– Значит, ты носишь теперь имя, принадлежащее каторжнику? – с ужасом поглядела на него Сусанна.
– Эка важность! Он богат, – цинично заметил ей Марсьяк.
– А-а, – как-то неопределенно протянула его подруга жизни.
Итак, по соображениям Марсьяка, все обстояло благополучно.
Фрике не входил, конечно, в его расчеты.
XVIII
Два Армана
Однажды утром у калитки раздался громкий звонок. Доминик поспешил отворять, рассуждая про себя, кто бы это мог быть.
У садовой ограды стоял прилично одетый молодой человек. Он вежливо поклонился и спросил:
– Могу ли я видеть самого хозяина дома?
– Право, не знаю… Дома ли барин… – замялся Доминик.
– Да вон он, выглядывает из-за приподнятой шторы в крайнем окне, – указал ему неизвестный.
– И все же я не могу сказать, пожелает ли господин мой принять вас, сударь.
– О! Меня-то он, конечно, примет, – уверенно продолжал тот.
– Позвольте узнать ваше имя?
– Не к чему.
– Но как же, сударь… – затруднился старый служитель.
– Доложите просто, что я пришел из переулка Гласьер, этого будет вполне достаточно.
Встревоженный Доминик пошел доложить о странном посетителе, оставив его у садовой решетки. Марсьяк струсил и кинулся к Сусанне.
– Слышала ты? – спросил он.
– Да.
– Как же быть?
– А ты не знаешь этого человека?
– Нет. Я видел его сейчас из окна.
– Каков он из себя?
– Мальчишка лет двадцати, не больше.
– Не припомнишь ли, не видал ли ты его где?
– Кажется, нет. Совсем незнакомая физиономия. Фамилии своей не называет. Спрашивает не д'Анжеля, а «хозяина этого дома»… Черт знает что такое!
– Что он хочет видеть именно тебя, в том, конечно, нет ни малейшего сомнения, – продолжала Сусанна.
– А следует ли принимать его? Будет ли это благоразумно? – продолжал Марсьяк.
– Во всяком случае, благоразумнее принять, чем отказать. Он же говорит, что прислан из переулка Гласьер… Ведь это же, значит, кто-нибудь из наших. Верно, Викарио послал его сюда. Надо же посмотреть, спросить его…
– Осел же этот Викарио, если он вздумал рассылать ко мне каких-то незнакомых мальчишек! Что за дурацкая неосторожность! Но не может этого быть, потому что он и сам не знает, что мы здесь. Я вижусь с ним раз в неделю на бульваре Латур-Мобур и веду с ним шифрованную переписку через Доминика – и только. Так что едва ли это от Викарио. Тут пахнет недобрым. Помяни мое слово…
– Во-первых, он уже потому не страшен, что еще слишком молод, – попробовала успокоить его Сусанна.
Раздался новый звонок, сильнее прежнего. Молодой посетитель выражал нетерпение.
– Впусти его, – сказали наконец Доминику, – и проведи в гостиную.
Слуга исполнил приказание.
– Как же доложить о вас? – спросил он опять загадочного гостя.
– Да скажите просто, что какой-то неизвестный желает видеть вашего барина.
Проходя по саду, странный посетитель встретил старую баронессу с дочерью и приветствовал их самым почтительным поклоном.
Оставшись один в гостиной, он беглым взглядом окинул комнату и, убедившись, что никого нет, поспешно подошел к окну, чтобы взглянуть еще раз на миловидное личико проходившей по саду Елены.
– Что за прелесть! – прошептал он, провожая ее восхищенными глазами. – И она… она тоже должна была сделаться жертвой этого негодяя? Но этого не будет! Фрике не допустит. Фрике защитит невинного ребенка.
Итак, Фрике – а это, действительно, был он – возымел дерзость смело явиться в дом врага, вызвать этого опасного врага на открытый бой. Гамен уже призывал мысленно Николя, своего наставника, друга и покровителя, и уже прощался с ним…
Но вот идут… Входит Марсьяк и, холодно поклонившись, небрежно указывает незваному гостю на стул, садится в кресло и обращается к незнакомцу с небрежным вопросом:
– Что вам угодно?
Фрике узнает в нем убийцу из Медонского леса и начинает вглядываться в его лицо пристальнее, чем бы следовало. Марсьяк морщится и нетерпеливо переспрашивает:
– Что вам угодно? С кем имею честь?
– Вас удивляет мое посещение? Вы меня не знаете, но зато я знаю вас. Чтобы положить конец всяким недоразумениям, должен сказать вам, сударь, что я Арман д'Анжель.
Слова эти были произнесены самым уверенным тоном. Фрике говорил их, глядя прямо в глаза своему противнику.
Ошеломленный, застигнутый врасплох, Марсьяк не нашелся сразу. – Вы говорите… – невнятно пробормотал он.
– Я говорю, что я – Арман д'Анжель, – с любезной улыбкой проговорил Фрике. – Приезд мой не должен, кажется, удивлять вас, так как возвращения моего уже давно ждали в этом доме.
– Что за глупая, неуместная шутка! – нетерпеливо дернул плечом Марсьяк. – Я полагал, признаюсь, что вы имеете до меня какое-нибудь дело…
– Но я и не думаю шутить, – серьезно поглядел на него Фрике.
– В таком случае, кто же я? – уставился на него Марсьяк.
– Что за вопрос! Вы знаете это, конечно, лучше меня. Вы человек умный и ловкий, но только не Арман д'Анжель.
– Забавная комедия! – усмехнулся Марсьяк. – Совершенно не известный мне человек врывается в мой дом, оспаривает мою личность, называется моим именем! Курьезно! Весьма курьезно! Во всяком случае, должен вам сказать, что вы затеяли неравную борьбу, так как для удостоверения того, что я Арман д'Анжель, могу сейчас же представить все необходимые документы. Советовал бы вам назвать свое настоящее имя, в противном случае я буду вынужден прибегнуть…
– Позвольте узнать, к кому?
– К полицейской власти. Вас арестуют – вот и все.
– Полно, так ли? – усмехнулся в свою очередь Фрике. – Впрочем, посылайте, посылайте за полицией. Чем скорее, тем лучше. Я – Арман д'Анжель, и другого имени у меня нет.
Фрике знал отлично, что Марсьяк никогда бы не решился послать за полицией.
Как ни силен был противник, как ни храбрился он, некоторое смущение уже проглядывало в его жестких чертах. Внимательно вглядывался он в лицо своего молодого собеседника, стараясь угадать, что это за птица. Не агент ли сыскной полиции?
– Должен заметить вам, что вы играете в опасную игру.
– Я не веду никакой игры, – отвечал Фрике и, зная, что попадет в больное место, прибавил:
– Представьте себе, что меня обвиняют в убийстве Армана д'Анжеля. Очень естественно, что я стараюсь найти свидетелей, которые могли бы подтвердить мою невинность. Вам ведь хорошо известно, что не я убил д'Анжеля, и потому вы, конечно, не откажетесь подтвердить и на суде, что обвинение, возведенное на меня, гнусная, недостойная клевета.
Однако долговязый юноша знал гораздо больше, чем ему следовало бы знать, и Марсьяку это показалось очень подозрительным; но он умел владеть собой и потому ответил совершенно спокойно и хладнокровно:
– Кто же может заподозрить вас в убийстве, когда Арман д'Анжель цел и невредим. Не выходец же я с того света! – попробовал он даже улыбнуться.
– Итак, вы продолжаете утверждать, что вы Арман д'Анжель? – пристально посмотрел на него Фрике.
– Говорю же вам, что ношу это имя с самой минуты появления своего на свет.
– Экая чертовская неудача! – с досадой проговорил Фрике. – Ну, будь по-вашему. Уступаю вам д'Анжеля, а вы зовите меня Марсьяком.
Враг был обезоружен, он встретил достойного противника. С искаженным лицом, со стиснутыми зубами медленно подошел он к Фрике и прошипел, задыхаясь от бешенства:
– А если я тебя убью!..
– Вы, верно, забываете, что у меня тоже здоровые кулаки и здоровое горло, – усмехнулся гамен. – Я буду защищаться, кричать, и вас заберут в полицию. Да и к тому же меня ждут в Париже, если я не вернусь в назначенное время, сейчас же будет подана жалоба государственному прокурору.
– Говорите же, наконец, кто вы, и что вам нужно? – резко крикнул Марсьяк.
– Я не скажу вам, кто я, потому что вы не хотите, чтобы я был д'Анжелем, и в то же время выходите из себя, когда я называю себя Марсьяком.
