— Нет, Ваня,— серьезно сказал Байдалов.—Ты о работниках уголовного розыска слышал?
— Да, они ловят преступников.
— Вот мы и есть те самые...
Мальчик подошел ближе, присел на корточки,
— Так вы здесь ищете преступников? — Он даже оглянулся назад.
— Ты должен нам помочь, Ваня,— Байдалов расстегнул плащ, достал планшетку,— как пионер, как сын фронтовика... .
— Я всегда готов,— тихо и твердо произнес паренек.— Но как?..
— Ты помнишь, как несколько дней назад на ферму приезжала легковая автомашина?
— Серая «Победа»? Помню. Я ее первый увидел, когда она от шоссе к нам повернула. А вот номер... номер забыл. Кажется, последняя цифра 20...
— Поподробнее расскажи, Ваня.
Соколок уселся на траве и стал оживленно рассказывать:
— Это было вечером. Мы с нашим водовозом Федором Лукичем отдыхали под скирдой. И я увидел, как к нам повернула эта самая серая «Победа». Думал, наш директор. Я встал, присмотрелся. Тут машина остановилась, из нее помахали рукой. Федор Лукич сказал: «Беги». Когда я подбежал к машине, из нее вышел худой парень в клетчатой серой фуражке, в ковбойке с «молниями». Он спросил, какой дорогой быстрее можно выехать на шоссе. Я показал: надо, мол, ехать прямо, никуда не сворачивая. Тогда он поинтересовался: «А кто с тобою под скирдой сидит? Отец?» «Нет,— говорю,— наш водовоз. А чего вам надо?» Он помялся и ответил: «Закурить хотел попросить». «У него есть курево, я сейчас позову». Но парень махнул рукой: «Не надо, неудобно. Я уж поеду...» И он быстро пошел к машине, на ходу выбросил в траву какую-то палочку. Я подождал, пока «Победа» отъедет, пошарил в траве и нашел карандаш...
— Красный? — быстро спросил Байдалов.
— Да,— спокойно произнес Ваня и, как бы извиняясь, добавил: — Только он сломанный, я его потом очинил.
— А куда машина поехала?
Соколок свел к переносице свои выгоревшие на солнце брови, сосредоточился.
— Повернула обратно,— уверенно заговорил он через минуту.— Но поехала не в сторону шоссе, а наверх, по хребту, свернула в пшеничное поле и пропала в сумерках. Я удивился, почему шофер фары не включает, ведь он же может на пенек напороться либо в лисью нору влететь. Рассказал об этом Федору Лукичу. Он ничего не ответил и пошел на ферму...
Данные, которые сообщил Ваня, очень заинтересовали капитана Байдалова. Он, наклонившись над блокнотом, все подробно записал. Затем уточнил:
— Ты не заметил, сколько было людей в машине?
— По-моему, двое,— ответил Ваня.— Шофер быстро вышел мне навстречу, и я остановился шагах в десяти. Но я видел, что на переднем сиденье кто-то сидит.
— А как был одет тот, второй?
— Честное слово, я не заметил.
— Так-так... Ты того парня, шофера, хорошо запомнил?
— В лицо узнаю.
— Хорошо.— Байдалов спрятал блокнот.— Ты нам еще понадобишься. И последнее...— капитан даже придержал дыхание, так важен был для него этот вопрос:— А карандаш ты не потерял?
— Он у меня в землянке. Я сейчас привезу.— Ваня быстро поднялся.
— Так темно же!
— Ничего, я вижу,— улыбнулся пастушок.
Байдалов предупредил:
— Но тайну храни: о нашем разговоре никому ни слова.
— Понимаю.
— Ну, давай, Соколок.
Ваня подхватил свое ружье и, шагнув от костра, свистнул. Тотчас послышалось ржанье лошади и топот. Подбежал стройный вороной конь, всхрапывая, ткнулся мордой в плечо мальчика. Ваня схватился за гриву и вскочил ему на спину.
Конский топот замер в ночи.
В городском парке, или, как называют его грозненцы, треке, гулянье было в разгаре. Кругом музыка, песни, смех. Гирлянды разноцветных огней тонули в черной, как нефть, воде пруда, окруженного густыми вербами и пирамидальными тополями. На зеркальной водной глади сновали лодки...
Марина Лесина в белом нарядном платье стояла в очереди за лодкой. Рядом без умолку тараторила подруга — Вера Зуева, веселая толстушка, крановщица «Красного молота».
— Хорошую лодку выбирай,— в сотый раз напоминала она, перебирая руками тяжелые косы Марины.
— Уж какая достанется.
— А ты требуй. Нас ведь трое будет: Сережка обещал прийти.
— Да не дергай за косы,— отмахнулась Марина,— Тогда я уйду.
— Не выдумывай! Я же трусиха, одна с парнем оставаться ужас как боюсь. Я только так, на язык бедовая... Сережка, он ничего, наш комсорг, но все равно страшно...
Вера оглянулась и вдруг испуганно схватила подругу за руку:
— Ой, Маринка, вон он! Смотри... Сюда идет...
Но Марине некогда было оглядываться по сторонам.
Подошла ее очередь, и контролер, проверив билеты, сказал:
— Пожалуйте в шестнадцатую, девушки...
Марина шагнула на деревянный мостик. Вера окликнула:
— Куда ты? — Она стояла рядом с высоким парнем в синей тенниске.— Пойдем с нами, Сережа купил билеты в театр.
— Идите сами. Третий будет лишний,— серьезно ответила Марина и прыгнула в лодку.
— В таком случае разрешите с вами.
Из очереди вышел молодой человек с усиками, в белом, тщательно отутюженном костюме. Не ожидая согласия девушки, он прыгнул следом за нею в лодку, резко оттолкнулся от мостика и взялся за весла. Парень действовал решительно, и Марина не успела слова молвить, как лодка уже качалась на середине пруда.
— Позвольте представиться,— парень приподнял свою изящную капроновую шляпу: — Анатолий Крейцер. Или просто — Толя.
Девушке ничего не оставалось, как тоже назвать себя.
— Марина,— задумчиво и с чувством произнес Крейцер.— Славное имя. Но позвольте называть вас Мэри. Это короче и... поэтично.
— Как вам угодно...
Марина уселась на носу лодки и, опустив руку в теплую воду, ловила водоросли. Появление этого молодого парня смутило и рассердило ее. Ей хотелось побыть одной. У нее грустное и тревожное настроение. Перед ней все время стоит мальчишка с нежными, как весеннее небо, глазами. Егорка... Он робко входит в спальню детского дома, куда его привела Марина, оглядывает ряд кроватей и спрашивает: «Я буду здесь жить? А папка за мной придет?» Разве можно было думать о чем-нибудь другом, кроме судьбы этого мальчишки?
Но когда парень назвал себя, Марина сразу же вспомнила о сегодняшнем разговоре в комсомольском штабе и о порученном ей задании. Она вся как-то подобралась, словно изготовилась к схватке, но потом слегка улыбнулась, понимая, что в данный момент ей весьма полезно быть легкомысленной, наивной девчонкой.
— Так вы и не ответили на мой вопрос,— напомнил Крейцер, легко и умело взмахивая веслами.
— Какой, простите?
— Вы учитесь или работаете?
Марина с улыбкой взглянула на собеседника:
— И то, и другое.
— Ах да! Сейчас все учатся. Это в моде. И университетский ромбик здорово украшает лацкан пиджака.
— Не в украшении дело,— пыталась возразить девушка.
— Понимаю, Мэри! — горячо воскликнул Анатолий.— Вы должны иметь высшее образование, чтобы больше пользы приносить стране, народу и тому подобное... Об этом говорят на всех собраниях. Но ведь хорошей домохозяйки в университетах не готовят, не так ли?
— А вам нужна хозяйка?
— Конечно,— многозначительно улыбнулся Крейцер,— и притом хорошенькая, чтобы могла отлично готовить обед...
— Тогда ищите такую среди поваров.
— Повара тоже все учатся. Им некогда обращать на меня внимание.
— Это зависит от вас.
— Может быть,— Крейцер липким взглядом скользнул по фигуре девушки. Марина отвернулась.
«Девица первый сорт,— подумал Крейцер.— Нельзя упустить этот аппетитный кусочек...»
— А вы, Мэри, где работаете, если не секрет? Впрочем, можете не отвечать. Женщина не любит, когда ей задают два вопроса...
— Какие?
— Сколько лет и какую занимает должность.
— Где это вы так изучили женскую натуру?
— Конечно, не в университете, а в жизни. Так сказать, на практике...
От его слов веяло пошлостью. Марина передернула плечами, изменившимся голосом сказала:
— Мне надоело...— она выразительно посмотрела на Анатолия,— кататься. Давайте к берегу.
— С удовольствием,— повеселел Крейцер.— Я сам не люблю воду. На ней, знаете, устойчивости нет... Хотя один мой знакомый так устойчиво сидел на воде, что купил себе автомашину и дачу...
И сам засмеялся, усиленно работая веслами. Лодкастукнулась о деревянный помост. Ее уже наперебой выпрашивали у контролера ожидавшие.
Крейцер встал, одернул свой легкий чесучевый пиджак и, пропуская вперед Марину и придерживая ее за локоть, спрыгнул на помост. На ходу он, точно лакею, сунул в руку удивленному контролеру смятый рубль.
Медленно прошлись аллеей. Оживленно болтая. Крейцер плотнее прижимал к себе локоть Марины. Девушка легонько отстранила его. Он, делая вид, что не заметил этого жеста, продолжал рассказывать о себе. Пока прошли парк, Марина уже знала, что Крейцер работает заместителем директора обувной фабрики, получает весьма приличную зарплату, учитывая прогрессивку, что скоро он вернется в Москву, где его ждет блистательная карьера. А пока... ужасно томит одиночество.
