими делами и не совала нос в чужие.
— Вы с ней знакомы?
— Первый раз в жизни вижу! Она остановила меня посреди улицы, чтобы сообщить, будто я пьян и должен подумать о своей матери! Мне бы очень хотелось знать, что ей до того, думаю я о матери или нет!
Полицейский ничего не понимал, однако он видел, что молодой человек не пьян, не замечал никаких признаков сумасшествия. В это время к ним приблизилась квакерша и, остановившись в двух метрах от Комптона, спросила:
— Ну как, вы его арестуете?
— Не вижу причин.
— Но он же шпион!
Больше всего на свете страж порядка ненавидел, когда над ним издеваются.
— Давайте сразу разберемся! — сурово заметил он. — Вы обвинили этого молодого человека в пьянстве, потом сообщили мне, что он сумасшедший, а теперь утверждаете, будто он шпион!
— Но он сам мне признался!
— Правда? Что ж, я тоже сделаю вам одно признание: у меня руки чешутся отвести вас в участок за скандал в общественном месте!
Возмущенная дама чуть не подавилась вставной челюстью, но решительный вид констебля побудил ее как можно скорее убраться восвояси. Уходя, она поклялась себе написать премьер-министру о том, что в ряды полиции Ее Величества проникли коммунисты.
Что до Гарри, то всю дорогу до Блумсбери он смеялся над нелепостью происшествия. В самом деле, его чуть не арестовали по совершенно вздорному обвинению, но стоило признаться в настоящем преступлении, как его оставили в покое! Должно быть, это один из образчиков внутренних противоречий капитализма!
Дома у Гарри наконец нашлось время немного привести себя в порядок. Последние приключения отбили у него охоту бунтовать, и молодой человек смирился с необходимостью разыгрывать шпиона. Он собирался лечь спать, чтобы набраться сил для подвига, который ему предстояло совершить нынче вечером в доме сэра Реджинальда Демфри. Комптон уже коснулся коленом своего ложа, как вдруг в дверь постучали. Гарри тихонько выругался и босиком пошел открывать.
— Кто там?
— Отоприте, Комптон!
Багдасарьян!.. Гарри впустил армянина.
— По-моему, я приказал вам зайти ко мне!
— Я слишком устал… и, как видите, собирался лечь.
И Комптон, не обращая больше внимания на гостя, скользнул под одеяло. Багдасарьян сел рядом.
— Хороший шпион не ведает усталости! — заявил он.
— Значит, из меня никогда не получится хороший шпион!
Армянин бросил на Гарри подозрительный взгляд.
— Кажется, вы слишком легко примирились с этой мыслью.
— Разве это не самое мудрое решение?
— Самым мудрым будет добиться успеха сегодня вечером, если, конечно, вы хотите еще немного пожить…
— Ах, вы пришли только для того, чтобы мне это передать?
— Нет… Предупреждение исходит от меня лично. Провалите только операцию, Комптон, — и я убью вас собственными руками.
Поклонник Пенелопы хмыкнул.
— У вас весьма своеобразная манера поднимать настроение!
— Плевать мне на ваши настроения! Я хочу одного — спасти свою шкуру.
— Не понимаю…
Только сейчас Комптон заметил, что у его гостя очень озабоченный вид.
— Я звонил своему шефу… и уверил его, будто миссис Лайтфизер мертва. К счастью, он не стал спрашивать подробностей… Однако рано или поздно правда все равно выплывет…
— И вы полагаете, что для вашего здоровья полезнее в тот день оказаться вне пределов досягаемости?
— Или заблаговременно вручить ему досье «Лавина».
— Ясно…
— Поэтому вам необходимо сегодня вечером выполнить задание, иначе, как ни грустно, мне придется ликвидировать всех троих: миссис Лайтфизер, ее дочь и вас, а уж потом идти докладывать о провале… Я вовсе не жажду сдохнуть в Сибири, товарищ!
