Он готовил обычный набор блюд к ланчу, когда Кэтрин вошла на кухню. В глаза бросились пятна жира на плите, оставшиеся еще со вчерашнего обеда. Бачок с отходами тоже не очищался. Она попробовала на вкус голландские колбаски.
— А почему они такие соленые? — удивилась Кэтрин.
— Я бы не сказал, что они соленые, миссис Коллинз, — ответил д'Арсетт без тени почтения в голосе.
— А я бы сказала и боюсь, что заказчики тоже.
— Миссис Коллннз, вы взяли меня шефом. И до тех пор, пока я не смогу быть шефом и готовить по-своему, у нас с вами ничего не получится.
— Вы очень облегчили мне задачу, — сказала Кэтрин. — Вы уволены.
Она надевала фартук, когда появилась встревоженная Вирджиния Мэрфи.
— Кэтрин, куда отправился Клив? Он только что пролетел мимо меня, как ужаленный.
— Наверное, назад в школу поваров.
— Но вам же надо лежать. Кэтрин повернулась к ней.
— Вирджиния, до тех пор, пока это заведение остается у меня в руках, моим спасением будет эта плита. Так какие блюда наметил Эскоффер на сегодня?
Они подали сорок три ланча, а также немало сандвичей в баре. Наплыв посетителей был большим. Когда поток заказов уменьшился, Кэтрин смогла выбраться в обеденный зал. В длинном белом фартуке, она обходила стол за столом, на секунду задерживаясь возле каждого. За теплыми улыбками приветствия в глазах посетителей сквозили немые вопросы.
«Я не осуждаю людей за любопытство, — думала она. — Я бы сама не удержалась от него после всего услышанного. Но это мои друзья. Это моя гостиница, и как бы там ни было, у нас с Мег есть свое место в этом городе».
Конец дня Кэтрин провела в конторе, просматривая бухгалтерские документы. «Если банк возобновит мне кредит, и я заложу или продам свои украшения, — решила она, — то смогу протянуть еще месяцев шесть, самое меньшее. А к тому времени, возможно, прояснится вопрос со страховкой». Она закрыла глаза. Если бы ей хватило ума не записывать дом еще и на имя Эдвина после смерти отца.
«Почему я сделала это? — размышляла она. — Я знаю почему. Мне не хотелось, чтобы Эдвин думал, что живет в моем доме. Даже когда был жив отец, Эдвин всегда старался сам платить за коммунальные услуги и ремонт». «Я не должен чувствовать себя квартирантом здесь», — говорил он. Ох, Эдвин. Как он называл себя? А, да, «странствующий путник». Ей это казалось шуткой. Теперь она сомневалась в этом.
Она попыталась припомнить строчки из старой песни, которую он обычно напевал. В памяти всплывали только первая строка да еще одна фраза. Первая строка: «Я странствующий путник, вся жизнь моя в дороге». Другая: «От ваших настроений меняю песнь свою».
Печальные слова, если задуматься над ними. Почему Эдвин считал, что они относятся к нему?
Отогнав эти мысли, Кэтрин решительно взялась за счета. Телефон зазвонил как раз тогда, когда она закрыла последнюю книгу. Это был Боб Маррон, один из следователей, приходивший к ней в больницу.
— Миссис Коллинз, не застав вас дома, я решил позвонить в гостиницу. Появилось кое-что новое. И мы сочли необходимым довести эту информацию до вас, хотя это не значит, что мы обязательно рекомендуем вам воспользоваться ею.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — упавшим голосом проговорила Кэтрин.
Маррон рассказал, что в полицию позвонила Фиона Блэк, экстрасенс, помогающий им в розыске пропавших людей.
— Она говорит, что получает очень сильные посылы от вашего мужа и хотела бы подержать в руках какую-нибудь из принадлежавших ему вещей, — закончил Маррон.
— Вы хотите напустить на меня какого-то шарлатана?
— Я понимаю ваши чувства, но помните ли вы случай с исчезновением ребенка Талмаджей?
— Да.
— Так вот, это миссис Блэк навела нас на строительную площадку возле городской мэрии. Она спасла жизнь этому ребенку.
— Понятно. — Кэтрин облизала пересохшие губы. «Все лучше, чем ничего», — сказала она себе и крепче сжала телефонную трубку.
— Что миссис Блэк хочет из вещей Эдвина? Что-нибудь из одежды? Кольцо?
— Она сейчас здесь и хотела бы побывать у вас дома и выбрать что-нибудь, если это возможно. Я мог бы привезти ее к вам через полчаса.
Кэтрин задумалась. Не следует ли ей дождаться Меган, прежде чем встречаться с этой женщиной? Но затем неожиданно для себя сказала:
— Через полчаса было бы прекрасно. Я еду домой.
Меган чувствовала, как по коже у нее пробегал мороз, когда она стояла в вестибюле с вежливым мужчиной, который, очевидно, считал, что они уже встречались. Онемевшими губами ей едва удалось произнести:
— Я не Анни. Мое имя Меган. Меган Коллинз. Грэхем еще ближе присмотрелся к ней.
— Вы дочь Эдвина, ведь верно?
— Да, верно.
— Пройдите со мной, пожалуйста. — Он взял ее за руку и провел в кабинет, находившийся тут же справа. — Я провел здесь большую часть своей жизни, — говорил он, усаживая ее на диван, а сам, устраиваясь в кресле с высокой спинкой. — После смерти моей жены этот дом кажется мне ужасно большим.
Меган поняла, что Грэхем видел, что она шокирована его словами, и старался успокоить ее. Но ей все еще было трудно формулировать вопросы дипломатично. Она открыла сумочку и достала конверт с некрологом.
— Вы прислали это моему отцу? — спросила она.
— Да, я. Он так и не ответил мне тогда, но я и не рассчитывал на это. Я был очень расстроен, когда прочел о той катастрофе в январе.
— Откуда вы знаете моего отца? — поинтересовалась Меган.
— Извините, — ответил он. — Кажется, я забыл представиться. Я — Сайрус Грэхем. Сводный брат вашего отца.
«Его сводный брат! Я даже не подозревала о его существовании», — подумала Меган.
— Вы только что назвали меня Анни, — сказала она. — Почему?
Он ответил вопросом на вопрос:
— У вас есть сестра, Меган?
— Нет.
— И вы не помните, как лет десять назад я встречался с вами, вашей матерью и отцом в Аризоне?
— Я никогда не была там.
— Тогда я совершенно ничего не понимаю, — заключил Грэхем.
— Когда именно и где в Аризоне мы встречались, по вашему мнению? — прозвучал настоятельный вопрос Меган.
— Так, дайте мне подумать. Это было в апреле, почти одиннадцать лет назад. Я находился в Скоттс-дале. Моя жена провела неделю на курорте «Элизабет Арден Спа», и утром следующего дня я должен был забрать ее оттуда. В Скоттсдале я остановился в отеле «Сафари», и, когда выходил из ресторана, заметил Эдвина. Он сидел с женщиной лет за тридцать и молодой девушкой, которая была очень похожа на вас. — Грэхем посмотрел на Меган. — В действительности, и вы, и она напоминаете мать Эдвина.
— Мою бабушку?
— Да. — Вид у него стал озабоченный. — Меган, боюсь, что все это расстраивает вас.
— Мне очень важно знать все о тех людях, которые были в тот вечер с моим отцом.
— Очень хорошо. Вы понимаете, это была совсем непродолжительная встреча, но, поскольку я не видел Эдвина к тому времени уже несколько лет, она запомнилась мне.
— А когда вы видели его в последний раз до этой встречи?
— Ни разу со времени окончания им подготовительной школы. Но несмотря на то что прошло тридцать лет, я тут же узнал его и подошел к их столику, однако встречен был чрезвычайно холодно. Он представил меня жене и дочери как одного из тех, с кем рос в Филадельфии. Поняв намек, я сразу же ретировался. От Аурелии мне было известно, что он живет с семьей в Коннектикуте, и поэтому я решил, что в Аризоне он просто проводит отпуск.
— Он представил женщину, бывшую с ним, как свою жену?
— По-моему да, хотя я не могу утверждать этого. Он мог сказать что-то вроде: «Фрэнсис и Анни, познакомьтесь, это — Сайрус Грэхем».
— Вы точно помните, что девушку звали Анни?
— Да, точно. И уверен, что женщину звали Фрэнсис.
— Сколько лет было Анни в то время?
— Около шестнадцати, я бы сказал.
«Теперь ей было бы около двадцати шести. — Содрогнулась Меган. — И она лежит в морге вместо меня».
Она почувствовала на себе изучающий взгляд Грэхема.
— Думаю, чашка чая нам не помешает, — предложил он. — Вы обедали?
— Не беспокойтесь, пожалуйста.
— Мне бы хотелось, чтобы вы перекусили со мной. Я попрошу Джесси, чтобы она приготовила нам что-нибудь.
Когда он вышел из комнаты, Меган сцепила руки на коленях. Ноги были словно ватные, и казалось, что не выдержат, еели ей придется встать. «Анни», — подумала она и вспомнила, как они с отцом обсуждали имена:
— Почему ты назвал меня Меган Анн?
— Меган и Анни — два моих самых любимых имени. Вот почему ты стала Меган Анн.
«В конце концов, ты должен был найти применение обоим своим любимым именам, отец», — с горечью подумала Меган. Когда вернулся Сайрус Грэхем в сопровождении горничной с подносом, Меган взяла чашку чая и крошечный сандвич.
— Не могу выразить, насколько меня потрясло ваше сообщение, — сказала Меган, радуясь уже одному тому, что эти слова прозвучали у нее спокойно. — А теперь расскажите мне о нем. Я вдруг поняла, что совершенно не знаю своего отца.
