– Отец, дальше так нельзя. Если ты и впредь будешь здесь хозяйничать, я уеду в Италию.
– Ну и катись. Без тебя и без твоего визгливого ребенка здесь куда уютнее. Откуда у меня вообще завелась такая Ксантиппа вместо дочери?
– Отец, ты хочешь разбить мою семью? Хочешь, чтобы я из-за тебя развелась с мужем?
– Хороший брак может выдержать небольшое испытание, иначе что это за брак.
Больше я с ним не разговаривала. Охотнее всего я бы вышвырнула его на помойку. Я надеялась, что в больнице у него обнаружили неизлечимую болезнь. Но Йонас позвонил в больницу и узнал, что пациент сбежал до получения результатов обследования. В больнице все возмущались его поведением и теперь не хотели снова его принимать. Вдобавок он приставал с гнусными предложениями к больничным сестрам. И настал день, когда даже у кроткого набожного Йонаса лопнуло терпение. Он схватил отца за шиворот, отнес его вниз, в свою машину и, не сказав ни слова, отвез его в уже упоминавшийся ранее дом призрения. Потом, довольный и гордый, Йонас возвратился домой.
– Теперь все опять будет хорошо, – сказал он и сам верил, что мы снова станем маленьким счастливым семейством, таким же, как прежде.
За всем этим последовало несколько спокойных недель. Я убиралась, стряпала, мыла лестницу. Не сказать, чтобы это доставляло мне удовольствие, вообще-то я хотела выучиться водить машину, но Йонас так поздно возвращался с работы домой, что на это совсем не оставалось времени, в конце концов, надо же было, чтобы кто-то сидел с Белой.
Как-то нам позвонила мать Йонаса – при ее немногословности уже само по себе сенсация. Отец захворал. Врач сказал, что тот должен переложить часть тяжелой работы по хозяйству на своих сыновей. Йонас догадался, что его призывают к выполнению сыновнего долга, и я почувствовала, что он колеблется.
Предложение последовало через неделю:
– Майя, а как ты относишься к идее переехать к моим родителям? В наше распоряжение предоставят две комнаты, платить за квартиру нам не придется. Тебе это сулит много преимуществ, потому что дома всегда несколько женщин, которые могут позаботиться о Бартеле – мать, бабушка, сестры. Ты могла бы получить права и вдобавок пройти какой-нибудь курс обучения. А я хотел бы наконец-то помогать отцу, потому что работа в качестве референта «Фармы» меня не удовлетворяет.
Это была самая длинная речь, которую когда-либо произносил Йонас. Я готова была запустить ему в голову липким дуршлагом с макаронами, но взяла себя в руки и не запустила. Некоторые аспекты этого плана представляли собой достойную размышлений альтернативу, но мысль о том, чтобы жить на крестьянском дворе, постоянно сидеть за одним столом с семейством Дёринг, мыться в той же ванне, что и они все, и, наконец, приличия ради трудиться в хлеву и на поле, вызывала у меня содрогание. Вдобавок я представила Белу в кожаных крестьянских штанах. Я немножко всплакнула, чтобы чисто женскими средствами сообщить о своем неудовольствии. После чего мы несколько дней не возвращались к этой теме.
Родители Коры позвонили мне в тревоге. Их дочь прислала открытку, где сообщала, что собирается выйти замуж. Они спрашивали, не знаю ли я каких-нибудь подробностей. Я навестила семейство Шваб и со всеми возможными предосторожностями сообщила им, что Хеннинг уже не слишком молод. Они как-то странно на меня посмотрели, но точнее сказать, сколько лет Хеннингу, я не могла.
– Если бы мы знали ее новый адрес, – сказал профессор, – завтра же выехали бы к ней.
Родители Коры, разумеется, ожидали, что я им помогу. Крайне неохотно я сообщила им адрес Коры и номер ее телефона. Профессор тут же позвонил во Флоренцию, но, к счастью, не дозвонился. Эмилия не имела обыкновения снимать трубку, Коры и Хеннинга явно не было дома.
Фрау Шваб заметила:
– Когда я была молодая, родители крайне волновались, просто даже если неженатая пара проживала совместно. Сейчас против совместного проживания вроде бы никто не возражает, но возражает против непродуманного и слишком раннего брака.
Хотя я и сама вышла замуж слишком рано и без всяких раздумий, мне оставалось только молчать.
– Ну, если результатом брака является такой симпатяга, как Бела… – примирительно протянул профессор, – в таких случаях я бы не стал возражать, – и поцеловал мальчика.
Дома я принялась каждые десять минут звонить во Флоренцию, чтобы дозвониться Коре раньше, чем ее родители. Когда я наконец дозвонилась, подруга пришла в ярость:
– Мне только не хватало, чтобы старики в один прекрасный день оказались у моих дверей!
– Кора, ты ведь сама написала им о предстоящей свадьбе. Видит Бог, они не заслужили, чтобы ты не давала о себе знать.
– В общем-то ты права, и все же я знаю, что они непременно будут ворчать.
Впрочем, я это тоже знала.
– Мы собираемся пожениться через месяц, само собой, ты, Йонас и Бела приглашены на свадьбу, но других гостей я при этом видеть не желаю. Но когда мои родители узнают о сроке, их ведь ничем не остановишь!
На другой день все опять пошло наперекосяк. У Белы поднялась температура, и он отказался от еды. Ставя компрессы ему на икры, я впервые подумала, что моя мать тоже делала со мной что-то подобное. Родители Коры успели тем временем выяснить, сколько лет жениху. Они были просто вне себя. Ко всем бедам, Йонас вернулся домой раньше времени и тоже выглядел, как старик. Он узнал, что у его отца произошел удар, после чего тот был доставлен в больницу. От Йонаса ожидали, что он немедленно вернется домой, чтобы помогать по хозяйству. «Мы должны укладывать вещи», – сказал мне муж.
– Бела заболел, нельзя ездить с ребенком, у которого температура…
Он ворвался в спальню и взял на руки своего пылающего жаром сына.
– Бартельхен, скоро ты будешь у нас играть с котятами, скоро будешь вместе с бабушкой печь пироги и целыми днями дышать чистым воздухом…
– А разве тебе разрешили брать отпуск? – спросила я.
– Подумаешь, пусть хоть выгонят. Семья для меня всего важнее.
Интересно, что имел в виду Йонас – свое крестьянское семейство или нас с Белой? Судя по всему, он так и не уразумел, что жизнь в деревне, будь там даже прекрасный-распрекрасный воздух, представлялась мне отвратительной. И с каких доходов нам прикажете жить, если он лишится своего места? И вместо того будет горбатиться в хлеву и на поле? Запах свиного помета, кухня, полная мух, режущий ухо диалект, нетопленая спальня и совместные трапезы на потрескавшихся скамьях причиняли мне чисто физическое страдание. Йонасу его родина представлялась райским уголком, в моих глазах это был сущий ад. А рай для меня – Флоренция, почему я и решила снова туда уехать. Кора была права: надо выходить только за богатого человека. А возраст жениха – это даже преимущество: Кора еще проживет в три раза больше, чем он.
[8]
На Пасху во Флоренции бывает шествие, в котором я обычно не принимаю участия, и фейерверк, который я люблю смотреть. На праздник в день Вознесения мы, как и все флорентийцы, ходим в парк и устраиваем пикник, иными словами, покупаем хлеб и молочных поросят. Многие дети несут с собой клетки с маленькими птичками, но Беле это не нравится, он предпочитает воздушные шарики.
Я даже и не могу припомнить, водили меня родители хоть когда-нибудь на такие народные гулянья или нет. Когда я наконец стала достаточно взрослой, чтобы ходить туда вместе с братом, Карло неизменно ухитрялся омрачить мне всю радость. Он отнимал у меня все деньги, чтобы купить для нас обоих билеты на скутер, после чего бесследно исчезал. Словом, мне не хотелось, чтобы у Белы были сестры или братья, ему наверняка пришлось бы от этого страдать. Но я радовалась, что он вообще растет в Италии, Италия как раньше, так и по сей день остается землей моих грез.
Когда я после своего первого пребывания во Флоренции снова попала в Германию, у меня уже не было ни малейшего желания жить на холодной и неприветливой родине. Ребенок заболел, Йонасу приходилось ездить к матери. Он собирался увезти и нас, как только Бела начнет поправляться. Но едва муж уехал, позвонила Кора. У нее был взволнованный голос: надвигалась встреча с родителями. Я же со своей стороны известила ее о моем предстоящем визите.
– Ну и слава богу, – воскликнула Кора, – ты всегда оказывала на моих родителей положительное воздействие! Мало того, Хеннинг каждые пять минут спрашивает про Белу, с младенцем на руках он выглядит совершенно как святой Иосиф, а не как плейбой.
Места в большом доме вполне хватало, даже и для родителей Кора сумела выделить комнату.
– А вы уже начали ремонт?
– А ты как думаешь? Ванная комната будет просто мечта. Я даже раздобыла плитку в стиле модерн. К тому же мы купили мебель, в твоей комнате стоят два плетеных кресла, на подушках будет узор из роз. Не возражаешь?
