— А ты откуда знаешь?
— А, — Меньшиков махнул рукой, — друг мой в Мамбии этой в посольстве служил, рассказывал…
— Нет такого государства Мамбия!
— Да и хрен с ним, что нет. У меня и жены нет!
— А Татьяна?
— Танька? — Евгений захохотал. — Танька — жена?
— Что ж тогда по балконам к ней лез, чуть не сорвался? Жить надоело? Не терпелось посмотреть, как она с любовником кувыркается? Или опыта набирался?
— Ты еще и сука! — печально сказал Меньшиков. — Не зря тебя Карасев бросил! Две суки в одной конуре не уживутся!
— Ты осторожнее! — Надежда не на шутку разозлилась. — Кто кого бросил, это наши с ним дела. А ты разберись поначалу со своей телкой, а потом ко мне клинья подбивай!
— Я? Клинья? — Меньшиков вскочил на ноги. — Кому ты нужна. А тебя, видно, сильно заусило, когда Таньку увидела? Что ж ты так неделикатно ее? Мордой в заливное! Сердечко взыграло? Заревновала?
— Дурак ты, Меньшиков, — сказала устало Надежда. — Мне абсолютно на тебя наплевать! Ты мне неинтересен! Танька твоя меня не волнует. Только точно знаю, твои рога скоро сквозь дверь не пройдут. Таким девкам каждый день и по три раза требуется, и ты уверен, что с ее запросами справляешься? Зуб даю, не уверен, иначе не по балконам скакал бы, а за сыном приглядывал.
— Дался тебе этот балкон, — Меньшиков вдруг расхохотался. — Андрей паразит рассказал. Во, дает! Отца не за понюшку табака заложил!
— Все! — Надежда вышла из-за стола и направилась к выходу из беседки. На пороге остановилась. — Так ты идешь, или останешься раны зализывать?
— Иду! — мрачно отозвался Меньшиков. — Зачем бутылку выбросила?
— Терпеть не могу пьяных, — весело ответила Надежда. — Встанешь утром свеженький, как огурчик, меня же будешь благодарить.
— Спасибо, что в вытрезвитель не сдала, — Меньшиков вновь поддержал ее под руку, когда они спускались с крылечка беседки.
Надежда не ответила. Голова ее была занята другим. Все рухнуло в одночасье. Она сама выслала свой путь трупами. Уничтожила любовь, веру, надежду! Поставила крест на себе самой, потому что знала, ей не суждено больше влюбиться ни в какого другого мужчину. Слишком много сил, эмоций, нерастраченных чувств отдано человеку, который оказался этого недостоин. Так всегда бывает, когда усердно строишь и сам же разрушаешь воздушные замки, забывая, что не так уж много нам отмерено на этой земле.
И как легко, оказывается, избавиться от иллюзий! Хватает одной фразы, порой даже слова, чтобы пелена с глаз упала, явив свету совсем не то, что ты жаждал увидеть. И от этого еще больнее, еще горше! Разочарование гораздо страшнее, чем предательство, воровство или обман. Все это можно простить, всему отыскать объяснение. Но разочаровавшуюся женщину трудно заставить поверить в искренность чувств и благородство помыслов. И равнодушие приходит к нам как раз через разочарование.
— Надя! — Евгений внезапно остановился и, схватив ее за руки, развернул к себе лицом. — Что мы делаем, Надя? Нельзя же так! Это подарок судьбы и невозможно так бездарно им распоряжаться! У меня совсем крыша поехала! — Он перехватил ее за талию и прижал к себе.
Надежда почувствовала горячие губы на своей щеке.
— Надюха, — шептал он, лихорадочно целуя ее в нос, в щеки, а руки уже проникли под свитер, скользнули к груди…
И тогда Надежда извернулась, и с силой оттолкнула Меньшикова от себя.
— Проваливай! — закричала она, забыв о том, что звуки по воде разносятся очень далеко. — Прекрати меня лапать! Еще раз сунешься, голову оторву. — Она стянула с себя свитер и бросила его Меньшикову. — Забирай свое тряпье. Как-нибудь обойдусь!
Он не ответил. Лишь скомкал свитер и отшвырнул его в сторону. И, не оглядываясь, пошел по дорожке. Надежда выждала некоторое время, и направилась следом. Шла она медленно, и вскоре спина Евгения скрылась среди деревьев. Похоже, он пошел напролом, без дороги. Но одной в лесу было совсем не страшно, потому что небо заметно посерело, а на востоке робко пока проклюнулась заря…
Меньшиков дожидался ее возле ворот.
— Без пропуска тебя не пропустят, — сказал он хмуро. — Охрана еще не знает тебя в лицо.
— Спасибо за заботу, — ответила она, отметив для себя, что выглядит он неважно. «Ничего, голубчик! Это тебе за мои слезы! — подумала она мстительно. — И за напрасные надежды».
Они поднялись на крыльцо. Евгений открыл дверь своим ключом, потому что ключа у нее тоже не было, и на прощание буркнул:
— Спокойной ночи!
— Приятного сна! — ответила она, и стала подниматься по лестницы на второй этаж. Евгений остался внизу и направился в столовую. Уже на пороге крикнул:
— Пожевать хочешь?
— Нет, я спать хочу!
В несколько прыжков он догнал ее на лестнице, схватил за руку, заглянул в глаза.
— Постой, я не хочу, чтобы ты злилась на меня.
— Я не злюсь! Но не стоило вспоминать о том, что случилось сто лет назад.
— Мне не надо было тебя узнавать? Но я в такие игры не играю. Плохо это или хорошо, но я не мог не признаться, что помню тебя. Не слишком удачно получилось…
— Не слишком удачно! — согласилась она. — Но не стоит афишировать, что мы были когда-то знакомы. По сути прошло столько лет, и неважно знали ли мы друг друга раньше, или познакомились только вчера… Какое это имеет значение?
— Никакого! Думаю, так будет легче. Всего две недели… Андрей сказал, что тебе отдадут новый коттедж. Его строили для одного из наших директоров, но он… — Меньшиков махнул рукой. — Словом, слинял он от нас! Я хотел туда переехать, но Андрей предложил свой старый коттедж…
— Так переезжай, мне никаких коттеджей не надо! Ни старых, ни новых!
— А жить где будешь?
— Я с Андреем улажу! Мне одной комнаты хватит!
— Нет, на это он не пойдет! Если он что-то вбил в голову…
— Извини, но это мне решать. И, честно сказать, к коттеджам я не привыкла. Но ведь у тебя квартира в городе, в чем проблема? Обязательно жить за городом?
— Да! Все Танька! Андрею нужно, чтобы я всегда был под рукой. А ее в городе одну не оставишь, обязательно во что-нибудь вляпается! С трудом уговорил у Андрея пожить, пока коттедж не сдадут. Даже не знаю, как сказать, что нас в другом поселят.
— Что за глупости! — поразилась Надежда. — Создаете проблемы на пустом месте.
Меньшиков вздохнул.
— Это для тебя проблемы, а для меня проблемищи. Мне завтра за Танькой с утра придется ехать, как я скажу, что нас в старый коттедж переселяют. Танька его терпеть не может. Там человека убили.
— Как это убили? — опешила Надежда. — Кого убили?
— Да сторожа! Метили в Андрея, караулили его. А этот придурок его свитер надел, вышел на крыльцо… Ну, и хлопнули его из винтовочки. Но это я так думаю, а милиция… Что милиция! Так ничего не нашли. Говорят, этот сторож по чужим документам жил, потому-то и сторожем устроился, чтобы нигде не светится… Оказывается, он в Казани такие дела вершил! Вот, дескать, и хлопнули его подельнички. То ли не поделили что, то ли отомстили.
— Ну и дела! — Надежда опустилась на ступеньку. — Чем дальше в лес, тем больше браконьеров. А ты о своих подозрениях милиции сообщил?
— Зачем? — удивился Евгений. — Подозрения подозрениями, а факты где? Фактов у меня не было! Думали на кое-кого, да только вскоре он вместе с машиной взорвался.
— Конкурент?
— Нет, бандюган. Мы под его крышу не пошли, наезжал, стращал…
— Ну и дела! — Надежда снизу вверх посмотрела на Меньшикова. — Что ж тогда заливаете, столько лет жили спокойно, никого не трогали… Стечкин с Деренталем, как снег на голову свалились!
— С тех пор как эта тварь на воздух взлетела, никто не трогал. Но то криминальные разборки, а здесь законом прикрываются. С бандитами проще, они силу понимают, а с этими что делать? На одну доску с ними становиться?
— Давай завтра поговорим конкретно. Хорошо? — она поднялась на ноги и положила руку ему на плечо. — Прости меня! Честно сказать, я рада, что мы встретились. А на озере накатило, прости.
— И ты меня прости! — Евгений накрыл ее ладонь своею, и сжал пальцы. — И я не сдержался. Я ведь соврал, сначала я тебя не узнал. Вы с Андреем разговаривали, а я с порога наблюдал за вами. Думал, надо же, где Андрей такую красивую бабу откопал. А потом, когда Андрюха тебя представил, у меня словно глаза открылись. Ты совсем другая стала. И взгляд изменился, и все… Ты сейчас гораздо красивее, Надя! Какой-то шарм особый… Я не могу это объяснить…
— Ладно тебе! Встретились, так встретились! — Надежда улыбнулась и убрала руку с его плеча. — Спать хочу. Глаза уже слипаются.
— Ты не обижайся, что к тебе полез. Злость меня накрыла! Я ведь помню, как ты на меня смотрела… Тогда на танцплощадке. Из-за подружки выглядывала… А потом раз пригласил, другой…
— А я все отказывалась, отказывалась, потому что до этого ни с одним парнем не танцевала.
— Теперь-то танцуешь?
