- Чего это у вас, Люсенька дует? Она ему, дура, и расскажи, что стенка тоненькая. Но оказывается всю эту стенку уже опутали сигнализацией, пока они "телепались". На дознании Градус все брал на себя, как малолетка которому ничего не будет то есть вел себя "по законам". И ничего не добился. Никакого слуха по колониям не ходило о том какой он орел. Там были свои законы. Пришел в барак узнай, кто главный подлижись отдай, чем богат и замри. Потом тихо оглядывайся кто еще тебе может в рыло дать кроме главного. А кому ты. Все, наука окончена.
У этой девчонки, Алены, родители сказали:
- Да мы не знаем когда она вернется! - И с таким недоумением, словно Люба спрашивала о чем то неприличном.
Потом пошли к тому которого называли Солдат-Юдин который продал револьвер. И который ушел в школьный поход... Поход тоже был какой-то странный - с одними удочками.
- Да тут уже приходила, спрашивала, Леоновых - дочка... - Отец разговаривал, а другим глазом все время глядел на "Динамо" - "Днепр"
Мать вышла за ними на крыльцо. Спросила шепотом:
- Ничего не случилось? Правда? - И все тайком, чтобы семейное счастье не развалить нечаянным скандалом. Но муж ее всем интеллектом был погружен в телевизор.
Двое мальчишек - Демин и Соловьев - ждали ее у калитки.
- Алена была у Солдата? Так... И потом исчезла... Переглянулись. - И Солдат исчез!
- Вы не каркайте умники! - сказала Люба. В голосе ее была не столько сердитость сколько желание тревогу отогнать.
" Потом она произнесла им фамилию: Старостин. Мальчишки опять переглянулись... Пошли к Старостиным.
Но эта мать Любу просто обругала.
- Из милиции? Да хоть откуда! Нету его. В походе. Не знаю. На это школа есть!
- Чего дальше? - спросила Люба у мальчишек, которые ждали ее в темноте берез у калитки.
- Чего ж все ясно теперь - сказал мальчишка, который звал себя Демин. - Надо к Свинцову двигать, согласен?
И тот, которого звали Славка, кивнул.
- А кто такой Свинцов? - спросила Люба, хотя и помнила конечно фамилию в истории о самопальщике.
- Да самый главный в этом деле, я так думаю, - сказал Демин мрачно - Согласен, Славист?
И Славка снова кивнул.
Тут Люба уж не выдержала:
- Вы, что же? Опять саботажничаете? Самый главный Свинцов, они меня таскают по каким-то второстепенным ребятам!
- Ну мы же не знали! - сказал Славка расстроено. - Пока всех не обошли, мы откуда же могли догадаться-то?
И тут Люба - совсем не по ситуации - неожиданно рассмеялась. Ей вспомнился деревенский участковый, который вполне уверенно говорил ей: "Ну, а если тебе не скажут, кто убил, как же ты узнаешь?"
Вот и эти двое мальчишек были обычные сундуки. Мирные жители. И никакими особыми методами дедукции не владели.
Перед свинцовским домом Славка спросил Демина:
- Пойдем?
- Да ну его в хвост! Не хочу я светиться!
- А я пойду!
- Виталик? - спокойно переспросила свинцовская мать. Он сказал, что будет ночевать у товарища...
- А не знаете у кого?
- Да он... Нет, не говорил.
В другой комнате у телевизора сидел мужчина. Люба узнала директора железнодорожных мастерских товарища И. В. Свинцова.
- А скажите пожалуйста, - вдруг вступил Славка. - Тут к нему девочка такая должна была зайти сегодня. Дачница, симпатичная такая, вы ее знаете, Алена Леонова...
- Я не видела.
- А вот парнишка такой невысокий, с удочками. Вчера?..
- Я вот не приметила... - И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами "ребенок" задает мне столько вопросов?
- Извините, - сказала Люба и приобняла Славку за плечи. - Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую. Где оставил то? - строго спросила она у Славки. - Где тир, что ли был?
Мать даже изменилась в лице.
- Да нет! Мы... Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу... Пойдемте-ка! - Она повела их на задний двор. В свете падавшем из окон, нашла ключ на гвозде вбитом в березу, открыла мастерскую включила свет.
- Удочки! - сказал Славка.
- Ты куртку смотри! - будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с... мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком. - Что это? - спросила Люба у матери.
- Железки его! - ответила та удивленно.
Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.
- Нету куртки-то, Слава?
Славка поднял, что то чего Люба не заметила, протянул ей... малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери
- Да у вас тут целый военный склад!
- Я не понимаю! Может я позову мужа?
Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба тяжело будет, но лучше сейчас.
- Да, зовите! - сказала она.
Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но "поверху" в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:
- Прошу прощения!
- Капитан милиции Марьина! - ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.
- что? - спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому, что надо было на кого то смотреть сердито. - Опять старая история? Ты мне говоришь- куртка!
- "Старая история" была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете где сейчас ваш сын?
Иван Витальевич смотрел на Любу соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь Происходит.
- Так. Понимаю вас, - сказал он наконец. - А, что если мы поговорим обо всем этом завтра?
- Есть подозрение, что у вашего сына боевой револьвер.
Иван Витальевич покраснел, словно минуту или две до этого ему не давали дышать. А мама (теперь Люба уже не могла думать про нее "мать") вдруг сразу потерялась. Мучение было на лице ее. И по мучению этому быстро текли слезы словно старались догнать одна другую:
- Виталий ничего дурного сделать не мог! Я мать понимаете. И куртку мы вернем любую!
Самому бы Градусу умереть, до этого не додуматься... А Усач привел его в микрорайон. Так называлось в Скалбе место где далеко отодвинув лес заняв, бывшие колхозные пашни, встала добрая сотня каменных домов - пяти- семидвенадцатиэтажных... Какой там микрорайон! Новый город!
А вся остальная Скалба была деревянная, личная.
И вот Усач привел Градуса, посадил под сосну, сказал:
- Смотри, сынок!
Они увидели, как к дому напротив... сберкасса это была, вернее, отделение Госбанка, подъехала "Волга".
- Видишь, - сказал Усач, - это кассирша, баба рыхлая. Замахнись - глаза закроет!
Кассирша перешла по тоненькому мостику через канаву, завернула за угол, вошла в дверь.
- В машине Гришка с пистолетом, - продолжал объяснять Усач. - Он по идее должен ходить с ней. А чего тут ходить, он считает. Тут же ей пройти от кассы до машины двадцать шагов. А не видит того, что ей за угол заворачивать! усмехнулся. - Ладно, не наше это дело! Но Гришка иногда с ней ходит. А уж точно он не ходит, если день получки выпадает на среду.
- Почему?
- Вот именно - почему? - опять усмехнулся Усач. Он умел так с презрением усмехаться. Градус тоже потом научился. И в колонии ему за это доставалось.
- Ну? Не знаешь, почему? - ткнул его в темя твердым пальцем Усач. - Эх ты, грудная жаба!
- Почему грудная жаба! - улыбаясь, спрашивал Градус. Ему нравился Усач, и когда он его хвалил и когда он его ругал.
- А потому грудная жаба, потому, что ты головастик. Тебя еще, как головастика, надо грудью кормить. Только не бабьей, а жабьей! Вот отчего имя твое "грудная жаба".
- А среда здесь при чем?
- В этом тонкость! Как среда - газета ваша печатает кроссворд. И Гришка-дундук его угадывает. Вот так! "Человек из шести букв"? Ответ "Дундук"!
- Так сегодня среда! - вдруг с радостным ужасом догадался Градус.
- Ша, киндер! - И Усач крепко положил ему руку на голову, что даже в шее у Градуса, что-то трыкнуло. И потом долго болело. - Ша! Киндер! - потому, что из сберкассы вышла кассирша с чемоданчиком. - Вот тут ее и надо брать! И у всех вроде на виду. А никто не видит! И сразу на велосипед, чемоданчик на руль. И по тропинке фугуй. Гришка на "Волге" не проедет, а пеший - он курит по две пачки в день.
Градус смотрел, как толстая кассирша развалистой своей походкой перебралась через канаву, сказала, что-то в окошко машины, села. Машина тронулась! С чемоданчиком, с деньгами.
- А, что же мы, Усач?
- Пушка нужна!
Теперь современные говорят "пистоль" А Усач по-староблатному "пушка".
- На кой она здесь нужна-то?
- Кассирше предъявить, понял? Уж кассиры в пушках разбираются? - Усач хмыкнул. - А когда чемодан взял, ее по черепу слегка, чтобы она сразу-то не заорала. И, чтоб у тебя время было на отъезд.
- Да, что ее, нельзя кирпичом шарахнуть?
- Молчи, дура, - сказал Усач, как будто его тоска брала. - В таком деле, очень может, стрелять и не придется. А пушка нужна! Как тебе растолковать попонятней? Дело крупняк! На такое дело без пушки идти - бога гневить, фарта не будет!
