— От Литвинова, — брякнул я.
— Да? Не знаю такого. Сальери знаю, Моцарта…
— А Сильву?
— Сильва — это собачка?
— Да, — ответил я. — Болонка.
— У Литвинова?
— Кажется.
— Нет, не знаю, — покачал головой. — Сальери знаю, Моцарта…
— А Целкача?
— Целкач-Целкач, — задумался. — Это кто? Кто ломает попки болонкам Сильвам?
— В каком-то смысле, — скрипнул я челюстью. Как бы самому не спятить от такой беседы.
— К сожалению, — развел руками. — К сожалению, не могу выделить кредит, но… — в очередной раз оглянулся на дверь; сделал характерный жест пальцами, точно посыпал суп солью. — Можно же договориться, свои люди. Хотя Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал. Вы понимаете о чем я?
— Да, — горячился. — Я готов.
— Миллион долларов. И наличными.
— Могу только чеком.
— Чеком? — всем видом выказал неудовольствие. Покосился на всю ту же дверь. — Хорошо. В таких условиях… давайте чек!
Не знаю, как поступил бы Литвинов с Целкачом и болонкой Сильвой в подобном тяжелом случае, однако действовал интуитивно, как шахтер, погребенный лавой и пытающийся сам выбраться на-гора.
Хапнув с профессорского стола бланк рецепта, я нарисовал на нем 1 000 000 $, подписался «Сальери-Моцарт» и передал «чек» взяточнику. Несколько прихфуев, признаться-ца-ца-ца!
Мой новый друг тщательно посчитал нули, с облегчением вздохнул и, сложив рецепт, тиснул себе в рот. И принялся жевать м и л л и о н д о л л а р о в.
— Можно водички? — обходительно попросил.
— А где кредит? — занервничал я.
— Минутку, проверим чек… И воды, пожалуйста. С сиропом.
Я метнулся к умывальнику, прыснул в стакан водопроводной водицы с хлорированным сиропом. Подал горемыке. Тот с удовольствием запил рецепт и проговорил:
— Ты заснешь Надолго, Моцарт! Но ужель он прав, и я не гений? Гений и злодейство Две вещи несовместные.
Мне сделалось дурно. Пушкин — гений, спору нет, но не в таком же контексте? Не пойти ли мне самому на прогулку в халате и шлепанцах. В тенек липовой аллеи.
Я чувствовал себя, как тот самый гусь в газовой плите, из-за которого собственно мы все собрались: Моцарт, Сальери, Смирнов и я.
Не знаю, кто из нас безмозглее? Я имею ввиду двух последних участников банкета. Надо же выписать чек на миллион долларов. И не получить кредита. Мрак!
— Где кредит? — рявкнул я.
— Как? Вы не знаете Александра Сергеевича? — несказанно удивился Рокфеллер в говноходах.
— Пушкина, что ли? — ляпнул я по наитию.
— Да-с, — и пошлепал на выход. — Получите у него. И гражданина Врубеля. — И кулачком тяпнул по двери. — Голубчик, я закончил прием населения. — И мне. — Если будут спрашивать, передайте товарищам: мы на водах с Вовой, Надей и Инессой… На женевских озерах. Какая это, батенька, прелесть. Рекомендую. Солнышко блестит, травка зеленеет, а шалунишек с шишками…
К моей радости, дверь наконец открылась, и фантомный Паша увел неудачника. Лечится на женевские озера. Вместе со всеми вышеупомянутыми последними персонами.
Я отравился родной водичкой с хлорированным сиропом. И несколько пришел в себя. Нелепая сумасбродная история, о коей лучше никому не рассказывать. Запишут в лечебницу. В особенности, если прознают, что раздаю миллионные чеки налево и направо.
Утрирую нашу нечаянную встречу, но факт остается фактом. Кто-то из нас двоих остался в дураках. По-моему, я.
Безумец не может почувствовать себя одураченным, у него иные категории восприятия мира. Нет, я тоже старался войти в безумную систему координат. И удачно — с чеком в один миллион баксов. И что эта вычура дает? Кредит, по утверждению счетовода, который можно получить у братушки Александра свят Сергеича?..
Гений и злодейство Две вещи несовместные. Где-то я уже эту фразу встречал. В школе? В зоне? Не эта ли фраза — ключик к нынешней шараде?
Мучаясь этой проблемой, я заканчивал путь по лабиринтам больнично-тюремных коридоров. Приоткрыв последнюю дверь на свободу, Паша предупредил:
— Не балуй! — и я остался один.
Без кредита. И в состоянии таком, будто меня хватили больничными шлепанцами по ушам. Брр!
— Что с вами? — знакомый голосок привел меня в себя. — Как братик?
— Ааа? Братик? Ах, да брат! Тяжелый случай, Ренаточка, — отвечал я, сокрушаясь. — Вот горе-то какое?.. А кто ещё посещал, так сказать.
— В виде исключения, — улыбнулась очаровательница. По экрану дисплея опять замаршировали строчки. — Так, вы знаете, никто. Да, никто. Кроме супруги.
— А если без этого дурочка, — кивнул на компьютерный ящик. — Братика ещё не было? Сводного?
— Не помню, знаете… — и многообещающе закатила глаза на портрет красного профессора Кащенко, который от действий младшего медперсонала снова покрылся краской стыда.
Е`! Меня хотят разорить и голым в Африку пустить. Я вырвал очередную банкноту с непривлекательной физиономией одного из президентов оf America.
— Да! — вспомнила прелестница, утягивая добычу, как аллигатор любителя саванны оf America. — Совсем девичья память, знаете…
И рассказала, что дня три назад появлялся странный человек. Толстый невозможно. Но модный. Такой весь… ну из себя, знаете?.. Куртуазный.
— А не подкидывал ли он монетку? — спросил я.
— Да, — радостно согласилась девушка. — Привычка, наверное. Это ваш брат?
— Ага, — задумался я. — Родная кровушка… Спасибо, Ренаточка.
— Ну что вы? Это моя работа, — куколка прыснула от удовольствия жизни, сложила минетные губки бантиком и отрядила воздушный поцелуй — мне. Я пулей вылетел из дурдома — чур, меня, чур! От таких чувств-с!
Потом мы помчались по легкомысленному городу со свободными автобанами. Все население отправилось собирать урожаи со своих областных огородиков, и столица отдыхала в субботней неге.
Из всей бредовой беседы с господином Смирновым я сделал совершенно неожиданный вывод. Даже для себя. Трудно объяснить словами. Как объяснить необъяснимое? Очевидное — невероятное! Нет, то, что пациент слаб на котелок, сомнений быть не может.
Наша природа-мать одарила нас биологической компьютерной системой. Каждая такая система имеет свой пароль. Защиту от вторжения враждебного мира. И вот от психологических перегрузок или банального удара может произойти насильственный взлом пароля. При такой попытке несанкционированного проникновения в Программное обеспечение всю Систему клинет. И «писюк» человека более не загружается. Даже тремя пальцами.
То есть, чтобы сохранить биологическую оболочку всего объекта, мозг разрушает пароль и создает новый. О котором никто не знает. Даже сам Создатель.
Такие понятия, как «ненормальный-помешанный-тронутый-бе-зумный», говорят именно о том, что человеку не дан новый пароль и он не в состоянии снова проникнуть в свое же Программное обеспечение, данное ему от рождения. И все. Полный пиздец. Чудак на всю оставшуюся жизнь.
Известно, что монтеры в белых халатах пытаются расшифровать пароль и тем самым возродить к деятельной жизни растительные организмы. Увы, удача в подобных случая равна 0, 00000001. Шанс мал — это все равно, что лизнуть шаровую молнию, как эскимо.
Возвращаясь к нашей проблеме, скажу: наша беседа с цитатами из Пушкина удалась. Я внушил сердечному доверие, и тот пытался дать необходимую информацию, выглядевшую для непосвященных, как параноидальный бред.
Думаю, мой противник с металлическим рублем прагматичен и не настолько безумен, как я. Бываю иногда. В пограничных ситуациях. Когда нужно отключить разум, как свет, и действовать только по наитию. Если я прав в своих предположениях, то финтифлюшка с чеком в миллион долларов войдет в антологию чудес света.
— Вроде здесь, — Никитин срулил джип под тень дома.
Панельная громада нависала над церквушкой. Жаль, что атеист, перекрестился бы. Если угадал про Сальери и Моцарта, Боженька есть. И я в него поверю.
Оставив Хулио дрыхнуть в джипе, я и Никитин прошли в подъезд. Взлетев лифтом на этаж, оказались у нужной двери. Позвонили, соблюдая великосветский этикет. Вдруг супруга бедняги дома. С любовником. Некрасивая будет история — мы ворвемся в пикантную секунду обоюдного оргазма сторон.
— Никого? — не понимал моих терзаний Никитушка. — Алекс!
— Вперед! — согласился. — Аккуратно. Без монтировки, как ты любишь.
— Иди ты, — и ткнул в замок, нет, не монтировку, а универсальный ключик. — Прошу. — Приоткрыл дверь.
— Молодец. Ты как Петюня, — похвалил товарища; люблю профессионалов.
— Сам ты Петюня, — обиделся.
Я пожал плечами, и мы проникли в квартиру. По ней было страшно ходить. Только летать. Стерильная чистота, как в пробирке с холерой. Не здесь ли обитают бестелесные духи? Я хотел снять коцы, да мое внимание привлекла «стенка» из карельской березки. Книжные полки её. На которых теснилось собрание сочинений А.С.Пушкина в десяти томах, издательство «Правда», 1981.
