– Ну и как, отдалась? – заинтересовался Иван.
– Конечно! – с презрением фыркнула девушка. – Гантелей по кумполу. У него в кабинете гантельки в углу лежат. Он форму, видать, поддерживать пытается спортивную, огрызок слюнявый. Зажал он меня в этом углу и схлопотал по лбу. Я считаю – легко отделался. Вот Витек вернется, тогда я Котяре не завидую.
– Я тоже. – Я даже пожалела участкового, зная буйный нрав моего соседа.
– Как думаете, долго его там продержат?
– Сейчас съездим и все выясним, – успокоил Мотю Иван. – А ты тут как? Не было ночью визитеров?
– Что я, дура, что ли, здесь ночевать? Я только что пришла. Может, и был кто, да следов не оставил.
– Ладно хоть новых трупов за ночь не прибавилось, и то спасибо… Впрочем… – Я осеклась, вспомнив Регину и Григория.
Известие о несчастье, случившемся с Николаем вчера по пути в город, привело Матрену в состояние крайнего уныния, а как только она услышала о том, что произошло с Региной, то и вовсе побелела словно полотно.
– Что же делать-то, господи! – с ужасом произнесла она, без сил опускаясь на стул. – Так ведь и правда убить вас с Виктором могут… Столько трупов, это уже не шутки…
– Да какие шутки, Моть! О чем ты говоришь? – изумленно воскликнула я. – Шутки кончились сразу же после убийства Михалыча. А теперь это все больше и больше фильм ужасов напоминать начинает. Какой-то ненормальный ходит по округе и убивает без разбора всех, кто под руку попадется.
– Вот уж это неправда, – вмешался в разговор Иван, – на ненормального он не похож. Все грамотно делает и со смыслом. Мы, правда, пока этого самого смысла уловить не можем… К сожалению. Но приложим все усилия, чтобы разобраться. Правда? – Мы с Матреной с готовностью кивнули. – А сейчас нужно торопиться. Виктору в КПЗ и правда несладко приходится. Условия там, надо признать, ужасные.
Когда мы подъехали к зданию областной прокуратуры, Иван оставил меня в машине, а сам пошел на разведку. Не было его довольно долго. Последние ночи мне как-то совсем не удавалось поспать, и я откровенно клевала носом. Решив использовать свободное время с пользой, я перебралась на заднее сиденье, свернулась калачиком и попыталась задремать. Лежать было неудобно, крутясь так и эдак, я случайно сунула руку в сгиб сиденья и наткнулась на что-то твердое и холодное. Потянув находку на себя, я извлекла из-за сиденья крест. Наперсный, вернее сказать, напузный, как назвал его пару дней назад Виктор, крест отца Ксенофонта. Последний раз я видела его, когда выгружала попа из моей машины и укладывала на покой в сенях у Витька и очень хорошо запомнила. Совершенно непонятно, как он мог оказаться за сиденьем этого автомобиля? Нужно попытаться рассуждать логически. Что мы имеем? Когда батюшка покидал Дупло, крест был на нем, это очевидно. Иначе он остался бы в доме Виктора, но никак не в уазике. Дальше… На ферме, когда мы увидели Ксенофонта, крест на нем уже отсутствовал. Я прекрасно помню, как Витька со смехом упрекал попа, что тот пропил даже свой крест… Получается, он потерялся где-то по пути от Лисицина до «Зари». Это очевидно. Только вот что же это значит для меня? Это значит, что от Дупла до фермы Семен Игоревич Перов добирался на машине моего жениха?
Не знаю, сколько времени я просидела в машине, напоминая остывший вулкан. Затем, очнувшись, затолкала крест поглубже в карман и выскочила на улицу с намерением бежать куда глаза глядят. Однако, поторопившись, запнулась за порог и свалилась на колени прямо у колес уазика. Сдерживая слезы, я подняла глаза и увидела, как из ворот прокуратуры вышел Иван. За ним, смеясь и размахивая руками, едва поспевал Витька.
– Не знаю, что этот парень напел моим тюремщикам, но меня отпустили под подписку о невыезде! – радостно возвестил узник, обретший свободу. – Ты чего там потеряла, Ир? Может, помочь?
– Не надо, – растерянно произнесла я. Не успев подготовиться к встрече, я не знала, как вести себя с моим то ли женихом, то ли самым настоящим палачом. Усилием воли я заставила себя улыбнуться: – Споткнулась вот, коленку расшибла.
– Ну ладно, грузитесь в машину, а то передумают еще тебя отпускать, не дай бог, – скомандовал Иван, с явным сомнением глянув на мои абсолютно чистые и здоровые колени.
Я быстренько забилась в уголок заднего сиденья и там затихла. Витек вольготно раскинулся рядом с шофером. Всю дорогу до Дупла Ваня подозрительно поглядывал на меня в зеркало, но молчал. Зато Виктор тараторил без умолку.
– Я Леопольдычу, как приеду, глаз на пятку натяну и моргать заставлю, – со мстительной улыбкой пообещал он. – Надо же так подставить человека! Вот гад! Наговорил следователю столько гадостей про меня, что я сам себя уже было бояться начал. Я и алкоголик, оказывается, и дебошир, и тунеядец, к тому же на психику неуравновешенную постоянно намекал, паразит, и на какие-то идеи навязчивые… Я, ребят, уж и света белого не надеялся в ближайшее время увидеть. Ужас! Верите, я сегодня всю ночь не спал. Клопы, что ли, в камере завелись? Извертелся весь. Мне чуть физиономию соседи по нарам не начистили за то, что спать мешал…
Мы с Иваном хмуро молчали. Я боялась открыть рот, чтобы не выдать голосом моего подавленного настроения. Но он, вероятно, все же почувствовал страх и напряжение, исходящие от меня. В чем причина, он не догадывался, но понимал, что случилось что-то не слишком приятное…
Приехав в Дупло, мы стали свидетелями бурной радости Матрены от встречи с любимым. Она с энтузиазмом начала хлопотать по хозяйству, то и дело с нежностью поглядывая на Виктора. Я старалась помочь ей, но мысли были заняты совершенно другим, и пользы от меня было маловато. Слава богу, Мотя отлично справилась и сама. Вскоре мы сидели за столом на Витькиной кухне в окружении знакомого натюрморта: самогон, огурцы, помидоры, картошка в мундире. Выпив с горя целый стакан, я под шумок общего разговора незаметно слиняла на свою половину. Там было тихо и ужасающе одиноко. Казалось, от этой дурацкой тишины у меня даже в ушах начинало звенеть. Прикорнув на кровати, я тихонько заплакала. За что судьба так подло издевается надо мной? Чем, интересно, я провинилась перед Богом? Только-только почувствовала себя, наконец, счастливой – и вот на тебе! Прекрасный принц превращается в Синюю Бороду, а я готова умереть от разочарования. Господи! Умоляю! Ну, пусть найдется хоть одно разумное объяснение, как этот несчастный крест очутился в машине моего любимого, и я буду благодарна тебе всю оставшуюся жизнь! Клянусь! Скажи, разве это справедливо? Разве мои подозрения могут оказаться правдой?! Неужели эти красивые голубые глаза могут так цинично врать? Эти губы, шептавшие мне вчера нежные слова и целовавшие меня, всего лишь орудие для обмана? А руки? Эти руки, которые могут приносить такое блаженство, созданы для того, чтобы сломать мне шею? Голова моя шла кругом то ли от выпитого самогона, то ли от горя, постигшего меня столь неожиданно.
Дверь распахнулась, и на пороге возник мой мучитель.
– Ир, ты заболела? Что с тобой? – Он присел на край кровати и погладил меня по волосам. – Ты чего убежала, мне ничего не сказав?
– Не трогай меня! – подскочила я на пружинном матрасе. – Хочешь убить беззащитную девушку?! Ну, так давай! Как удобнее? Резать? Душить? А может, как-нибудь поэкзотичнее придумаешь? – У меня начиналась настоящая истерика.
– Ты что, совсем рехнулась? На нервной почве головой тронулась? Зачем мне тебя убивать, скажи на милость? – изумился Иван.
– Я разоблачила тебя, это ты убил отца Ксенофонта, – заикаясь, выдавила я.
– Разоблачила? Меня? – еще больше удивился он. – Ничего себе! И когда это тебя осенило, душа моя?
– Как только я нашла улику, я сразу поняла, что это ты.
– И что это за улика? – очень серьезно спросил он. – Если не секрет, конечно.
Дрожащей рукой я протянула ему крест.
– Ну, и что это такое? – Иван недоуменно вертел «улику» в руках.
– Крест батюшки Ксенофонта.
– Где ты его взяла, горе мое? – устало вздохнул он и положил крест на стол. Потом повернулся ко мне: – Что ты молчишь? Говори уж, раз начала.
– У тебя в машине, – выпалила я и уставилась ему в глаза, стараясь определить, какое впечатление произведет на него это признание.
– Где-где?! – неподдельно изумился парень. – В моей машине? В уазике, что ли?
– За задним сиденьем твоей машины, – твердо повторила я. – Ксенофонт уезжал от нас с этим крестом, а когда мы с Виктором нашли его с ножом в горле на ферме, креста на нем уже не было. Это совершенно точно. Значит, он потерялся по дороге.
– И как он оказался в моей машине, по-твоему? – Иван теперь действительно выглядел не на шутку озадаченным.
– Ванечка, миленький, придумай что-нибудь, чтобы найти объяснение этому кошмару! – Я не могла больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания. – Я не переживу, если и ты окажешься предателем. Как тогда жить?! Ну скажи, как?! А главное, зачем?
