Последний гамбит - Дженнифер Линн Барнс

– Ты знаешь, что сделал Ксандр, когда я написала первый тест в колледже? – Макс резко перескочила на другую тему. – Еще до того, как все стало романтичным? Он прислал мне книжный букет.

– Что за книжный букет? – спросила Либби.

– Вот именно! – воскликнула Макс. – Вот, лорд подметил, именно.

– Он тебе нравится, – перевела я. – Сильно.

– Скажем, я просто ясно увидела свои любимые мотивы. – Макс вскочила на ноги, держа в руке деревянную коробку. – Третьи.

Всего мы нашли шесть наборов. Я осмотрела коробки в поисках каких-либо надписей, нацарапанных на картоне, выгравированных на металле или вырезанных на дереве. Ничего. Я проверила, что из коробок ничего не пропало, затем достала из сумки фонарик. Насколько я могла судить, это был обычный фонарик, но я уже так долго прожила с Хоторнами, что знала о существовании десятков видов невидимых чернил. Думая об этом, я осветила фонариком каждую шахматную доску. После этого я проверила каждую фигуру. Ничего.

Разочарованная, я подняла глаза – и увидела силуэт Грэйсона в дверном проеме. Перед моим мысленным взором проплыли картинки того, как он обнимает Иви. Он мокрый. Ее это не волнует.

Я встала.

– Ксандр ищет тебя, – сухо оповестил Грэйсон Макс. – Я предложил ему написать тебе сообщение, но он говорит, что это жульничество.

Макс повернулась ко мне:

– Ксандр отвезет меня в аэропорт.

Мне стало плохо от этих слов.

– Тебе точно нужно ехать? – спросила я, чувствуя тяжесть в животе.

– Ты хочешь, чтобы меня выгнали из колледжа и тем самым разрушили мои шансы на поступление в аспирантуру на медицинско-юридический факультет?

Я глубоко вздохнула.

– Орен велел кому-то поехать с тобой?

– Меня заверили, что мой новый телохранитель исключительно задумчив и скрытен. – Макс обняла меня. – Звони мне. Постоянно. И ты тоже! – сказала она, когда повернулась и прошла мимо Грэйсона. – Смотри, куда целишься своими скулами, приятель.

И вот так просто моя лучшая подруга ушла.

Грэйсон остался в дверном проеме, как будто по порогу проходила невидимая черта.

– Что это значит? – спросил он, осмотрев гору шахмат передо мной.

Твой дед оставил для меня игру. Я не стала говорить это Грэйсону. Не смогла. Я должна была сначала рассказать Джеймсону.

Либби восприняла мое молчание как сигнал к выходу и протиснулась мимо Грэйсона.

– Прошлой ночью я разговаривал с Иви. – Грэйсон, должно быть, решил не давить на меня насчет шахмат. – Она с трудом справляется.

Как и я. Как и Джеймсон. Как и он сам.

– Я подумал, ей бы помогло, – продолжил Грэйсон, – увидеть крыло Тоби.

Я вспомнила слова Иви о секретах Хоторнов. Если говорить о месте, полном тайн, в Доме Хоторнов, то это было заброшенное крыло, которое Тобиас Хоторн замуровал кирпичом.

– Я знаю, что Тоби значит для тебя, Эйвери. – Грэйсон пересек невидимую линию и подошел ко мне. – Я понимаю, что позволить Иви посмотреть на его крыло может показаться тебе посягательством на что-то, что до этого момента было только твоим.

Я отвела взгляд и села среди шахматных фигур.

– Все нормально.

Грэйсон снова двинулся вперед и присел рядом со мной, упершись предплечьями в колени, его пиджак распахнулся.

– Я знаю тебя, Эйвери. И я знаю, каково это, когда незнакомец появляется в Доме Хоторнов и выбивает почву из-под ног.

Я была тем незнакомцем для него.

Борясь с грозившими захлестнуть меня воспоминаниями, я сосредоточилась на Грэйсоне, на этом моменте.

– Я заключу с тобой сделку, – сказала я. Джеймсон любил пари, Грэйсон – сделки. – Я покажу Иви крыло Тоби, если ты расскажешь мне, как у тебя дела. Как на самом деле у тебя дела.

Я ожидала, что он отведет взгляд, но он этого не сделал. Серебристые глаза не отрывались от меня, он ни разу не моргнул, ни разу не дрогнул.

– Все болит, – только Грэйсон Хоторн мог сказать это так, словно он совершенно пуленепробиваем. – Постоянно болит, Эйвери, но я знаю, каким я должен быть, каким человеком меня воспитали.

Я сказала Грэйсону, что он может отвести Иви в крыло Тоби, но он напомнил, что условия сделки были другими. Я согласилась показать Иви крыло Тоби. А он, вероятнее всего, пошел к бассейну.

Собрав сумку и взяв ее с собой, я пошла выполнять свою часть сделки.

Иви замедлила шаг, как только крыло Тоби попало в поле зрения. Там все еще лежали обломки кирпичной стены, которую старик возвел десятилетия назад.

– Тобиас Хоторн закрыл доступ к крылу в то лето, когда исчез Тоби, – рассказала я Иви. – Когда мы выяснили, что Тоби все еще жив, мы пришли сюда за подсказками.

– Что вы нашли? – спросила Иви с чем-то вроде благоговения в голосе, когда мы шагнули через остатки кирпичей в коридор крыла Тоби.

– Кое-что. – Я не могла винить Иви в желании узнать обо всем. – Во-первых, это. – Я опустилась на колени, чтобы нажать на одну из мраморных плиток. Внизу был металлический тайник, пустой, если не считать выгравированного стихотворения. – «Древо яда», – сказала я. – Стихотворение Уильяма Блейка восемнадцатого века.

Иви опустилась на колени. Она провела рукой по строкам. Казалось, что она даже не дышала, пока читала его.

– Если коротко, – продолжила я, – Тоби, будучи подростком, похоже, отождествлял себя с чувством гнева. И чего ему стоит это скрывать.

Иви ничего не ответила. Она просто сидела, не отрывая взгляда и пальцев от стихотворения. Как будто я и вообще весь мир перестали для нее существовать.

Прошло не меньше минуты, прежде чем она подняла глаза.

– Прости, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты сказала, что Тоби отождествлял себя с этим стихотворением… им можно было бы описать и меня. Я даже не знала, что он любит поэзию. – Она встала и повернулась на триста шестьдесят градусов, оглядывая крыло. – Что еще?

– Название стихотворения привело нас к пособию по юриспруденции на полке Тоби, – продолжила я, воздух потяжелел от воспоминаний. – В разделе, посвященном доктрине «Плод ядовитого дерева», мы нашли закодированное сообщение, которое Тоби оставил перед тем, как убежать, – еще одно стихотворение, которое он написал сам.

– О чем оно было, – настойчиво спросила Иви, – стихотворение Тоби?

Я часто мысленно проговаривала его и запомнила наизусть.

– Тайны, вранье, вам – презренье мое. Ядовито то древо – ты сам посуди. С. и З., и меня уже не спасти. Те улики, что выкрал, таятся во тьме. Но свет все откроет, что пишу на…

Я замолчала на том моменте, где обрывается стихотворение. Я ожидала, что Иви закончит строку, произнесет